Русская жизнь. Телевизор (июль 2008)
Шрифт:
В этом же общежитии живет семья Яговцевых - учительница, шофер и двое маленьких детей. Собственник категорически требует освободить помещение, в августе будет суд. А пока, до августа, Яговцевым идти некуда - они еще и не прописаны здесь, они жители Перми, получали квартиру от предприятия, потому что в родительском доме - шестеро человек в двухкомнатной хрущевке.
– Не кажется ли вам, Сергей Владимирович, что вышвыривать малообеспеченных людей на улицу - это все-таки… негуманно, что ли?
(Уж на что я не люблю «за гуманность» - а вот приходится.)
– А вы подумайте, Евгения, - оживленно говорит Ожгихин.
– Вы вложитесь в какую-то финансовую структуру, допустим, - а потом вам скажут: «Не могли бы из
Тут я понимаю, что «человеческий фактор» просто не присутствует в сознании С. В. Ожгихина, бизнесмена и человека, - места не хватило, что ли… Это уже подзабытая ментальность капиталиста эпохи первоначального накопления. Мы иронически говорим о «социальной ответственности» бизнеса: это абсолютный штамп, клише, - но оказывается, что честное, прозрачное нелицемерие хуже показной озабоченности.
– На встрече жильцов с администрацией города, - рассказывает на прощанье Сергей Владимирович, - были представители ипотечной компании, очень интересный процент предлагали, и вы представляете? Ни один не обратился за кредитом. Ну что за люди, а? Ни один!
VI.
Ирине Митрюшиной 41 год, в общагу на Леонова она переехала с мужем и ребенком в 1996 году из другой общаги, в рамках «расширения жилплощади». Сейчас вынесено судебное решение о ее выселении, идет исполнительное производство. (Загадочная районная судья Турьева - специализация у нее, что ли, по общежитиям - неуклонно принимает решения в пользу собственников, областной суд опротестовывает, дело возвращается на доследование, идут месяцы, годы, - и только поэтому они, жители «на Леонова», еще не на улице.) Полтора года Митрюшиной, как и Равилю с бульвара Гагарина, не выдают квитанции на оплату жилья. Вы здесь больше не живете, говорят. А коммерческий найм не предлагали? Даже и не заговаривали. Ирина - активист «Пермских общаг», ставит подписи на всех обращениях, какие уж с ней компромиссы.
Ирина рассказывает хронику приватизации общаги, - да, очень занимательно, вполне себе экономический детектив (и как после этого не понять, почему суды не скоро займутся реприватизацией общежитий: коготок увязнет - всей птичке пропасть). Активисты движения бесконечно долго распутывали клубок продаж и перепродаж, и распродаж самим себе, по частям и оптом. Вот как может уйти этаж в 700 квадратных метров за 270 тысяч рублей, потом - оказаться перепроданным за те же деньги владельцу, который им уже владел? А всего этажей пять, и все по 270 тысяч, а на входе - видели?
– висит табличка с фамилией «Радостева», это девушка лет 25-ти, директор фирмы «Регионинвест», наша владычица морская. Чтобы узнать, кто нынешний хозяин, надо нанимать детективов - собственность швыряют как теннисный мячик. Еще в 2003 году, когда узнали, что Пермское проектно-строительное объединение включило общежития в свой уставной капитал, активистки побежали по судам - и выяснили, что приватизация прошла с большими нарушениями, «Регионинвест» мог выкупить только нежилые помещения. Но опять: срок давности, недостаток денег на адвокатов, общий недостаток ресурсов для того, чтобы признать сделку ничтожной. Ирина ждет приставов, она вымотана, идти ей особенно некуда. Из общаги уже выселили Наталью Боринских - вдову с двумя детьми, ее покойный муж 29 лет отработал на заводе; выселили еще одну семью. Это происходит мучительно просто - приходят в дом, пока люди на работе, собирают вещи и переносят в подвал, в квартире уже незнакомые люди расставляют свои вазочки.
