Русские инородные сказки - 6
Шрифт:
Можно было не ложиться спать вовремя, не завтракать и обедать чипсами. Заработки у обоих молодых людей были мизерные, но Чупрыновой регулярно подбрасывали состоятельные предки, да и Диме иногда перепадало от мамы.
«Если ты Вареньку любишь, — советовала мама, когда Дима заскакивал к ней на домашний пирог или просто так, по пути из пункта А в пункт Б, — постарайся не ссориться. Попросит о чем-нибудь — сделай. А там, глядишь, и ссориться не будете». «Да мы не ссоримся», — говорил Дима, отводя глаза. «Вот и хорошо, — проницательно не верила мама, — вот и прекрасно, что не ссоритесь.
Ни он, ни Чупрынова никаких детей пока не хотели. И меньше всего Дима желал обсуждать этот вопрос с мамой.
Согласия с подругой у Димы все не получалось и не получалось. Просьбы Чупрыновой были незатейливы, но почему-то всегда заставали Диму врасплох. Сегодня, например, она сказала:
— В половину четвертого встреть меня, пожалуйста, на «Технологическом». Я поеду от предков, наверняка с дачи огурцов навезли и меня навьючат.
И вот время подползало к трем, а Дима смотрел в стену и пытался вспомнить, какую станцию метро назвала Чупрынова — «Технологический» или «Политехнический». Если бы она еще сказала — «Техноложка» или «Политех», можно было бы восстановить в памяти звучание слова, так ведь нет! Он точно помнил, что она сказала — какой-то там институт. Технический.
Дима решил рассуждать логически. Предки Чупрыновой возвращаются с дачи и желают наделить дочь свежими огурцами. От еды Чупрынова никогда не отказывается, поэтому наберет полные авоськи. И будет его ждать на станции метро «…технический институт».
Если они едут с дачи, то логичнее предположить, что выйдут из электрички поближе к станции метро. То есть — на окраине города. То есть — на «Политехническом».
У Димы окончательно испортилось настроение. «Политехнический» находился на так называемой разорванной ветке метро: лет десять назад там произошла авария, обвалился тоннель, и теперь для того, чтобы из центра города добраться до «Политеха», нужно делать пересадки наземным транспортом.
Однако делать нечего. Чтобы укрепить решимость, Дима представил себе Чупрынову с авоськами. Вышло устрашающе. Он быстро нарисовал карикатуру на листке бумаги. Чупрынова, очень похожая, что-то безмолвно кричала, мультяшно разинув рот. Гневалась.
Дима одолел шнуровку зимних ботинок, влез в куртку с капюшоном и покинул квартиру.
Зимний день пощипывал лицо дружески, солнце делалось все печальнее, город тонул в снегу. Тащиться на «Политехническую» не хотелось — болезненно. Дима не любил эти места. Все чужое, необжитое. Больше всего на свете он боялся там заблудиться. Однажды он заплутал в том районе и едва не отморозил себе уши.
«Не буду выходить из метро, — обещал он себе. — Подхвачу Чупрынову и обратно прыг на эскалатор…»
Он обреченно дотащился до станции и поехал. Мелькали перроны, квадратные колонны, люди толпились и толкали Диму. Затем его вынесло в сутолоку — к разливу ларьков и замерзших лоточников в твердых от холода дубленках: не теряя синтетической бодрости, те предлагали угрюмым пассажирам, изгнанным из подземного тепла к наземному транспорту, разный ненужный хлам: кроссворды, доисторическую воблу, даже мороженое.
Огни, умноженные снегом и светом из ларьков, слепили глаза. Для Димы это было здесь самым мучительным. Автобусы неостановимо ползли по проспекту, точно рыба на нерест. Машины таращились фарами, и из-за их яркого света не видно было номеров маршрута. Наконец Дима втиснулся в небольшое маршрутное такси. Сидячих мест не было, но водитель смилостивился — разрешил стоять, и Дима покорно стоял, неудобно пригнув голову и периодически падая на тетку с изумительно твердыми коленями. Тетка, следует отдать ей должное, сносила Димины падения стоически. «Всем надо ехать», — сказала она, когда он особенно больно стукнулся о ее каменные кости.
Оказавшись на «Политехнической», Дима даже не поверил собственному счастью. Дорога обратно представлялась ему куда более простой. Обычно так и бывает. Главное — добраться до цели, а возвращение домой происходит само собой, без особых усилий.
Часы показывали начало пятого. «Опоздал», — с ужасом сообразил Дима. Со временем у него были сложные отношения. Время вечно обманывало Диму. Внутренние ритмы юного художника были куда более медленными, нежели обычный ход стрелок. Дима существовал во времени тягучем, неспешном; а все вокруг бежало, суетилось, стукало: секунда-секунда-секунда… Между тем как правильным в отношении Димы было бы: секу-у-унда-секу-у-унда-секу-у-унда-а-а…
«Чепрунова голову снимет», — понял Дима.
И тут он понял нечто еще более жуткое: Чепруновой возле эскалатора не было. Дима схватился за телефон. Оператор на чепруновском мобильнике бесстрастно сообщил, что «абонент не отвечает». Дима сделал еще несколько попыток — с тем же успехом, после чего сунул трубку в карман, бессмысленно протоптался по всему павильону станции метро и поплелся домой.
Возвращение, против обыкновения, оказалось еще более мучительным. Транспорта приходилось ждать подолгу, мороз усиливался, фонари и фары терзали зрение. Чепрунова была, конечно, уже дома.
— Где ты была? — спросил Дима.
— Я прождала тебя почти час! — сказала она.
Он видел, что Варвара взвинчена, но и сам, измученный, плохо держал себя в руках.
— Я все бросил и поехал тебя встречать! — крикнул Дима. — Я торчал там как дурак! Где ты была?
— Ждала тебя! — сказала Варя. — Ты и есть дурак! И не ври мне, потому что тебя там не было.
— Был.
— Где?
— На «Политехнической».
— Я сказала — «Технологический». «Технологический институт». Каким местом ты слушал?
Дима вдруг понял, что ни мгновения больше не может выносить упреков. Он был совершенно разбит произошедшим. Повернувшись, он молча вышел из дома.
— Ну и катись! — крикнула ему вслед Чепрунова.
Дверь закрылась, и на лестнице сразу стало холоднее. Дима поежился и спустился во двор — точно на дно колодца, открытого навстречу ночному небу.
Там было очень тихо. Где-то в ледяном космосе пылали звезды. Их тепло не достигало земли, но Дима точно знал, что на Венере очень жарко. И еще где-нибудь, на планете, о существовании которой Диме ведать не дано.