Русские Курилы - История и современность

Неизвестен 3 Автор

Ко н е ц Раздела VI

Раздел VII Документы 1991 - 2001 гг.

Введение

Августовские события 1991 г. в Москве и происшедший в декабре того же года распад Советского Союза привели к новой ситуации в отношениях нашей страны с Японией. В качестве правопреемницы Советского Союза Российская Федерация взяла на себя решение всех вопросов этих отношений. С этого времени ведение конкретных переговоров по японским территориальным притязаниям к нашей стране взял на себя МИД России, возглавленный летом 1991 г. А.Козыревым. К сожалению Козырев, как и его ближайшие помощники в этом вопросе, заняли сразу же уступчивую позицию - позицию, предполагавшую возврат к статье 9 Совместной декларации 1956 г., отказ от советских нот 1960 г. и скорейшее решение территориального спора с Японией по формуле "два плюс альфа", суть которой сводилась к тому, что Японии безотлагательно передавались бы острова Малой Курильской гряды - Шикотан и группа островов, называемых в Японии Хабомаи, а вслед за этим начались бы переговоры о судьбе двух других островов -

Кунашира и Итурупа с перспективой каких-то уступок Японии и на этих переговорах. В расчете на реализацию подобного "компромисса" руководство российского МИДа стало планировать визит в Японию президента России Б.Н.Ельцина осенью 1992 г. и вести рабочие переговоры с японскими дипломатами с целью предварительной подготовки двух стран к этому визиту. Уверовав в готовность российской стороны идти навстречу японским территориальным домогательствам, японское правительство стало в 1992 г. усиливать свой дипломатический нажим на Москву с целью заполучения максимально возможных территориальных уступок. Но токийские дипломаты недооценили тогда силы сопротивления патриотической общественности России козыревскому курсу на потакание японским территориальным домогательствам. А сопротивление это обрело в России широкий размах, охватив многих депутатов Верховного Совета, военные круги, научную общественность и патриотические организации. И в результате противники территориальных уступок добились того, что президенту Б.Ельцину пришлось за три дня до его предполагавшегося отъезда в Японию заявить о том, что визит откладывается. Это привело тогда к заметному охлаждению российско-японских отношений. На протяжении последующих месяцев японскому руководству пришлось неоднократно убеждаться в том, что его территориальные домогательства встречают в России негативное отношение не только в оппозиционных правительству Ельцина кругах, но и со стороны влиятельных членов самого российского правительства, примером тому могут служить приводимые в сборнике высказывания премьер-министра России В.С.Черномырдина (док. № 85). Это заставило японскую сторону несколько умерить свой пыл в выдвижении территориальных требований к нашей стране.

Перестроиться пришлось в последующие месяцы 1992-93 гг. и руководству российского МИДа. В последовавших затем новых раундах переговоров двух стран на рабочем уровне российская сторона стала информировать Японию о невозможности быстрой реализации ее территориальных требований в силу неподготовленности общественного мнения России к подобным уступкам. По этой причине и отсроченный в 1992 г. и запланированный на октябрь 1993 г. визит Б.Ельцина в Японию уже не предполагал, как это намечалось годом ранее, каких-либо незамедлительных радикальных решений территориального спора двух стран. По обоюдному предварительному согласию российских и японских дипломатов достигнутые в ходе визита договоренности должны были лишь подготовить базу для дальнейших переговоров по данному вопросу, а уступки японцам в тех или иных формулировках итоговых документов должны были быть малозаметными и носить лишь тактический характер. На фоне такой договоренности встречи Б.Ельцина с руководителями Японии, состоявшиеся в ходе его визита 11- 13 октября 1993 г., носили скорее символический характер и завершились формальным подписанием ряда заранее заготовленных документов и, в частности, "Токийской декларации", которая рассматривается теперь в Японии в качестве политической базы японо-российских в качестве (основополагающей) политической базы японо- российских отношений (док. № 87).

Документ этот, публикуемый в данном сборнике, стал еще одним, хотя и не очень заметным шагом навстречу японским территориальным требованиям. Текст этого документа фиксировал недвусмысленно готовность российской стороны вести отныне с Японией переговоры о принадлежности не двух, а всех четырех южнокурильских островов. В фиксации такой готовности японская сторона усмотрела свой тактический успех. Важная уступка России в территориальном торге с Японией усматривалась японской стороной и в той фразе "Токийской декларации", где говорится о том, что в силе остаются "все договоры и другие международные договоренности", заключенные ранее между Советским Союзом и Японией. Комментаторы в Японии сочли, что в этой фразе нашла подтверждение приверженность российской стороны статье 9 Совместной декларации - статьи, от выполнения которой СССР отказался в 1960 г. Российская сторона не выразила тогда, однако, своего ясного отношения к подобным комментариям.

Отставка в 1996 г. А.Козырева и приход к руководству Министерством иностранных дел России Е.Примакова не привели к существенным переменам в позиции названного министерства в территориальном споре с Японией. Эта позиция осталась аморфной. Более того, в 1996 - 1998 гг. имели место дальнейшие подвижки навстречу японским территориальным домогательствам.

