«Русская земля» и образование территории древнерусского государства
Шрифт:
Судя по тому, что Перемышль указан в древнейшем известии перед Червеном, можно думать, что Перемышль был центром особой территории. Правда, в XI в. сын Изяслава, сидевший в Побужье, владел также Перемышлем и Теребовлем. Однако вскоре в Перемышле, Звенигороде и Теребовле образуются свои столы.
На западе «Червенские грады» граничили с Польшей. Здесь, близ польского рубежа, лежал Сутейск{408}. К северо-западу от нижней Луги, впадающей в Зап. Буг, начиналась «Украина»{409}. Позднее граница с Польшей проходила между польской Тернавой, с одной стороны, и Белзом, с другой. Здесь, по летописи, находились «Ворота»: «се же бѣашеть мѣсто твердо, зане немощно бысть обоити его никудаже, тѣмже нарѣчахуться Ворота тѣснотою своею»{410}. Сам Червен лежал там, где находятся две почти смежные деревни Чермно и Вакиев, расположенные в полуверсте от р. Гучвы, впадающей в Зап. Буг слева.
В северном направлении червенская территория не могла простираться на широком пространстве далеко за линию Устилог — Владимир — Шеполь — Луцк. Ни известия X–XI вв., ни известия XII в. не отмечают каких-либо поселений севернее этой линии. Исключение составляет Турийск на верховьях р. Турии, на месте нынешнего Турийска. События 1097 г. застают там «мужей» Туряка Лазаря и Василя, советовавших ранее Давыду убить Василька. Очевидно, в конце XI в. владимиро-волынская дань распространялась на верховья Турии. По указанной линии проходила граница двух географических зон, как мы уже упоминали. К северу начиналось Полесье, страна низменная, песчаная, болотистая, пересеченная множеством озер, речек и ручьев, почти сплошь покрытая обширными лесами. Зимою большинство болот (за исключением некоторых открытых трясин) замерзает и делается доступным, по ним прокладываются дороги, расстояния между населенными пунктами вследствие этого значительно сокращаются, тогда как в остальное время года, чтобы попасть из одного села в другое, отстоящее от первого зимою всего лишь на 3–4 км, приходится делать 21 км и более из-за болот, разделяющих их{412}.
К югу от указанной линии шли места холмистые, более свободные от лесов и более плодородные. Многочисленные курганы в районе нижней Луги говорят о заселенности тех мест. Так, близ Владимира-Волынского, у д. Зимно в лесу обнаружено до 500 курганов. Около 100 курганов зарегистрировано невдалеке от Владимира, по дороге в Луцк. У Устилога имеется 29 курганов, причем на берегу Буга показывают четырехугольное городище{413}. Поселение, расположенное между pp. Лугой и Смочем, с переходом Побужья под господство «Руси», сделалось новым политическим центром и было названо в X в. в честь, очевидно, Владимира Киевского, городом Владимиром.
На востоке червенская территория граничила с «Русскою землею». Нет сомнения, что червенская территория захватывала течение р. Стыря, но не доходила до Горыни. Луцк, или Луческ, лежал при впадении Гижицы в Стырь. Район этот был значительно заселен, особенно по правую сторону Стыря, где у д. Вишнев отмечают около 100 курганов, у д. Сапогов — 60, у д. Теремно — 45{414}. Далее на восток по Горыни были расположены, как мы видели, города, принадлежавшие к «русской волости». Таким образом, где-то в междуречье Стыря и Горыни проходил рубеж, отделявший червенскую территорию от «Русской земли».
На Стыре же лежал Перемиль на месте нынешнего села Перемыль, где на берегу Стыря есть круглое городище, а у села — пять курганов. Район этот также был заселенным (у с. Берестечно зарегистрировано 40 курганов, у с. Вечулки — 36, у Русиново-Берестечно — 20, у Волковыя — 20){415}. Перемыль находился между Луческом и Бродами (ныне — Броды), расположенными за пределами «русских волостей». Где-то между Бродами и Владимиром-Волынским, недалеко от Владимира, лежал Всеволож. Точнее его местоположение нам определить не удалось. Во всяком случае Всеволож не мог быть Воложками, как думали Надеждин и Неволин, так как из известия 6605 (1097) г. явствует, что он лежал на пути из Теребовля во Владимир{416}.
В свете этих данных понятно, что именно до р. Стыря на восток, но не далее, могла претендовать пражская епископия на распространение своих прав. Напомним, что, по исследованию Вас. Регеля, «реки Буг и Стырь составляют пределы епархии in partibus infidelium и представляют собою возобновление границы моравской епархии св. Мефодия…» Исследователи, сомневающиеся в подлинности грамоты 1086 г., сохранившейся в «Хронике» Козьмы Пражского, ставят, однако, вопрос: как попали в текст Буг и Стырь? Весьма возможно, что «в основе этих указаний лежит в сущности неоправдываемая реальными возможностями пражской церкви традиция церковной экспансии, унаследованная от более ранних церковных установлений»{417}.
