Русские банды Нью-Йорка
Шрифт:
— Вот так, — раздался голос Томаса. — Вот и поговорили.
В проеме двери возник еще один силуэт. Это был кучер, возивший братьев Пакконе. С двумя револьверами в руках он ворвался в лавку и принялся палить. Но успел сделать только два выстрела. Василь, укрывшийся за распахнутой дверью, выстрелил ему в спину из дробовика, и кучер, всплеснув руками и выгнувшись всем телом, рухнул поперек Пьеро.
— Все целы? — спросил Илья, хотя уже знал ответ.
Андрей лежал на боку возле стойки бара,
— Хлопцы, не бросайте… — простонал он.
— Томас, в пролетке сядешь на козлы, — приказал Илья. — Василь, помоги.
Томас метнулся мимо них, подхватив с пола саквояжи. Один из братьев Пакконе остался лежать грудью на столе, залитом кровью, между лопаток у него торчала рукоятка ножа. Остальные валялись на полу. От спины кучера поднимался дымок.
Вместе с Василем они подняли Андрея и поволокли к выходу. Тот едва переступал ногами и бормотал: «Как же я так, как же я так…»
На пороге Илья оглянулся и с трудом отыскал взглядом китайца, забившегося под стол.
— Закрой лавку изнутри и уйди через черный ход, — приказал он. — Исчезни на время. Черный Испанец даст знать, когда ты сможешь вернуться.
Томас уже восседал на козлах, разбирая вожжи.
— А где еще один? — спросил он.
Илья только сейчас понял, что куда-то пропал Грицко. Ну да, если б он оставался на месте, кучер не смог бы ворваться. Где же он?
Увидев на тротуаре цветочный ящик, он все понял. Схватив обрез, сунул его за пояс и вскочил на подножку.
— Уходим к вокзалу! Только не гони. Едем тихо и спокойно.
28. Отходняк
Чтобы перевязать Андрея, Илья разорвал свою рубашку. Его радовало, что кровотечение быстро остановилось. Может быть, рана оказалась не слишком серьезной, да и перевязка была сделана вовремя.
«Все будет хорошо, — думал он, поглаживая приятеля по холодной влажной руке. — Найдем врача, который умеет держать язык за зубами. Салливан наверняка знает такого. Андрюха выкарабкается, он парень крепкий. А вот Грицко… С ним-то что делать?»
Он отдернул переднюю шторку и похлопал Томаса по спине:
— Останови возле какого-нибудь магазина. Мне надо сорочку купить.
— Как там наш друг?
— Нормально.
— Однажды я тоже попал в такую историю, — говорил Томас, не оборачиваясь. — Засадили мне пулю в плечо. Так я прошел два квартала и лег на ступеньках больницы. Меня залатали и через два дня вышвырнули на улицу. Тут за углом госпиталь Гавернер. Остановить там? Хотя было бы лучше, если б он сам дошел. Нам-то, зачем маячить?
— Давай к заднему двору, — согласился Илья.
Пролетка остановилась возле калитки в больничной ограде. Там стоял бородач в сером
— Извините, что вторгаюсь в вашу беседу, — сказал Илья, сжимая отвороты сюртука у самого горла, чтобы скрыть голую грудь. — Мой друг попал в беду. Мы проходили мимо салуна, когда там вдруг началась пальба. И случайная пуля угодила моему другу в живот. Боюсь ошибиться, но мне кажется, ему не помешает медицинская помощь.
Бородач виновато посмотрел на дамочку и развел руками:
— И так — каждый день! Стоит мне вырвать минутку, чтобы поговорить с вами, как тут же вмешивается неумолимый рок!
— Поторопитесь, мой милый Гиппократ, — кокетливо улыбнулась она. — Вас ждет раненый.
— Что значит какая-то пуля по сравнению с разбитым сердцем! — воскликнул врач и наклонился, целуя даме ручку.
Затем он резко повернулся к Илье и сказал уже совершенно серьезно:
— Вы его не растрясли по дороге?
— Нет.
— Крови много?
— Мало.
— Какого цвета?
Илья разозлился:
— Черт! Какого еще цвета может быть кровь!
— Иногда она черная, — спокойно сказал Гиппократ и сунулся в коляску.
Через пару секунд он повернулся к Илье:
— Красная. Это хорошо. Сейчас сюда прибегут санитары с носилками. Оставьте вашего друга на тротуаре. Он пришел сюда сам. Вас никто не видел. И вы меня не видели. У меня хватает других забот, чтобы еще давать показания. Вам все ясно?
— Да, сэр. Когда я смогу забрать его?
Врач пожал плечами.
— Станет известно через час. Если не умрет в течение этого часа, то заберете его через неделю.
— Он не умрет, — твердо сказал Илья и вложил десятидолларовую монету в ладонь врача.
Тот подбросил ее, поймал и небрежно опустил в карман фартука, откуда торчали блестящие рукоятки каких-то инструментов.
— Ничто так не способствует лечению, как хороший задаток, — сказал врач. — Действует почти как молитва. Вам придется изрядно помолиться за своего друга. Но, прежде чем идти в церковь, переоденьтесь. У вас вся одежда в крови.
Вернувшись в пролетку, Илья понял, почему доктор так быстро произвел осмотр раненого. Наверно, одним глазом он смотрел на Андрея, а другим на Василя.
А тот вжался в угол коляски, до сих пор не выпуская из рук обрез, и настороженно глядел в окошко на пролетающие за окном дома.
— Не жилец, — сказал он сквозь зубы.
— Что?
— Конец Андрюшке, вот что. И нам конец.
Илье хотелось отхлестать его по щекам, чтобы парень пришел в себя. Но передумал, увидев, что у обреза взведены курки.