VII.
Мы приезжаем на Леонова, 43а, - здесь странные дороги - парчовая трава, бисерный асфальт - не сразу понимаю, что это мелко битое стекло. Первый этаж - там, где офисы и охранник за решеткой, и табличка с фамилией
Любой бытовой жест, каждый шаг требует особенной техники безопасности. Пройти до мойки и не сломать ногу - искусство. Обрезаны все коммуникации, выворочены с мясом - розетки, краны, осталась одна древняя газовая плита. Прелестная девушка-киргизка, на днях вселившаяся, еще не знает этой сложной науки - и ставит казан с супом и ведро с водой на конфорки без крышек; вглядевшись в пламя, жительницы общаги тревожатся. «Слушай, ты нас взорвешь. Так нельзя включать газ!» - «А как надо?» - спрашивает девочка, стараясь оставаться невозмутимой. «Руки пообрывать бы!» - не выдерживает одна из жилиц. Девочка, не поднимая головы, упорно смотрит в казан - полный до краев, он сейчас перельется. И нечем дышать: жар жирного варева, пар кипятка и накал общего невроза сходятся в одно невыносимое амбре.
Гастарбайтеры - новая генерация общажных жильцов. Для них есть место. Для них будут новые места.
Я заговариваю с девушкой. Нет, она не знает, сколько они платят за комнату. Муж - охранник, работает на комбинате. Нет, они недавно приехали, она пока еще ничего не понимает.
Она очень красивая и очень напуганная.
Но жизнь ее, может быть, еще наладится.
Она купит электроплитку и научится готовить как все - в комнате, и ей больше не будет так одиноко и страшно среди этих немолодых, предельно вымотанных русских баб, измученных ежеминутным ожиданием то взрыва, то эвакуаторов, то судебного пристава.
Скорее всего, в освобожденные от русского хлама комнаты въедут нормальные киргизские, узбекские, таджикские парни с чадами и домочадцами, у каждого будет свой казан, и она сможет поговорить с кем-то на родном языке. 40 тысяч только легальных мигрантов из стран СНГ ежегодно въезжают на территорию Пермского края, они жизненно необходимы Уралу, его интенсивно развивающейся экономике. И им тоже надо где-то жить.
Казан кипит, губы дрожат, угрожающе шипит газовое пламя.
Олег Кашин
Плачут небеса
Трагедия и формат
I.
В ночь на 22 марта прошлого года возле дома 19 по Садовой-Спасской улице произошла трагедия. Внедорожник «Фольксваген Туарег», выезжавший из Орликова переулка на зеленый сигнал светофора, столкнулся с выскочившим на красный со скоростью 250 километров в час «Мерседесом». От удара у «Туарега» оторвалось переднее правое колесо (водитель внедорожника отделался ушибами и от госпитализации отказался), а в баке «Мерседеса» сдетонировал бензин, машина загорелась, и пятеро ее пассажиров сгорели заживо и практически дотла.
Их опознают (кого-то по несгоревшему башмаку, кого-то - по кулону на шее) только через два дня, и тогда выяснится, что в «Мерседесе» ехали друзья-музыканты - Сергей Зайковский по прозвищу Guru Rabbit, певец Альджемен Сисокка по прозвищу Deema, его подруга Кристина Устай, Тимур Байсаров и Ратмир Шишков. Последний был наиболее знаменит, потому что участвовал в четвертом сезоне «Фабрики звезд», а потом вместе с популярным рэпером Тимати пел в группе «Банда».
Вскоре после гибели Ратмира Тимати в память о нем сделал татуировку - Микки Маус, любимый герой погибшего музыканта, - а также посвятил памяти друга свой новый клип «Плачут небеса». Заголовок «Плачут небеса по Ратмиру» в те дни часто появлялся в популярных газетах, а еще в газетах спорили, имеют ли право кумиры миллионов ездить на красный свет со скоростью 250 километров в час. Некоторые писали, что имеют.