Русская жена эмира
Шрифт:
– Алим-хан, правду говорят, что твой дед казнил эту поэтессу? – спросил опьяневший
Виктор.
– Да, было такое, - нехотя признался эмир и добавил: - Она сама виновата... Поэтесса
оказалась слишком дерзкой на язык и наговорила моему деду всякие плохие слова, одним
словом, она разгневала его. Какой бы умной, богатой, красивой ни была бы женщина, ей
не следует забывать о своем месте в этом мире. К тому же эта давнишняя история. Не
стоит осуждать моего предка,
Нодиры и, должен признаться, они тронули мое сердце. Конечно, моему деду в делах
политики не хватило сдержанности, культуры. Дело прошлое и не стоит об этом
говорить. Я желаю сказать тост, - и эмир встал с бокалом вина.
– Хочу выпить за мою Наталью, дабы эта женщина всегда оставалась столь же красивой
и радовала мою душу. Конечно, нынче она беременна, немножко подурнела – так говорят
по-русски – но это ничего, все-таки скоро станет матерью. Надеюсь, будет сын. Одним
словом, за красоту моей жены!
Эмир осушил хрустальный бокал до дна, и Николаев отметил про себя: «Последнее
время Алим-хан стал много пить. Видимо, ищет себе утешения от надвигающейся беды.
Жалко его. Все-таки он не такой деспотичный, как другие. Чтобы провести в Бухаре
экономические реформы ему явно не хватает ни воли, ни образованности. Однако это его
личное дело. Самое главное, эмир щедро платит мне за службу».
Алим-хан остался верен юношеской дружбе, а Николаев высоко ценил это качество в
мужчинах.
– Вот, испробуйте эти блинчики, я сама их пекла, - и Наталья положила один в
тарелочку мужа.
Лицо эмира засияли, и попросил положить ему еще, сказав:
– Положи мне еще, ты же знаешь, как я их люблю.
– Нет, больше не дам. Я должна беречь тебя, ведь твой живот растет не по дням, а по
часам. Он стал больше моего.
Все рассмеялись, но громче всех хохотал эмир, что на глазах выступили слезы.
Все принялись за блинчики. Эмир кушал причмокивая от удовольствия, и качая
головой:
– Ах, как вкусно! Вот за это, моя дорогая, спасибо тебе. Но, скажу честно, в кадетском
корпусе готовили лучше, и я всегда просил добавку. И мне давали, да разве могли
отказать сыну эмира.
– О, мне так приятна ваша похвала. В таком случае я положу вам еще блинчик, -
улыбнулась Наталья и хитро мигнула глазом советнику.
Алим-хан взялся за второй блинчик, откусил кусочек - и вдруг его лицо сменилось
изумлением. Изо рта он извлек одну, а затем вторую золотую монетку и стал их
разглядывать, недоумевая, как они очутились в еде.
Первой засмеялась Наталья, и за ней другие, и всем стало ясно, чья эта проказа.
25
– Это просто очаровательная
– воскликнул Николаев и захлопал в ладоши:
– Браво! Браво!
Эмир сделал серьезное лицо:
– И без того злые языки болтают, что я в золоте купается, а теперь, оказывается, эмир
еще и кушает его. Надо сказать, на вкус оно неприятное. Не буду больше есть золото.
Веселый смех опять разнесся по залу, на стенах которой висело несколько картин с
видами Петербурга, Москвы и русской природы.
К сказанному Алим-хан добавил:
– Такую же шутку устроил и наш Насреддин Афанди, когда из пирожков бедняка стали
выходить золотые монеты, и люди кинулись скупать его товар, но ничего не нашли.
Между прочим, Насреддин мой любимый герой, не смотря на то, что ему не раз
доставалось от правителей Бухары. Признаться, мне иногда стыдно за моих предков-
тиранов. Я же простой человек и желаю себе и народу тихой, мирной жизни - а мои враги
делают из эмира злодея, тирана. Какая несправедливость! Да, у меня имеются кое-какие
недостатки - и в этом искренно каюсь. Первое дело - пью вино, второе - люблю женщин.
Зато все женщины довольны мною.
– И как тебе удается с огромным животом?
– заметила в шутку жена, и веселый смех
разнося по залу.
– Я боюсь, что однажды раздавлю одну из жен насмерть. Потому что в таких делах
мусульманки так скромны, что будут молчать до самого конца.
Давно эта компания так не веселилась. Затем эмир вспомнил об имениннице и снова
дал слово другу для тоста. Виктор взял графин за горлышко и наполнил во все бокалы, а
себе - водки. Он пожелал Наталье Ивановне хорошего самочувствия и легких родов.
Полковник говорил как-то вяло, хотя его душа была полна глубоких чувств. Одним
словом, тост получился сухим, неярким. Но не будь здесь эмира, его слова звучали бы
совсем по-иному. Ему было что сказать этой очаровательной женщине. И Наталье это
было известно, и поэтому ее глаза сияли.
– Господа, не кажется ли вам, что для полного веселья здесь чего-то не хватает? -
спросила Наталья и вопросительно глянула на мужчин, - ну-ка, угадайте! Эмир задумался
и принялся разглядывать стол. Затем широко улыбнулся:
– На нашем столе не достает красной икры, но про него лучше забыть: Каспий в руках
большевиков.
– Не угадал, и все потому, что у моего мужа на уме только еда и политика. А что скажет
наш вояка Николаев?
Тот стал оглядываться по сторонам. Затем встал с кресла и молча направился к столику,
на котором стоял патефон. Покрутив ручку музыкального устройства, он опустил на