Русская война 1854. Книга третья
Шрифт:
— Музыка!
Новая команда, и над Невой грянул заранее напетый и легко подхваченный местными марш. Любит их сейчас Николай, так пусть получит «Прощание славянки» за шестьдесят лет до Первой Мировой.
— Запевай!
Еще одна команда, и над замершей рекой полетели всплывшие в памяти слова.
…Но грозный час борьбы настал,
Коварный враг на нас напал.
И каждому, кто Руси сын,
На бой с врагом лишь путь один.
Много
Мы исполнили марш еще четыре раза — три, когда на берегах оказывалось много людей. И последний — на стрелке Васильевского острова, практически под окнами Зимнего дворца. Даже интересно, как это выглядело со стороны… Впрочем, обо всем узнаю в свое время, а теперь надо было сосредоточиться на главном.
Дождавшись, пока царский дворец скроется из виду, я скомандовал остановку. Музыканты бодро спрыгнули на лед, довольные и жалованьем за игру, и необычной поездкой. Ну, а мы уже без лишнего груза перешли сначала на средний ход, а потом и на полный, удаляясь вглубь Финского залива.
Николай, как обычно, работал до позднего вечера. Война требовала всего его внимания, как внутри страны, так и за ее пределами. Особенно теперь, когда он осознал, что, возможно, не все учел и не все предусмотрел… Время от времени мысли перепрыгивали на молодого капитана, который так повеселил его две недели назад. Тогда он дал слово, что подготовит отряд для морской атаки по зимнему скованному льдом морю.
Идея казалась невероятной, но капитан пришел не с пустыми словами, у него были чертежи, и Николай, как инженер, увидел в них смысл. Поэтому он разрешил себе поверить и поэтому же не стал спешить, когда на новенького посыпались жалобы. Причем каждая новая была серьезнее предыдущей. Неуважение к церкви, сокрытие тайны от Отечества… А Константин сегодня так и вовсе высказал предположение, что Щербачев специально хочет запутать их, увести ресурсы от действительно важных направлений и изобретений. Предательство… Обычно, едва услышав о его возможности, Николай сразу начинал действовать. Как тогда, в декабре 1825-го…
Но не в этот раз. Капитан, словно подозревая возможные обвинения, почти ничего не просил. Два десятка сбитых на скорую руку лодок и рота солдат — что это, когда на любое другое изобретение нужны десятки и сотни тысяч рублей? И ведь еще не все готовы брать ассигнациями, серебро им подавай… Царь нахмурился, но в этот момент через чуть рассохшуюся от жара отопления раму до него долетели звуки незнакомого марша.
Какой-то гвардейский полк отправляется на фронт?.. Мысль появилась и тут же исчезла, когда царь осознал, что его окна выходят не на площадь, а на Неву. Но тогда… Николай поднялся на ноги и, задумчиво прищурившись, двинулся к окну.
Глава 20
Царь слушал. Барабаны, казалось, почти не участвовали в марше, только задавали ритм. Трубы играли быстро, совсем не грозно, но в то же время создавалось
— А молодец капитан! — на лице царя появилась улыбка.
Будто бы разом помолодев на несколько лет и забыв об усталости, Николай вернулся за рабочий стол и снова погрузился в бумаги. Музыка ему все-таки понравилась. И странные корабли, бегущие по льду, словно по воде, тоже. Жалко, что дым видно издалека… Николай вспомнил еще одно рассуждение Константина.
Дым дает современным кораблям силу, но в то же время, как удары в набат, он предупреждает об их появлении. Именно поэтому паровые корабли по своей природе имели смысл только с хорошей броней и артиллерией, чтобы, готов враг или нет, силой сломить его сопротивление. А вот такие лодочки — у них не было и шанса. И капитан, если бы смирил гордыню и обратился к действительно ученым мужам, это тоже мог бы понять.
Звучало разумно. Но в то же время… Музыка была хороша. А корабли бежали довольно шустро. Может, и учел все капитан в своих расчетах. Благо рейд до берегов Дании и обратно должен занять не больше недели.
Как же хорошо знать, что уже вечером ты будешь дома. Тогда и бессонная ночь не выматывает, а бодрит… Мы неслись по скованному льдом Балтийскому морю, словно стая волков, идущих по следу. Не знаю, видел ли что-то подобное Лесовский, но уже через пять минут похода он догадался, откуда у наших лодок взялось именно такое название.
В районе семи, когда солнечного света стало уже совсем мало, мы включили фонари. Передний, чтобы освещать дорогу, задний, чтобы идущие следом «Волки» не потерялись. Все были сосредоточены: несмотря на то, что малые препятствия мы могли пролететь сверху, ведь могли быть и крупные. И если кто-то считает, что замерзшее море — это тишь да гладь, то пусть сам хоть раз прогуляется вглубь Балтики.
Еще через три часа слева показались огни крупного города — Ревель. В моем времени он стал Таллинном и заграницей — сейчас же это Российская империя, и принадлежность города не вызывает сомнений. Как, кстати, и Риги… Я ведь, когда планировал операцию, чуть ее не предложил в качестве цели, хорошо, решил проверить. И да, Рига — сейчас тоже Россия. Кстати, Мемель — он же Клайпеда в будущем — тоже был нашим. Какое-то время… После Семилетней войны эти территории заняли русские войска, но великодушный Петр III решил, что Пруссия слишком ценный сосед, чтобы его расстраивать. И все вернул.
Город. Порт. Незамерзающий порт! Как говорится — да я тебя!
На шестом часу винт-броска мы понесли первые потери. К счастью, небоевые. Один из «Волков» захрипел и остановился. Будь я один, то мог это даже не заметить, но сигнал передали по связи — Лесовский принял сообщение и доложил. В итоге остановились. Я не удержался, глянул движок, но там разорвало трубу от котла и этим же взрывом повредило цилиндр. Чинить было просто нечего.
— Команде седьмого «Волка», — не хотелось бы так поступать, но выбора нет. — Вас подвезут до берега, дальше своим ходом идете в гарнизон Ревеля и возвращаетесь в Санкт-Петербург.