Русская жена эмира
Шрифт:
поодаль, в тени огромной чинары. На ней отправился в музей, к другу Салому Ниязову.
120
В кабинет своего друга Саид зашел без стука, точнее ворвался, желая удивить. Салом не
поверил своим глазам и на всю комнату завизжал от радости: «Вай! Вай! Кого видят мои
глаза, какая радость». И, несмотря на свои крупные размеры, вскочил с кресла и кинулся
в объятия друга.
– Как ты очутился здесь, - не мог успокоиться Салом, - и почему не сказал о приезде?
–
– Все нормально.
– А как твоя наука?
– Сейчас занимаюсь сбором материалов. Я чувствую, эта работа на долгие годы.
– Сам виноват, что взялся за очень трудную тему, ведь тебя отговаривали...
– Я не жалею. Хочется быть настоящим ученым, пусть даже на это уйдут годы.
Понимаешь, профессоров у нас много, а вот истинных ученых - мало. Хочу быть, как
Массон, Пугаченкова...
– Как здоровье Тамары?
– Слушай, чего мы здесь стоим. Поехали ко мне, и сам всех увидишь, посидим
хорошенько.
– Салом, не обижайся на меня - сейчас не могу, тем более приехал с шефом. А сейчас
надо поехать в одно место, за город. Пока не могу сказать, зачем я здесь. Сам понимаешь,
такая у меня служба. Потом расскажу, но дело очень интересное и связано с историей
эмира Алимхана.
– Ты уже заинтриговал меня, буду ждать. А вечером заедешь ко мне?
– Ничего не могу обещать: все зависит от того, как будут развиваться события. Ладно,
мне пора. Только не обижайся.
– Идем, я провожу тебя.
Спустя час «Волга» с Саидом неслась по раскаленному асфальту посреди степи. Они
близились к кишлаку Сардоб, где когда-то жила семья Даврона. «Интересно, живы ли
дети этого дервиша, - думал следователь, разглядывая через окно убогие глиняные дома
дехкан у дороги.
– Сейчас им должно быть за семьдесят. Что они знают о последних днях
своего отца?»
Пожилой водитель «Волги» Сурат-ака доставил Камилова к зданию низенького
сельсовета - к главе села. Саид вышел из машины и огляделся. Рядом находился Дом
культуры с отвалившейся местами штукатуркой и перед ним - клумба с бронзовым
бюстом Ленина. Правда, почему-то глаза вождя показались Саиду слегка зауженными, и
вождь революции смахивал на местных жителей. Впрочем, в этом нет ничего
удивительного, на крупных панно изображали Брежнева со столь пышными бровями, что
явно походил на узбека.
Седой председатель сельсовета встал из-за стола и был с гостем очень вежливо: все-
таки человек в модном костюме, при галстуке, видать, какой-нибудь начальник из города.
Камилов любезно пожал руку, и показал свое удостоверение – вмиг тот побледнел и
глаза
одного серьезного греха. Коли явились, значит, что-то нашли, решил про себя глава села.
Обычно приход чекистов сулит что-то недоброе – так было всегда, говорят, еще со
времен Ленина.
– Да вы не тревожьтесь, - сразу успокоил Саид, - я приехал по необычному делу,
которое случилось в этом кишлаке в 1920 году.
И голос председателя стал звонче, увереннее.
– Извините меня, но в те годы я еще не родился - я тридцать пятого года.
121
– В таком случае, сведите меня с вашими стариками, кому около восьмидесяти. Они-то
должны помнить.
– Есть у нас такие старожилы. Сейчас позовем их в сельсовет.
– Будет лучше, если сами поедем к ним, - предложил Камилов.
В большом дворе их встретила детвора, которая умчалась в дом, чтобы сообщить о
гостях. Вышла молодая невестка в блестящей тюбетейке и пригласила гостей на веранду
со словами: «Заходите, заходите, наш дедушка на веранде: у него болят ноги».
Седобородый старик за низеньким столиком встретил их с добродушной улыбкой.
Когда гости опустились за столик, старик признал главу села:
– Совсем глаза плохи стали, вот и тебя, Сулаймон, не сразу разглядел. Как твои дела,
чего нового в кишлаке? Правду говорят, что Горбачев хочет сделать СССР
капиталистической страной, как Америка?
– Не знаю, не знаю, - и испугано взглянул на чекиста.
– Нехорошо он делает. Люди не довольны: порядка меньше стало. Я вот что…
Но председатель остановил старика, как бы тот не наговорил еще чего-нибудь лишнего
при чекисте.
– Дедушка Турсун, я привел к вам гостя. Он из столицы.
– Дедушка, я историк, - продолжил сам гость, - и меня интересует одна история.
Говорят, в двадцатых годах в вашем кишлаке жила семья известного дервиша Даврона.
Вы его помните?
– Как же, Давронбека помню, мне тогда было лет пятнадцать. Сказывают, он знал
наизусть весь Коран и за это был почитаем даже при дворе эмира. Ко всему же много
странствовал и дважды бывал в Мекке. А еще говорили, что сам эмир Бухары признал
его святым. Его семья жила хорошо, в достатке. Однако перед тем как красноармейцы
взяли Бухару, он куда-то исчез. Были разговоры, что он бежал в Афганистан, как и
многие.
– Он сбежал со своей семьей?
– Нет, вся семья осталась здесь. Но вскоре с ними случилось ужасное. Никто не ведает,
что натворил Даврон, но как-то глубокой ночью в наш кишлак нагрянули басмачи. И