Русские на чужбине. Неизвестные страницы истории жизни русских людей за пределами Отечества X-XX вв.
Шрифт:
Страстный любитель книг, граф собрал во Флоренции обширную библиотеку, которая насчитывала 33 тысячи томов.
Вторым именитым русским семейством, обосновавшимся в Италии, были богатые промышленники, владельцы заводов на Урале – Демидовы.
Николай Демидов, приехав во Флоренцию в 1810 году в качестве российского посланника в Великом герцогстве Тосканском, окончательно поселился в этом городе искусств через 12 лет, посчитав, что лучшего места для жизни не найдет. К этому времени ему уже почти пятьдесят. О продолжении придворной карьеры он больше не думает, тем более что баснословное состояние позволяет ему не только жить с размахом, ни в чем себе не отказывая, но и широко заниматься меценатством и благотворительностью. Он не скупился на щедрые пожертвования, предоставлял
Дворец, который был построен для русского богача близ Флоренции, в Сан-Донато (по названию находившегося по соседству с виллой аббатства), при всей роскоши и великолепии не произвел особого впечатления на местных жителей. Покупка им за два миллиона рублей княжеского титула не прошла незамеченной, но тоже была воспринята всего лишь как прихоть эксцентричного миллионера и очередная газетная сенсация.
А вот добрые дела новоиспеченного князя Флоренция оценила очень высоко и приняла их как акты христианского человеколюбия и милосердия. О том, что город хранит благодарную память о русском, который на свои средства открыл приют для престарелых, аптеку, бесплатную начальную школу, свидетельствуют название площади, носящей его имя (Piazza Demidoff) и памятник князю, установленный на этой площади в 1871 году.
В Сан-Донато Демидовым было выделено специальное помещение под церковь. Она стала основным и наиболее посещаемым православным храмом во Флоренции. Всего их в XIX веке, включая бутурлинскую, было три.
Позднее племянник Николая Демидова Павел приобрел и бережно отреставрировал некогда принадлежавшую роду Медичи виллу Пратолино, а имение Сан-Донато продал. Он, как и дядя, был благотворителем и меценатом: давал деньги на дешевые столовые и ночлежные дома для бедных, выделял крупные суммы на приведение в порядок памятников старины. Герб Павла Демидова справа у главного входа в знаменитый кафедральный собор Санта-Мария дель Фьоре – дань признательности ему за финансирование работ по облицовке фасада этого грандиозного сооружения мрамором. И конечно, приезжающим во Флоренцию россиянам отрадно и приятно сознавать причастность русского человека к величайшему шедевру, объекту всемирного культурного наследия.
Царица муз и красоты
Самый знаменитый в Риме фонтан Треви служит фасадом большого, в стиле барокко, дворца – палаццо Поли. Некогда второй этаж этого роскошного здания снимала русская княгиня Зинаида Волконская.
Она родилась в в 1792 году в Турине в семье русского посланника при дворе сардинского короля. В России княгиня прожила всего лишь несколько лет и бывала там наездами. Однако московский дом Волконской на Тверской быстро занял первое место среди других аристократических салонов. Здесь собиралось избранное общество, причем не только представители высшей знати, но и литераторы, художники, музыканты. Человек искусства, наделенная сценическим и музыкальным дарованием и многими другими талантами, очаровательная хозяйка салона устраивала у себя концерты, маскарады, оперные спектакли и сама с подлинным артистизмом играла на сцене и великолепно пела. У нее был чудный голос – редкий контральто.
Великий Пушкин любил бывать у Волконской и назвал ее царицей муз и красоты. Частые гости княгини – поэты Е.А. Баратынский и Д.В. Веневитинов, художники К.П. Брюллов и Ф.А. Бруни. Она живо интересовалась русской стариной и приглашала к себе известных профессоров, знатоков рукописных и печатных раритетов, археологов, с которыми свела знакомство в Обществе истории и древностей российских, куда вступила в 1825 году.
В Риме Волконская тоже устраивает что-то вроде русского салона. С 1829 года и до самой смерти, то есть в течение 30 лет, она живет в Италии и в Россию приезжает лишь дважды, чтобы повидаться с мужем и сыном.
Зинаида
При столь долгом отсутствии на родине княгиня должна была, согласно установленному порядку, лишиться имущества. Но благодаря личному покровительству императора Николая I для нее было сделано исключение: она получила разрешение на бессрочное пребывание за границей, а ее имение и прочая недвижимость в России после соответствующего оформления бумаг перешли к сыну. Государь вообще был расположен к Зинаиде Волконской и вопреки своему обыкновению даже к ее переходу в католичество отнесся снисходительно.
В Риме Волконская позднее обзавелась собственной виллой в престижной части города, близ площади Иоанна Латеранского и храма Сан-Джованни ин Латерано. Это был своеобразный музей русской культуры с огромной библиотекой и богатой коллекцией произведений искусства. В первой половине и середине XIX века эта вилла – признанный центр тогдашнего русского зарубежья. В доме княгини собирается примерно тот же круг людей, что бывали у нее в Москве. Это заезжие русские аристократы, многочисленные писатели, художники, архитекторы, композиторы, ученые. Частыми визитерами здесь были братья (один живописец, другой архитектор) Карл и Александр Брюлловы, композитор Михаил Глинка, поэт Василий Жуковский, историк Михаил Погодин, художники Сильвестр Щедрин и Александр Иванов, зодчий Константин Тон. В 1837 году у Волконской долго гостил Н.В. Гоголь.
Римский салон княгини пользовался популярностью и среди западноевропейских деятелей культуры, но для соотечественников это было нечто большее: настоящий русский уголок. Через большой сад к вилле вела «Аллея воспоминаний» с мраморными стелами в честь А. С. Пушкина, Н.М. Карамзина и других дорогих княгине людей, которых она знала, с которыми неоднократно встречалась и считала своими друзьями.
Графиня Ростопчина
При чтении повести графини Евдокии Ростопчиной «Палаццо Форли» возникает полное впечатление, что она написана итальянцем. Флоренция первой половины XIX века предстает настолько живо, детали быта, нравы, национальные обычаи, тосканский колорит схвачены и отражены с такой точностью, будто автор родился и вырос под солнцем Италии и вместе с молоком матери впитал в себя язык, культуру, звуки и запахи этой страны.
Между тем Ростопчина в Италии бывала, хоть часто и продолжительно, но лишь как путешественница. И итальянский, как немецкий, французский и английский, которыми она тоже владела свободно, был для нее языком не родным, а иностранным.
Графиня происходила из богатой аристократической семьи, получила прекрасное образование, вращалась в высшем интеллектуальном обществе, не пренебрегая, впрочем, обычными светскими развлечениями: балами, маскарадами, приемами, визитами. Еще в юные годы она обратила на себя внимание лирическими стихами о неразделенной любви. Со временем ее творчество оформилось во вполне профессиональную поэзию и прозу, и Ростопчина стала одной из самых известных в России зачинательниц русской женской словесности, хозяйкой модного литературного салона. О ее произведениях с одобрением отзывались Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Василий Жуковский.
Е.П. Ростопчина. Акварель П.Ф. Соколова. 1842–1843 гг.
Со многими знаменитыми отечественными и зарубежными писателями, художниками, композиторами она была коротко знакома и много общалась. Особенно дружеские и доверительные отношения были у нее с юных лет с Лермонтовым, который подарил ей на память альбом с такими строками:
Я верю: под одной звездоюМы с вами были рождены;Мы шли дорогою одною,Нас обманули те же сны.