Русская трагедия; Гибель утопии
Шрифт:
В нормальном, состоянии общества достигается какой-то компромисс, крайности в ту или иную сторону сглаживаются и удерживаются в определенных рамках. Но в СССР эти рамки были нарушены настолько, что скрыть назревавший тут конфликт уже было невозможно. Деловое управление приобрело такую силу, что его представители почти открыто обвиняли коммунальное управление в препятствовании прогрессу общества. Отсюда исходил один из источников назревавшего кризиса общества (по линии системы управления).
Имеется, далее, два аспекта во взаимоотношениях системы управления и управляемого ею общества: 1) система управления приспосабливается к управляемому, обществу; 2) общество приспосабливается к своей системе .управления..
В силу внутренних потребностей и ситуации в мире советское общество вынуждалось на такое развитие, что число управляемых объектов неуклонно росло и усложнялась "техника" управления ими. Сложившаяся система управления перестала удовлетворять потребности управления, становилась тормозом прогресса. Отсюда исходил еще один источник назревания кризисной ситуации в стране.
Всякая система управления страной характеризуется степенью централизации. У коммунистической системы эта степень стремится к максимуму. Это порождает безынициативность, бесхозяйственность, бессмысленные потери средств, застой в производительности труда и многие другие отрицательные явления, которые хорошо известны. Вместе с тем в этом есть и свои достоинства, которые тоже известны: увеличивается степень плановости, возможно сосредоточивать большие средства на решение крупных проблем (особенно в войне) и т. п. К тому же мера добра, привносимого децентрализацией, сомнительна. Она заметна в малых масштабах. Но в масштабах общества в целом она может привести к еще большим трудностям, чем те, которые возникают без нее. И кстати сказать, эксперименты в этом духе предпринимались в Советском Союзе, но безуспешно.
В Советском Союзе в брежневские годы наметилась сильная тенденция к децентрализации управления. Руководители предприятий и целых отраслей требовали большей свободы деятельности и явочным порядком добивались в ряде случаев или получали ее в привилегированных исключениях (например, в особо важных сферах атомной физики, электроники, космических полетов). Территориальные власти во многом фактически стали неподконтрольными Москве. Причем стремление к суверенитету в ряде районов страны перерастало в сепаратизм. Это, естественно, добавляло свою долю в нарастание кризиса.
Есть два способа и два аспекта воспроизводства системы управления: 1) отбор кандидатов и назначение на посты сверху; 2) выборы путем голосования из числа кандидатов, выдвигаемых снизу. Для коммунистического общества характерным является первый способ. Второй играет роль подчиненную, санкционируя предрешенные результаты первого и маскируя его. При отборе кандидатов на посты в соответствующих инстанциях аппарата власти, контролирующих эти посты, рассматривается не один подходящий человек, а многие. И отбираются если не лучшие, то и не худшие, а адекватные задаче и условиям управления лица.
Какими бы качествами ни обладали кандидаты на посты, они, будучи назначены или выбраны на эти посты, должны затем исполнять свои функции по законам власти и управления, а не в соответствии с какими-то лозунгами и прекрасными намерениями. Это особая профессиональная работа. И она не сводится к речам на митингах и собраниях. Если допустить, что на все посты в системе власти в результате подлинно демократических выборов избраны самые честные, самые умные и самые деловые граждане, приступив к работе, они с необходимостью превратятся в таких же бюрократов, консерваторов, карьеристов, стяжателей, взяточников, какими изображались работники системы управления. Изображались справедливо. Но дело тут не в субъективных качествах людей, отобранных в
Коммунистическая система управления раздирается противоречиями, как и все живое. К приведенным выше могу в качестве примера привести еще такое. Работники этой системы, с одной стороны, стремятся к мелочному контролю за всем, что происходит с управляемыми объектами, а с другой стороны, они стремятся избавиться от всякой ответственности за ход дел и пустить все на самотек. Главным для них становится не состояние управляемых объектов, а то, как они сами выглядят в глазах начальства. Правила функционирования в системе управления начинают доминировать над правилами управления объектами в интересах этих объектов. В результате разрастается видимость управляемости и сокращается фактическая управляемость объектов. Общество становится все более фиктивно управляемым, что можно было наблюдать в Советском Союзе.
Государство. Часть сферы управления образует то, что принято называть политической системой, политической властью, государственностью, государством. Она есть явление коммунального аспекта.
Коммунистическое общество принадлежит к такому типу больших человеческих объединений, которые организуются в единое органическое целое главным образом сверху, т. е. усилиями системы власти, развитой формой которой является государственность (государство). В этом обществе государство не есть нечто внешнее обществу и стоящее над ним, не есть некая надстройка над неким базисом, как полагал марксизм. Оно здесь есть внутренняя форма и средство самоорганизации множества людей, само есть базис этой самоорганизации. Оно вырастает здесь не как следствие раскола общества на враждебные классы, а из потребности обеспечить существование страны как единого социального организма, вырастает как система учреждений, функцией которой является сохранение целостности общества и управления им как единым целым. Оно здесь само является источником разделения людей на различные социальные категории. Так что марксистская теория возникновения государства оказалась ложной в отношении государства коммунистического.
Не сбылось и марксистское предсказание отмирания государства при коммунизме. Коммунистическое общество без государства в такой же мере возможно, в какой возможен сложный и развитой биологический организм без центральной нервной системы. Государство при коммунизме не исчезает, а, наоборот, превосходит прошлые формы государства как по размерам, так и по роли в обществе. Оно тут превращается в сверхгосударство.
Впрочем, если "отмирание государства" интерпретировать не просто как исчезновение всякой системы власти и управления, а замену той ее формы, какую считали государством в XIX веке и в начале XX века, новой формой, то возникновение коммунистического сверхгосударства можно истолковать как своего рода "отмирание" государства путем поглощения его сверхгосударством. И тогда не так уж нелепо будет выглядеть утверждение советских идеологов об отмирании государства путем его укрепления.
Коммунистическое сверхгосударство превращается в своего рода сверхобщество, живущее за счет общества, в которое оно погружено и которое оно обслуживает. Тут отношение меняется на противоположное. Тут не столько государство служит обществу, сколько общество становится ареной и материалом деятельности государства, сферой приложения его сил, средством удовлетворения его амбиций и потребностей. Государство тут становится монопольным субъектом истории. Его жизнь со всеми его официальными спектаклями навязывается обществу в качестве всеобщего жизненного спектакля, в котором прочим членам общества отводится роль исполнителей воли, почитателей и восторженных зрителей функционирования системы правителей и их слуг.