Русская жизнь. Захолустье (ноябрь 2007)
Шрифт:
Сели в автобус и начали обсуждать увиденное: - Почему такая грязь?
– Где урны для мусора?
– Неужели в Ям-Ижоре нет движения «зеленых»?
– Нету, - говорю, - тут «зеленых». Может быть, встретим их дальше по маршруту.
Дорога до Новгорода унылая, не на что смотреть. Вот прошла старуха с ведрами на коромыслах.
– А что, тут нет водопровода?
– Почему? Есть. Эта женщина - участница фольклорного ансамбля, репетирует сцену «У колодца».
– Почему не видно машин у домов? Как же крестьяне добираются до магазинов, театров?
– У них подземные гаражи. Прямо под избами.
– Расскажите про сельское хозяйство. Что тут
Перед поездкой я читала в энциклопедии про Новогородскую область: «Поверхность равнинная. Мясо-молочное производство». (Святые угодники! На всем пути нам встретились три коровы и десяток разрушенных скотных дворов: стекла выбиты, двери унесены, и давно обвалилась крыша). «Новгородская область в 1967 году награждена орденом Ленина».
Дорога Новгород - Псков всего-то двести километров. Но мы добирались до Пскова пять часов. Выбоины, ухабы, а то и вовсе - асфальт кончался, и начиналась проселочная дорога. И машин почти нет. Глубинка.
– А когда будет «остановка для посещения туалета»? В автобусе туалет, само собой, не работает. Пришлось сказать правду: туалетов по пути не будет. Остановимся, где лес погуще, и… Но леса по пути так и не встретилось. Одни болота. Ничего, дело житейское. Приспособились, отринув стыд.
Сверкнула на солнце река Шелонь. И мы увидели на берегу большую деревню.
– Давайте остановимся! Русская деревня! Сколько читали о ней…
Въехали в деревню. Из окошек на нас смотрели лица кавказской национальности, но никто не вышел на крыльцо. Вдруг будто из-под земли появился мужчина. Лет сорока - сорока пяти, русский, мятый, с добродушной улыбкой. Немцы уставились на мужчину.
– Дайте что-нибудь, а? Соберите мне деньжат. Выпить надо, поправиться.
Я подошла к гражданину.
– Товарищ, не надо попрошайничать. Некрасиво. Вы - молодой, крепкий. Не инвалид… Иностранцы ни с того, ни с сего денег не дают. Не позорьтесь, пожалуйста.
Мужчина сел на землю прямо перед автобусом. Мы решили не обращать на него внимания. Немцы вынули пакеты с едой и баночное пиво «Невское», это был сухой паек, который нам утром выдали в гостинице.
Став в кружок и греясь на солнышке, туристы принялись завтракать. Мужчина встал и протянул грязную руку.
– Если денег жалко, так угостите. Вон и пиво у вас есть.
Не отстанет, подумала я.
– Значит, так. Если вы, товарищ, исчезнете, то вот вам мое пиво и мои бутерброды. Договорились?
Мужчина взял мой паек, отошел в сторону и опять сел на землю.
– Через четверть часа отъезжаем!
– объявила я.
На другой стороне дороги обнаружилось кладбище и часовня со сбитым крестом. Из окна часовни вылетела ворона и села на дерево. Все могилы заросли высокой травой. На могильных камнях - битое стекло.
«Заслуженный учитель Никитин Ю. А. Род. 1900, умер в 1959 году». «Юный партизан Коля Клименко. Геройски погиб в 1942 году».
Я повернулась и пошла прочь. Гражданин-попрошайка опять клянчил деньги у немцев. Когда мы тронулись в путь, он разъярился, метнул кирпичом в автобус и крикнул: - Фашисты недобитые!
Среди туристов была компания любителей русской старины. Когда мы приехали в Псков, они стали меня просить: - Давайте пойдем в Мирожский монастырь, там уникальный, древнейший собор.
Посещения Мирожского монастыря в программе не было. Туристов туда не водят. Я, признаться, и не слыхала про этот монастырь. За небольшую плату ворота древнейшего монастыря нам открыли. Боже мой, Спасо-Преображенский
– Проходите, пожалуйста. Вот тут я сплю, а тут пишу иконы.
В спальне стояла видавшая виды железная кровать, на ней подушка без наволочки и одеяло с большой дырой. На столике у окна - полбуханки черного хлеба, кружка с водой и луковица.
– Скоро обедать буду, - улыбнулся отец Иосиф.
В мастерской мы увидели доски, заготовки икон, лаки, бутылки с олифой. Иосиф копировал Владимирскую Богоматерь, уже были готовы наследник Алексей с нимбом и саблей в руке, ветхозаветная Троица. Копии были, прямо скажем, плоховаты. Немцев растрогала аскетическая обстановка и благородный труд старика.
– Спросите господина монаха, не продаст ли он нам иконы? Две, три, десять. Мы купим - на память.
– Отец Иосиф, - я почему-то понизила голос, - не продадите ли нашим гостям иконы? А вы новые нарисуете.
– Что вы, нам это запрещено.
Я продолжала искушать старика.
– Никто ведь не узнает. Мы сейчас уедем, а вы заработаете. Монах заколебался. Но дьявол на этот раз победил.
– Ладно, продам.
– А сколько вы хотите за икону? Вот за эту, маленькую. Иосиф пожевал губами.
– Пятьсот евро - нормально будет?
Я обомлела.
– Отец Иосиф, что вы! Таких цен не бывает. Максимум, что дадут, это долларов десять - пятнадцать.
Старик вздохнул.
– Нет так нет. Тут торг неуместен.
– Что он говорит?
– дергали меня немцы.
– Он говорит, что торговать начальство не разрешает. Они ведь живут по уставу.
– А можно просто оставить ему деньги на краски, кисти?
– Конечно, оставьте. Вот тут у него тазик пустой стоит. Кладите сюда.
Мы попрощались и ушли. Тихий молодой монах выпустил нас обратно, в мирскую жизнь, и тяжелые ворота закрылись за нами на большой засов.
Вернувшись домой, я снова раскрыла Большой энциклопедический словарь. «Псковская обл. Поверхность равнинная. Молочно-мясное жив-ство. Выращивают картофель и овощи. Награждена орд. Ленина в 1967 г.»
Захар Прилепин
Пацанский рассказ
Как Дубчик и Колек покупали машину
Братик пришел из тюрьмы и взялся за ум.
– Мама, - говорит.
– Я взялся за ум. Дай пять тысяч рублей.
Мать перекрестилась и выдала деньги, с терпкой надеждой глядя братику в глаза.
Братика звали Колек, а друг его был Дубчик.
Дубчику от папаши достался гараж. Дождавшись моего братика из тюрьмы, Дубчик предложил ему завязать с прошлым, устроить в гараже автомастерскую, тем и питаться.
Братик, в отличие от меня, умел делать руками все. Правда, последние семь лет он использовал руки для того, чтобы взламывать двери и готовить наркоту. Но предложение Дубчика ему понравилось, и парни стали думать, с чего начать. Решили купить убитое авто и сделать из него достойный тихоход.