Русская сталь
Шрифт:
Даже одного из этих факторов хватило бы, чтоб загнать в гроб обычного дайвера. Но есть, видимо, доля правды в древнем поверье: часть жизненной силы убитого перетекает к убийце. Племя киллеров — одно из самых живучих на свете. Чем больше народу человек грохнул своими руками, тем труднее лишить жизни его самого.
Кости Пеликана размягчились в воде, мышцы отказывались сокращаться. Одни только челюсти способны еще были сжиматься и разжиматься. Этими челюстями он выволок свое тело из моря, как выволакивают мокрую тряпку. Этими челюстями он загрыз
Собачья кровь подняла его на ноги и привела в нанятую квартиру. Очнувшись, он увидел над собой удивленное лицо с тонкой вертикальной полоской волос посреди гладко выбритого подбородка.
— Мои поздравления. Если ты выжил этой ночью, значит, долго будешь жить!
— Можешь привести сюда двух девок помоложе? — после долгого молчания с трудом выговорил Пеликан.
— Когда, сейчас? — тонкие брови Мушкетера сдвинулись вверх. — Желание пробудилось?
— Можешь или нет?
Действие собачьей крови медленно прекращалось. Пеликан терял контакт с собственным телом, переставал его чувствовать. Ему нужно было срочно согреться. От одной мысли о горячей ванне становилось еще хуже. Нет, соприкасаться с водой он сейчас не в состоянии. До сауны еще нужно добраться, а он не может даже пальцем шевельнуть и не желает, чтобы его носили, как парализованного.
Пусть достанут молодых девок, пусть они разденутся догола и просто полежат рядом, прижимаясь к нему с двух сторон.
ГЛАВА 40
Свой и чужой мобильники зазвонили почти одновременно. Глеб отдал предпочтение собственному.
— Нужно срочно потолковать, — потребовал Козырь.
— Обязательно. К вечеру освобожусь.
— Не катит, поздно. Через час все будут в сборе. У народа вопросы накопились.
«Трудовой народ, — усмехнулся про себя Сиверов, вспомнив всех восьмерых. — Ну, прямо соль земли».
— Через час никак не выйдет. Обойдитесь в этот раз без меня, некогда мне обсуждать планы на будущую пятилетку.
Он только что отдал оба баллона под заправку газовой смесью и с нетерпением ждал, когда их можно будет забрать. Предстоящее погружение будет последним в этом сезоне.
— Смотри. Рискуешь.
— В чем проблема? — у Глеба еще оставалась пара свободных минут.
— Тут у народа серьезные сомнения. Чем дальше, тем больше.
— Поганая штука. Для того, кто сомневается.
— Я-то еще на твоей стороне, — Козырь был необычно словоохотлив. — Но вся история с угоном на ночь трех тачек народу сильно не по вкусу. Зачем-то прикатили на берег, потом укатили.
— Это мне, господа, надо выставлять претензии. Наводку дал точную. А вы что вернули? Машины таксистам? Информации мизер… Погоди секунду, тут меня еще кто-то домогается. Взяв второй мобильник, Глеб уже предполагал, кого услышит.
— Обдумал твою идею, — заявил знакомый голос, звонивший на «цитрусовоз». — Возможно, нам в самом деле следует действовать сообща.
«Вот ведь выучился по-русски, собака, — подумал
— Вы ж поймите, я не настаиваю, — объяснил он. — Вольному воля.
— А спасенному рай, — продолжил собеседник.
Его акцент становился то слабее, то сильней. И это позволяло отличать заранее припасенные заготовки фраз от экспромтов на ходу.
— Сейчас все уточним, — пообещал Сиверов. — Только докончу другой разговор. Достав из кармана вторую трубку, он приложил ее к уху.
— Алло, слушаю.
— Народ решил, что нам пытаются морочить голову. Какая-то каша заваривается, а мы понятия не имеем.
— Теперь просто новые лица добавились. Могу описать приметы еще одного кадра — вы его не видели. Едва Глеб упомянул про большой выступающий кадык, как Козырь хмыкнул:
— Пеликан, значит, пожаловал.
— Так ты его знаешь?
— Он уже являлся однажды новые порядки в жизнь проводить. Много нам крови попортил… Вот подъехал бы и рассказал про него народу. А то им подкинули парашу, будто ты по-прежнему на москвичей работаешь. Только методы поменял.
— Подскочу, как удастся. Дела у меня. Это поважнее, чем ваши подозрения.
Баллоны были уже «забиты под завязку». Взявшись за второй мобильник, Сиверов поблагодарил кивком парня из компрессорной и протянул деньги.
— Так на чем мы остановились? — спросил он у знатока русской речи.
— Вы, как я вижу, очень занятой человек. Со всех сторон осаждают выгодными предложениями?
— По-разному. А у вас они есть?
— Очень конкретные. Кажется, наша встреча созрела.
— Так быстро?
— Чтобы нам чувствовать себя спокойно, я назначаю время, а вы — место.
— Возражений нет.
— Сегодня вечером, около семи. Годится?
— Есть шашлычная на трассе — «Платан». Пятнадцатый километр по дороге на Симферополь. Там в самом деле огромный платан, ему уже лет сто. Хороший ориентир. И шашлык хороший. Ну как, годится?
— Вполне.
…Готовясь к погружению, Сиверов обдумывал причины, по которым «плод» созрел. Человек с бородкой-эспаньолкой подозревает в нем опасного противника, догадывается о его связях со спецслужбой. ФСБ наверняка проходит в качестве первого варианта. Неужели он готов рискнуть собственной шкурой? Кто мог заверить его, что ФСБ не выдаст спецоперацию с убийством или захватом?
Скорее всего это блеф. Никто не приедет в «Платан» угощаться шашлыком, и у хозяина заведения не будет причин благодарить за рекламу. Противник просто хочет потянуть время — лишь бы он, Сиверов, не предпринял резких шагов. Значит, что-то важное должно произойти до семи вечера.
Глеб не ошибся. Мушкетер только что получил важное сообщение и точно так же, как и Сиверов, намеревался завершить всю операцию в ближайшие часы. Он готов был наобещать врагу что угодно: перейти в буддизм, сделать операцию по перемене пола.