Ничем иным, как еще одной уступкой нажиму японской стороны стало выдвижение осенью 1996 г. российским МИДом предложения о "совместном хозяйственном освоении" Россией и Японией тех самых четырех спорных островов Курильского архипелага, на которые претендует Япония. Выделение руководством российского МИДа именно южных Курил в некую особую зону, доступную для предпринимательской деятельности японских граждан, было истолковано в Японии как косвенное признание российской стороной "обоснованности" японских притязаний на эти острова.

Примечательно и другое: в российских предложениях, предполагавших широкий доступ

японских предпринимателей на южные Курилы, не было даже попытки обусловить этот доступ согласием Японии на соответствующие льготы и свободный доступ российских предпринимателей на территорию близких к южным Курилам районов японского острова Хоккайдо. И в этом проявилось отсутствие готовности российской дипломатии добиваться в переговорах с японской стороной равноправия двух стран в их деловой активности на территориях друг друга. Иначе говоря, идея "совместного хозяйственного освоения" южных Курил оказалась ни чем иным, как односторонним шагом российского МИДа навстречу японскому стремлению к овладению этими островами.

Рядом подвижек навстречу все тем же территориальным притязаниям японцев сопровождались и длительные переговоры дипломатов двух стран о допуске японских рыболовных флотилий в российские территориальные воды, омывающие южные Курилы. Уже сам факт выделения в ходе переговоров в некую особую зону четырех южно-курильских островов - тех самых, на передаче которых во владение Японии настаивает японское правительство - являл собой свидетельство ничем не оправданной уступчивости российских дипломатов. Выделяя южные Курилы в объект особых переговоров с Японией, российские дипломаты тем самым молчаливо соглашались с лукавыми утверждениями японцев, будто южные Курилы - это нечто иное, чем остальные Курильские острова и будто географически четыре южных острова принадлежат не к Курильскому архипелагу, а к японскому острову Хоккайдо. Незримые уступки японским территориальным требованиям оказались, таким образом, заложены уже в признании российскими дипломатами предложенных японской стороной географических рамок обсуждавшегося рыболовного соглашения.

В "Соглашении о некоторых вопросах сотрудничества в области промысла морских живых ресурсов" в районе южных Курил, подписанном 21 февраля 1998 г. заместителем премьер-министра России Б.Немцовым и министром иностранных дел Японии К.Обути, уступкой японскому давлению стало закрепленное упомянутым документом согласие российской стороны на практически свободный доступ японских рыбаков в территориальные воды четырех названных островов, являющихся, в соответствии с Конституцией РФ, неотъемлемой частью России (речь идет не о двухсотмильной экономической зоне, а о двенадцатимильной прибрежной зоне, в которую по международному праву не могут вторгаться без разрешения хозяев любые иностранные суда).

Отныне, таким образом, японцам было разрешено явочным порядком вести промысел в непосредственной близости от берегов именно тех островов, на которые Япония претендует. При этом японская сторона не только не предоставила российским рыболовным судам аналогичные права на промысел в японских территориальных водах, но и не взяла на себя никаких обязательств по соблюдению ее гражданами и судами законов и правил рыболовства, действующих в российских водах. В тексте соглашения нет никаких упоминаний о мерах по контролю за японским промыслом в районе южных Курил со стороны российских органов рыбоохраны и погранслужбы. Сам район японского промысла, находящийся в российских территориальных водах, получил в Соглашении безымянное название "морской район", что может дать повод японской стороне извращенно толковать такую формулировку как отказ России от своего суверенитета в пределах собственной морской территории.

Много иллюзий и обманчивых надежд, связанных с территориальным спором двух стран, породили, судя по всему, в Японии две "встречи без галстуков" президента России Б.Ельцина и бывшего в то время японским премьер-министром Рютаро Хасимото. Волюнтаристское обещание Ельцина подписать мирный договор с Японией не позднее 2000 г. было истолковано японскими политиками и прессой как его готовность пойти навстречу японским территориальным притязаниям, однако, каких-либо внятных заявлений по этому поводу с российской стороны не публиковалось. И вообще не было опубликовано никаких официальных сообщений о содержании тех доверительных бесед с глазу на глаз, которые велись Ельциным и Хасимото на этих встречах. Поэтому попытки японской стороны утверждать, будто Ельцин проявил готовность согласиться с предложением Хасимото о проведении "демаркации" российско-японской границы и переноса этой границы к северу от четырех южных островов Курильского архипелага, представляли собой не более, чем пропагандистский домысел, не подтвержденный документальными свидетельствами. К тому же с уходом в отставку премьер-министра Хасимото в июле 1998 г. утратили свою ценность и юридическую значимость все те личные доверительные беседы обоих государственных деятелей и те словесные обещания российского президента, которые не были закреплены официальными протоколами и соглашениями в период пребывания Хасимото на посту главы японского правительства.

Более того, ход событий в России в 1997 - 1998 г. показал, что две названные выше "встречи без галстуков" российского президента с японским премьер-министром не получили одобрения ни в российском Федеральном собрании, ни в средствах массовой информации, хотя бы потому, что российская общественность не была обстоятельно проинформирована об их содержании.

Неблаговидный курс российского МИДа на потакание японским территориальным домогательствам давал о себе знать и в 2000-2001 гг. Свое отражение этот курс нашел, например, в таком документе, как "Программа российско-японского сотрудничества по развитию совместной хозяйственной деятельности на островах Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи", подписанном заместителями министров иностранных дел обеих стран 4 сентября 2000 г. (см. док. № 91).