Надо заметить, впрочем, что выводы наши о червенской территории значительно расходятся с мнением, высказанным А. В. Лонгиновым в 1885 г. в книге «Червенские города» и, в сущности, дожившим до наших дней. Определяя «объем Червенской страны, присоединенной Владимиром к русским владениям и затем, после завоевания ее поляками, снова возвращенной Ярославом и Мстиславом», Лонгинов включает в состав «территории Нестеровых Червенских городов» области «Брестскую, Холмскую, Белзскую, Галицкую и Поремышльскую», полагая вместе с тем, что за пределами этой территории лежал
Напомним, что Владимир Киевский дал в Червенский край своего сына Всеволода. Ни Всеволод, ни его преемники не сидели в самом Червене. Ярослав послал во Владимир сына Игоря, а после смерти отца Игорь был переведен братьями в Смоленск. Это случилось в 1057 г.{419}. С тех пор и до 1078 г. Побужье оставалось без князя, что указывает на желание Киева присоединить весь юго-западный край к составу «областной» киевской территории, низвести его на положение, аналогичное положению Турова, Пинска, Берестья, Дорогобужа. Дальнейшие события в полной мере подтверждают такое толкование. Всеволод Киевский посадил в 1078 г. во Владимире Ярополка, «придавъ ему Туровъ»{420}. Соединение в одних руках Турова и Владимира-Волынского, таким образом, не было следствием захвата со стороны владимирского стола, а совершилось по распоряжению из Киева. Ясно, что соединение это означало не приращение волынской территории, а нарушение особности владимирского стола. По мысли Всеволода, Ярополк был его наместником. Соединение Владимира с Туровом продолжалось недолго. В Побужье хотели иметь своего князя, князя их «области»-княжения хотя бы и подвластного «Русской земле». Началась глухая, напряженная борьба, сопротивление политике Всеволода. В 1084 г., когда Ярополк поехал к Всеволоду, князья Ростиславичи, жившие ранее с Ярополком, выбежали («выбѣгоста») «от Ярополка». Куда они бежали, источник не говорит; имея в виду некоторые события 90-х годов, надо думать, что в Червен. Во всяком случае они бежали с враждебным намерением «и пришедша прогнаста Ярополка»{421}. Краткая запись не сообщает, кто стоял за спиной Ростиславичей. Всеволоду пришлось послать своего сына Владимира (Мономаха), и только тогда Ростиславичи были выгнаны, а Ярополк вновь водворен в г. Владимире. На этом дело не кончилось. Борьба продолжалась, обнаружив, что действительно за спиной Ростиславичей стояли местные силы. Орудием домогательств местной среды оказался сам Ярополк. Летопись прямо говорит, что он (1085 г.) «послушавъ злыхъ совѣтникъ», решил итти против отца, против Всеволода Киевского{422}. Вспомним, что в подобное же положение попал в Новгороде ранее молодой Ярослав, вынужденный также порвать с отцом. Тогда Владимир Святославич собирался итти в поход на Ярослава; только смерть Владимира предупредила столкновение отца с сыном. Теперь Всеволод предупредил сына, который готовился к походу в Луческе, ближайшем к «русской» границе большом центре Червенской «области», и послал против Ярополка сына Владимира (Мономаха).
На первых порах Владимир торжествовал. Ярополк, бросив свою мать и «дружину» в Луческе, бежал «в Ляхы». «Лучане» сдались, и Владимир посадил во Владимире-Волынском Давыда, но не надолго. Владимиру пришлось все же договориться с Ярополком, пойти, видимо, на уступки: «приде Ярополкъ из Ляховъ, и створи миръ с Володимеромь, и иде Володимеръ опять Чернигову, Ярополкъ же сѣде Володимери». Мы не знаем о содержании их переговоров. Но необходимо отметить, что вскоре (в 1088 г.) в Туров приехал княжить из Новгорода князь Святополк{423}.
Свидание Владимира с Ярополком состоялось в южном пограничном месте Червенской «области», в Бродах, как видно из «Поучения» Мономаха.
В согласии с приведенными фактами стоят данные о Перемышле XI в. То немногое, что известно о Перемышле XI в., склоняет к мысли, что в Перемышле также существовала местная правящая среда, местная знать, заинтересованная в том, чтобы получить своего князя, в сохранении целостности своей территории, заинтересованная в том, чтобы Перемышль не попал в положение киевской волости. Те самые Ростиславичи, которые пытались изгнать из г. Владимира Ярополка, но были побеждены Владимиром Мономахом и сами изгнаны из г. Владимира, нашли поддержку в Перемышле. Мало того: их положение там оказалось настолько прочным, что они удержались в Перемышле, несмотря на то, что из Перемышля была предпринята диверсия против Ярополка (Ярополка убили; тело его отвезли в Киев) и к Перемышлю пришлось «ходить» самому Всеволоду из Киева{424}. По решению Любецкого съезда, один из Ростиславичей (Володарь) был утвержден в Перемышле, а другой (Василько) в Теребовле{425}.