Русские дети (сборник)
Шрифт:
К марту 1953 года писатель Гдов жил с родителями и бабушкой в городе К., стоящем на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан. В доме номер 35 на улице имени растерзанной озверевшими белогвардейцами в 1918-м профессиональной большевички Ады Лебедевой, которая только этой своей мученической смертью и отметилась в истории, не дотянув до 1937-го и других славных советских годов.
Как, например, её коллега, Раиса Землячка, потопившая в крови сдавших оружие мальчишек — белых офицеров — красный Крым. Или другие кандидаты в пантеон советской славы, строительство которого осиротевшее без Сталина правительство намеревалось начать немедленно, о чём и издало соответствующее постановление тут же после его смерти, живо заботясь
Читателю на заметку: главный ПАНТЕОНЩИК, новопреставленный Джугашвили, кстати, был мистическим соседом Гдова, потому что тоже жил на этой будущей улице Лебедевой, дом номер 23, когда царь выслал его перед Первой мировой войной в Туруханский край, да плохо, видать, сторожил. Думаю, что ссучившийся шляхтич Дзержинский, одессит Ягода, карлик Ежов, Лаврентий Палыч Берия в пенсне, поэт Андропов и даже нынешний президент РФ Путин сделали бы это гораздо качественнее, случись что. Ну а чтобы вы не подумали, будто я по своей вредной застарелой привычке снова погружаюсь в политику, как в дерьмо, сообщу заодно нечто полезное в смысле обогащения читателей знаниями. Что при Сталине и царе улица Лебедевой именовалась Малокачинской, по названию протекавшей в этой округе мутной и грязной речки, впадающей в реку Е., и знаменита была эта улица вовсе не идеологией, а своей энергичной шпаной, про которую народ даже сложил песни не хуже, чем советские поэты и композиторы про Сталина, Ленина, царя или какую иную власть.
Вечер наступает. Блатной идёт домой. А качинская шпанка Кричит: «Блатной, постой!»И ещё всем на заметку, а то что-то память у многих стала короткая: Сибирь вообще — и до сих пор, несмотря ни на что, — сгусток энергии, обладающий загадочным магнетическим полем, попав в которое ЛЮБОЙ человек рано или поздно становится сибиряком. И разве не Сибирь спасла Россию от Гитлера в декабре 1941-го? Конечно же, Сибирь, не Сталин же, если говорить с полной ответственностью за свои слова. Спасла, да, спасла. А чем Россия ей за это отплатила? Вот что пишет очевидец, журналист Юрий Панков о буднях города, некогда вдохновившего автора эпи графа к этому рассказу на создание поэмы «Братская ГЭС»:
«Над городом периодически ревёт сирена, как во время войны. Этим информируют, что Братский лесоперерабатывающий комбинат (БЛПК) начинает выброс отходов. Через трубу, тупо — прямо в небо. Комбинат находится практически в центре города. Дым валит постоянно, но когда раздаётся сирена, жуткий вой, начинается выброс какой-то реальной химии и граждане сразу закрывают окна, зажимают носы и всё остальное. Вонь дикая. Идёт волнами. Разит хуже, чем в общественном сортире. Чем-то блевотно-кислым. Очень грустно, когда это зловонье накрывает город в светлый праздник 1 сентября, День знаний. Детки в белых рубашечках и бантиках с цветами ходят по вонючим улицам города-помойки.
С другой стороны города находится БрАЗ — Братский алюминиевый завод. Оттуда просто постоянно валит густой дым, как из какой-нибудь ТЭЦ. И всё — на город. С третьей стороны — Братская ГЭС. Там ничего не происходит. Но оттуда постоянно ждут какого-нибудь кошмара, типа того, который случился год назад на Саяно-Шушенской станции. С четвёртой стороны — т. н. Братское море».
«Адалебедеватридцатьпятьквартирачетыре», — на всю жизнь запомнил ребёнок Гдов, который осенью того же 1953-го был принят в первый класс начальной школы № 1, носившей славное имя главного уроженца города К. Василия Сурикова. Где, как отличник учёбы, сидел за партой, за которой якобы сидел сам этот очень хороший художник, родственник Никиты Михалкова.
А вот Гера Оленых, качинский малолетний пахан в третьем поколении, сидел во время переменок на корточках
— У тебя в носу есть волосы? У меня — на жопе. Давай их вместе свяжем, — всего лишь шутил Гера, мальчик «из простых».
А Гдов был «из интеллигенции», хоть и «на босу ногу», как саркастически характеризовали этот слой советских людей тогдашние «простые», то есть граждане РФ, не имеющие средне-высшего образования и пребывавшие по этому случаю на чёрных работах, в самом низу социальной лестницы. Но Гдова — упаси бог — чтобы кто в школе тронул, ведь он тоже был свой, качинский, хоть и отличник. Так закалялась сталь.
Услышав 6 марта 1953-го от плачущего диктора Левитана о смерти Вождя, Гдов посуровел и сначала не знал, что делать. Но дело вскоре нашлось, ведь дни 5–9 марта запомнились тем, кто ещё жив, вообще всеобщими массовыми стенаниями, рыданиями, воплями, плачами и заклинаниями. Матушка Гдова, непрерывно рыдая, нарезала днём 6 марта 1953-го из цветочного горшка изрядное количество ветвистых прядей растения «аспарагус», которое лишь с большой натяжкой можно было бы поименовать цветком. А настоящих цветов в Сибири марта 1953-го тогда ещё не водилось, не то что сейчас. В Сибири тогда настоящие цветы появлялись только летом. В тайге — жарки, саранки, на грядках — астры, розы. Никакой голландской ПРИВОЗНЯТИНЫ тогда ещё не существовало. В лучшем случае всё было как в арии цветочницы из забытой советской оперетты:
— Ветерок приятно гладит волосы. У меня в корзине гладиолусы. Их доставил самолёт из Ялты Для того, чтоб для любимой взял ты.Матушка велела будущему антисоветчику Гдову снести такие «цветы» соседу, в музей его имени, открытый на улице Лебедевой ещё при жизни покойника в доме, конечно же, номер 23. В этом музее Гдов бывал неоднократно, с сеткой-авоськой, по пути в очередь за хлебом в магазин № 5, что существовал тогда на углу улиц Сурикова и Лебедевой. В этом музее мальчику нравилось всё — перманентное отсутствие наплыва посетителей, красный флаг, расшитые бисером унтайки ссыльного, его знаменитая трубка, про которую Гдов знал стих, усвоенный им в ещё более раннем детстве, в детском саду, от которого (детства, да и детсада тоже) осталась лишь фотография, где набычившийся ребёнок сидит в окружении других таких же детей. Под портретом Вождя.
Курит трубку деда Сталин, А кисета-то и нет. Мы сошьём ему на память Замечательный кисет.А в особенности ему нравилась картина, где было изображено, как одинокий Сталин гребёт в лодке по реке Е. в непогоду против течения, а на него с берега смотрят восхищённые СИБИРЯКИ, граждане тюрьмы народов, которую он вскоре так же победит, как и речную непогоду. Хорошая картина. Многие хотели бы иметь её у себя дома. Но вот только хрен им! Уж нету той картины. Как нет и музея Сталина, преобразованного в начале шестидесятых местными хрущёвскими шестёрками в музей РСДРП(б), а потом канувшего незнамо куда. Как и всё кануло незнамо куда, хочется нам этого или наоборот.