Русские легенды и предания
Шрифт:
И явился, как из-под земли, рядом с охотником медведище! Сшиб бедолагу наземь, а все прочие звери — и крупные, и помельче — налетели, принялись рвать на нем одежду в мелкие клочья и тело его терзать.
Совсем было уже распрощался незадачливый охотник с белым светом, как вдруг услыхал чей-то голос наподобие грома:
— Пощади его, жена!
С усилием поднял израненный страдалец голову и смутно разглядел рядом с Зеваной великана в зеленом плаще и остроконечной шапке.
— Да за что ж его щадить, Святобор? — покачала головой Зевана. — Вон сколько зверья истребил он без надобности. Перегоняла я их из
— Не всяк злодей, кто часом лих, — усмехнулся в зеленую бороду Святобор. — Он по весне, когда лед тронулся, зайцев на льдинах и островках полузатопленных собирал в свою лодку да в лес выпускал. Пощади бедолагу, женушка!
Тут потерял охотник сознание. Очнулся: луна светит. Полянка пуста, а сам он лежит в луже крови. Лишь наутро приполз в родное селение — народ от него шарахается: одежды ни клочка, на теле живого места нет, и половина уха откусана.
Только через месяц кое-как пришел охотник в себя, но долго еще не в своем разуме был, заговаривался. Но даже когда окончательно выздоровел, в лес больше — ни ногой. Начал корзины из ивовых прутьев плести — тем и кормился до скончания дней. И до скончания дней звали его в деревне — Корноухий.
Зевана — покровительница зверей и охоты. Она была весьма почитаема и славянами, жившими среди лесов, и другими народами, промышлявшими звероловством: векши (беличьи шкурки) и куницы составляли в древности не только одежду, но и употреблялись вместо денег.
Зевана юна и прекрасна; бесстрашно мчится она на своем борзом коне по лесам и гонит убегающего зверя.
Богине молились ловцы и охотники, испрашивая у ней счастья в звероловстве, а в благодарность приносили часть своей добычи.
ЗМЕЙ-ГОРЫНЫЧ
Никита-Кожемяка
В древние времена около Киева поселился Змей. Брал он с народа поборы немалые: с каждого двора по красной девке. Возьмет девку да и съест ее.
Пришел черед идти к тому Змею царской дочери. Схватил Змей царевну и утащил к себе в берлогу, а есть не стал: красавица собой была, так за жену себе взял. Прослышали царь с царицей, что дочка жива, и послали к ней голубя с записочкой: вызнай-де у змея, кто сильнее его. Подольстилась она к Змею, тот долго не говорил, да наконец проболтался: живет в Киеве Кожемяка по имени Никита — он-то и сильнее.
Царь, получивши такую весть, пришел Никиту Кожемяку просить, чтобы освободил его землю от лютого Змея и выручил царевну. В ту пору держал Никита в руках двенадцать кож, увидал царя, задрожал от страха — и все кожи в клочки порвал. Но на Змея не пошел: где мне, говорит! Тогда царь собрал пять тысяч детей малолетних, чтобы просили Кожемяку: авось на их слезы разжалобится. Пришли к Кожемяке малолетние — он и сам прослезился, на их слезы глядючи.
— Так и быть, — говорит, — пойду Змея воевать! Взял триста пудов пеньки, насмолил смолою, весь обмотался с ног до головы, чтоб Змей его не съел.
Подходит Кожемяка к пещере, а Змей сидит там
— Выходи лучше в чистое поле, а то всю гору размечу! — кричит богатырь.
Вышел Змей. Стали они биться, и повалил Никита Кожемяка супротивника.
— Не бей меня до смерти, богатырь! — молит чудище. — Сильней нас с тобой никого в свете нет. Разделим всю землю поровну, ты будешь жить в одной половине, я в другой.
— Хорошо, — говорит Никита, — только надо между нашими половинами межу положить.
Взял соху в триста пудов, запряг в нее змея и начал межу прокладывать. Провел борозду от Киева аж до моря.
— Землю разделили — давай и море делить, — сказал Никита, — а то начнешь ругаться: мол, твою воду берут.
Пошел Змей в море, да и потонул.
А та борозда вышиною в две сажени, и поныне называется она Змиевы валы.
Из рода в род, из века в век переходят древние предания о драконах-змеях. Змей Горыныч всегда был порождением нежити-нечисти, не заслуживавшей никакого поклонения-почитания, хотя и вынуждавшей своим лукавством ограждаться от нее всякими приметами-заговорами.
ЗНАХАРЬ
Баба нехорошая
Жил-был вдовец с детьми, но надоела ему одинокая жизнь, и решил он жениться. Взял за себя красивую вдову, не поверил слухам, которые вокруг нее ходили. А люди говорили, что это была баба нехорошая: дьявольщиной занималась. Невзлюбила она мужниных детей и всех старших из дому повыжила: кто-то на заработки в город подался, дочь замуж в дальнюю деревню вышла. Остался младший сын — Николка. Как-то раз приходит с сенокоса, а на столе полное блюдо шанежек — мачеха только что напекла. Николка обрадовался — сейчас, думает, полакомлюсь. Только отвернулся — умыться, глядь — блюдо пустое, а мачеха смотрит на него и облизывается. Это она в один миг все умяла!
— Да не лопнешь ли? — изумился Николка, не веря своим глазам.
Обиделась мачеха:
— Как бы тебе самому не лопнуть!
И тут же стало парня корежить от боли, в животе будто уголья горячие положены, кровь изо рта, из носа хлещет… Испугался он и пустился вон со двора, хоть ноги не слушались. А рядом стояла избенка Кости Хромого — знахаря. Николка и пополз к нему.
Костя Хромой впустил парня, усадил, дал травы какой-то испить — тому сразу легче стало.
Утром знахарь пошел, во дворе отыскал две сухие собачьи хорхоряшки, истолок в порошок, пошептал что-то и подает Николке:
— Подсыпь ей в кулагу, да сам не ешь и отцу не вели.
Вернулся Николка домой и, пока мачеха с бабами чесала языком, сделал все, что Костя Хромой велел.
Сели к столу. Мачеха только ложку в рот — как ее начало бить! Как ломать! Пена из рта повалила, от боли она даже волосы на себе рвала. Только через два дня поправилась — и сразу к знахарю:
— Только ты мог меня испортить!
А тот усмехается:
— Скажи спасибо, что живая осталась.
С той поры мачеха присмирела, и если где-то даже и ведьмачила, повинуясь своей злобной природе, то ни домашних своих, ни односельчан больше не портила. Знахаря Костю Хромого боялась!