Русские и шведы от Рюрика до Ленина. Контакты и конфликты
Шрифт:
Одно из преданий о смертном заклятии над кладом гласит, что, уходя от погони, шведы зарыли награбленное ими с торговых судов в холме на берегу Волхова. Сами же они укрылись в пещере под холмом. Погоня прошла мимо, но Бог наказал шведов, и они остались под землей. Позднее другие шведы, грабившие купеческие суда на берегах Волхова, узнав про этот клад, раскопали холм, но поссорились при дележе добычи и перебили друг друга. Это предание указывает также на большое торговое значение Новгорода.
Из событий начала XVII века в народной памяти запечатлелись, главным образом, набеги поляков, или «панов», которых по приказу Маринки (Марины Мнишек) возили в Москву в бочках. Из Москвы они «бежали куда глаза глядят, часть
Несмотря на то, что шведское военное присутствие на северо-западе Русского государства (в Новгородских землях) продолжалось почти восемь лет, наиболее отрицательных характеристик удостоились поляки («гордые и гневливые ляхи», «очень злые поляки», «литва», «литовские паны»), которые были здесь около двух лет.
В преданиях, записанных в Медвежьегорском районе, рассказывается о том, как поляки, узнав о том, что в деревне Челмужи живет мать Михаила Федоровича Марфа Романова, «то место копали, хотели подкоп под Челмужу сделать, взорвать Челмужу», а также о том, как литовские паны приходили на Семчезеро «с умыслом убить жителей и захватить имущество».
В кемском предании сказано о том, как в деревне Гридино «паны порубили народ, сожгли строения, а колокол утопили в море, а самую красивую девушку подвязали под колокол. Девушка погибла».
В то время как поляки остались в народной памяти как «просто разбойники», которые «грабили все», шведы предстают все-таки в несколько ином качестве. В одном из преданий о них сказано: «Красавчики шведы, одетые нарядно, шли в Панозеро». Конечно, шведы были интервентами и вели себя соответствующим образом: «брали мелочи, забирали имущество, били, издевались всячески», «людей убили, коров убили», «согнали в церковь сорок карел и зарезали». Они брали налоги «скотом, маслом, шерстью. Кто не мог выплатить, так били, издевались», но все-таки они действуют как регулярная армия, а не разбойничья шайка.
Русско-шведская война 1656 — 1658 гг. запечатлелась в народной памяти осадой Риги, которая не принесла славы русскому оружию. Обращаясь к царю, «солдаты новобранные» говорят: «Уж и так нам-де Рига наскучила, она скучила нам, Рига, напроскучила: много холоду-голоду приняли». На это царь отвечает им: «Не одним вам Рига та наскучила, самому мне, государю, напроскучила».
Северная война, осталась в мнении народном как брань-война за спорные территории. Предание о встрече Петра I с Карлом XII на Ладожском озере начинается описанием привольного и богатого северного края, который полюбился как шведскому королю, так и русскому царю. Петр предстает не только былинным богатырем, но и повелителем моря и ветра. Он не вступает в вооруженную борьбу со шведами, а трубит в золотой рожок, и по его зову ветры собираются в тучу, и начинается буря: «Пошел тут первый вал, приподнял стоймя лодки свойские, а второй вал понакренил их, а третий захлестнул на век начальников».
Центральным событием Северной войны стала «Полтавска баталья», «Полтавское дело», в которой «смешалась шведская сила; распахана шведская пашня солдатской белой грудью; орана шведская пашня солдатскими ногами; боронена шведская пашня солдатскими головами, поливана пашня горячей солдатской кровью».
О победах русского оружия в Полтавской битве говорят пословицы:
— Погиб, как швед под Полтавой.
— Петр со
— Было дело под Полтавой.
Исторические песни отмечают довольно гуманное отношение шведов к русским пленным. Так в одной из них Левенгаупт предлагает взятому в плен казаку Краснощекову «послужить шведскому царю хоть три года», на что, конечно, следует решительный отказ. В другой казачьи полковники сидят за одним столом с Карлом XII. Такая картина соответствовала действительности. Источники не зафиксировали фактов жестокого обращения шведов с русскими пленными.
Если в песнях и преданиях о Северной войне шведам противостоит Петр I, то в исторических песнях о послепетровской эпохе положительным героем предстают русские солдаты и любимые ими военачальники.
Так в солдатской песне о русско-шведской войне 1741 — 1743 гг. показана беспомощность Елизаветы Петровны перед шведами, которые требуют возвратить им утраченные в результате Северной войны Ригу, Ревель и Нарву. Отповедь шведам дает не императрица, которая «убоялася того», а русские генералы-патриоты Потемкин и Румянцев, которые действовали уже в более позднюю эпоху. В другом варианте генералы и фельдмаршалы также пребывают в нерешительности, в то время как донской казак и солдат обещают императрице встретить «короля шведского на Тюмени (Кюмени) быстрой реке» и дать ему достойный отпор.
Своего рода общий итог русско-шведским войнам и вооруженным конфликтам подводит историческая песня, в которой дана обобщенная картина войн:
Собирался-то большой барин Он со всем ли войском со Российским, Что на Шведску на границу. Не дошедши он границы становился, Становился в чистом поле при долине, Российским войском изуставил, Российскими знаменами поле изукрасил. Как увидел шведский король: Чтой-то в полевое за люди. Не торгом они приехали торговати, Или нашего городу глядети. Сходилися тут двои силы: Что шибкие громы гремели, Что нелюты звери проревели, Прогремели чугунные ядры. Что между их протекли реки, Протекли реки, реки кровяные, Что и силы полегло, что и сметы нету.В этой песне нет ни победителей, ни побежденных, есть лишь реки крови, пролитой с обеих сторон, и сожаление о жертвах. В то же время в ней есть свидетельство того, что в истории русско-шведских отношений были не только войны, но и торговля и взаимный интерес.
Не будет большим прегрешением против истины сказать, что во всей Европе не очень любили соседей, особенно тех, с которыми приходилось вести продолжительные войны. Но все-таки восприятие этих соседей было различным. Если в XVII в. в Польше укрепляется стереотип шведа как свирепого солдафона и грабителя, разрушителя костелов и насильника [21] , то этого нельзя сказать о русских людях, впечатление которых от общения со шведами было более благоприятным. Шведы в русском фольклоре — это не только давние противники и соперники, но и торговые партнеры, к которым «Новгород протоптал дорожечку», и даже союзники.
21
См.: Тазбир Януш. Селедка вместо головы. Польский стереотип шведа//Родина. 1999/12. С. 118-121.