Русская жизнь. Сокровенный человек (апрель 2007)
Шрифт:
Но в апреле 2003 года равновесная ситуация накренилась - и только в одну сторону. В Петербург прибывает Валентина Ивановна Матвиенко. И не одна, а в сопровождении вереницы слухов о том, что именно ей поручено баллотироваться в губернаторы города.
Не успела Валентина Ивановна поправить шарфик, сходя с трапа самолета, как социологи уже сообщили, что 60% населения города хотели бы видеть на посту губернатора женщину. В общем, пошел русский народный праздник "холуин". На эту тему я и написала две колонки в "Пульсе" - "Святая Валентина" и "Кто хочет женщину".
Ничего оскорбительного в моих заметках не было, поскольку я не испытываю решительно никакой личной неприязни к Валентине Ивановне. Я выражала, однако, глубокое
После выхода моих статей и статей моего напарника по передаче "Спешите видеть" на "РТР-Петербург" журналиста Дмитрия Циликина нам стало известно о закрытии нашей передачи. Мы обнаружили политическую неблагонадежность - а отныне даже в сфере культуры должны были существовать исключительно благонадежные лица. Не забудьте: на свете 2003 год. Губернаторов, страшно сказать, выбирают. Графа "Против всех" сияет, как луч солнца на штыке. Увертюра между тем закончена: сразу после празднования трехсотлетия Петербурга Владимир Яковлев - переведен на другую работу. Сама же Матвиенко очень уж резкого отторжения не вызывала. Напрягали клубившиеся вокруг нее лица, страдавшие, как правило, распространенным недугом - умственной недостаточностью.
Второй трагической ошибкой штаба Валентины Ивановны стало выдавливание с "Пятого канала" (он считался губернаторским) журналистов Даниила Коцюбинского и Петра Годлевского. Историк и публицист Коцюбинский, кудрявый молодой человек, автор книги о Распутине, злостного темперамента личность, собрал в редакции журнала "Город" всех недовольных и несогласных отщепенцев-журналистов второй столицы. Несогласные высказались о будущих выборах грубо и мрачно. В сокращенном виде тексты недовольных были напечатаны в журнале "Город" и прозвучали в телепрограмме Коцюбинского - в его последней программе, разумеется.
Но сверкнула и для нас молния славы - наш любимый кандидат, парагвайская певица Контра Омнес (так звучит по латыни - "против всех") вскоре заняла на губернаторских выборах почетное третье место! Четырнадцать процентов срубила - рекорд. Не было такого и уже не будет никогда… Как же это случилось?
А так, ничего, понемножку.
Сначала сочинилось письмецо от общественности. Дескать, тревожат нас методы, которые применяются на выборах в Петербурге. Может быть, Валентина Ивановна и замечательный кандидат, может, нет. Мы не знаем. Мы видим, что ее усиленно навязывают, что из СМИ выдавливаются все несогласные и неблагонадежные, и нам это не нравится. Хорошее письмо, я сама сочиняла, потом редактировали скопом. Сочинилось письмецо - осталось найти общественность, а она взяла и нашлась! Сокуров кинорежиссер подписал, Десятников композитор подписал, Борис Стругацкий подписал, Крусанов писатель подписал, Роман Смирнов режиссер подписал, Шолохов тележурналист подписал - в общем, шестнадцать человек, и все орлы, орлы!
И бабахает письмецо от "Известий" до "Новой газеты". Тут же дружественное НТВ-Петербург (где и до сих пор есть что-то вроде новостей) подкатило с расспросами - как, мол, и что.
Дальше - больше: назвались "Петербургская линия", зарегистрировались даже официально - на имя Самуила Ароновича Лурье, он из нас самый почтенный литератор, еще с Бродским и Довлатовым дружил, пенсионер. Нашлись люди, деньги на газету - и мы издали целых пять номеров.
Все наши резвые шалости группировались вокруг стержневой идеи: фотографии приятной девушки с кошкой, той самой парагвайской певицы Контра Омнес, с агитацией в ее адрес. Дескать, хотите женщину - вот вам и женщина, притом какая. Фельетоны писали, грубили, приходилось искажать фамилии, чтоб не подпасть
Было интересно. Был как бы сочувствующий "Петербургской линии" депутат от ЛДПР, с лицом настолько хитропопым и лукавым, что черт его было не разобрать вовсе. Было одно высокопоставленное лицо, которое пригласило меня на беседу, и я сидела в пустынном зале и думала - будут ли угрожать или подкупать?
– а лицо, чем-то во мне сбитое с толку, вдруг стало рассказывать, что оно само не чуждо литературе и пишет приключенческие романы под псевдонимом. Были загадочные, нежно улыбающиеся девушки, которые рьяно старались координировать действия "Петербургской линии" и после выборов почему-то уехали в Германию на ПМЖ.
Тогда глаза еще не замылились, и Питер, сплошь увешанный плакатами c Валентиной Ивановной, ужасал своим легким превращениемв пошлую декорацию. А мы как маньяки все пробовали объяснить этим людям, что они ошиблись городом, и с нами так нельзя.
С нами так было можно, но хочется ведь как в известном анекдоте - " ну ты пасапратывляйся, да?"
"Ты спрашивала шепотом - а что потом, а что потом…" А что потом? Девушка с кошкой вышла на третье место, Валентина Ивановна стала губернатором, мы пошли писать свои бредни в разные сохранившиеся местечки, информационное поле Петербурга за четыре года было уничтожено, вплоть до того, что о наводнении приходится узнавать по Первому или по НТВ - "местное время" безмолвствует.
Выборы губернаторов и графа "против всех" упразднены - уж не нашими ли трудами?
Беспредел строительных компаний достиг такого уровня, что падают дома на Невском, на улице Восстания и на Литейном. Ничего не построено - только разрушено. Закрыты магазинчики и кафе с исторической судьбой, на месте "Букиниста" - "Адидас". Ни одной приличной, авторитетной газеты. Ни одна социальная проблема не то что не решена - даже не поставлена.
Но наша бывшая армия "Контра омнес", армия тех, кто не поленился придти в воскресный день на избирательный участок и вставить пропеллер политической элите России - жива. Она шипит изо всех углов, на сайтах, в кружках и объединениях, в летучих товариществах, в рекламных журнальчиках. Петербург напоминает повара из рассказа Щедрина, которому барыня приказала съесть щи с тараканом.
"Повар, - пишет Щедрин, - таракана, конечно, съел, но по лицу было видно, что он - ропщет".
* ОБРАЗЫ *
Дмитрий Быков
Эффективный менеджер
Если бы Господь Бог был эффективным менеджером, стариков и детей не было бы. Все рождались бы двадцатилетними и умирали шестидесятилетними, задав на прощание скромную корпоративную вечеринку с тостами типа "Я был счастлив работать с вами". Вижу эту вечеринку совершенно отчетливо: коттеджный поселок, барбекю, гости, обсуждающие последнюю распродажу - все, как в норвежском "Неуместном человеке", где тот свет оказывается раем для эффективных менеджеров и адом для традиционного человеческого существа.
Если бы Господь был эффективным менеджером, закатов не было бы. Как, впрочем, и рассветов. Над землей стоял бы бесконечный и безвыходный рабочий день, восьмичасовой, искусственный, как лампа дневного света. Отработав положенные восемь, а лучше бы десять часов, стройные ряды пролетариев, эффективных менеджеров среднего звена и их топ-начальников отправлялись бы на подзарядку. Там в них быстро закачивали бы требуемое количество электричества и подновляли цвет лица. Через восемь часов они снова были бы готовы к употреблению.