Русские на чужбине. Неизвестные страницы истории жизни русских людей за пределами Отечества X-XX вв.
Шрифт:
В общей сложности с 1891 по 1900 год в США эмигрировали из России 444 тысяч человек, или 57,8 процента от числа всех выехавших за рубеж в это время.
Другой принимающей практически без ограничений переселенцев из Российской империи североамериканской страной была Канада. За то же десятилетие туда переехало 23 тысячи человек (3,5 процента от общего количества эмигрантов). Здесь нашли убежище довольно много людей, покинувших родину по религиозным мотивам. Так, в 1894–1899 годах около 8 тысяч новопоселенцев, согласившихся жить в неосвоенных районах провинции Саскачеван, были духоборами, или «борцами за дух». Под духом они понимали совесть и нравственность, считали человека «живым храмом» и не признавали устоявшихся обрядов.
С 1900 по 1913 год
По одному из заслуживающих доверия свидетельств, русские в Канаде в подавляющем большинстве составляли отбросы Российской империи – бывшие преступники, дезертиры, маргиналы. Хоть они и звались русскими, на самом деле были в основном украинцами, поляками, литовцами, латышами, евреями, прибалтийскими и поволжскими немцами. К настоящим же русским относились преимущественно духоборы, которые жили колониями, не растворялись в общей разноязычной массе эмиграции и сохраняли свое национальное лицо.
Батумский порт. Лев Лагорио. 1881 г. Оренбургский областной музей изобразительных искусств.
Отсюда духоборы отправлялись через Атлантику в 1898 и 1899 гг.
Признанным лидером переселившихся в Канаду из России духоборов был Петр Васильевич Веригин, находившийся под большим влиянием учения Л.Н. Толстого о непротивлении злу насилием. Сначала он состоял в переписке с писателем, а потом и познакомился с ним лично.
Третье и четвертые места среди американских стран, предоставивших в первое десятилетие XX века свое гостеприимство эмигрантам из России, поделили Аргентина и Бразилия, куда прибыло соответственно 10 и 9 тысяч переселенцев.
И шесть тысяч человек (0,9 процента от общей массы) рассеялось по нескольким южноамериканским странам (Парагвай, Уругвай, Чили, Венесуэла, Боливия и др.).
Под вымышленными именами
Тяжесть и длительность воинской службы в России были одной из причин бегства за границу солдат и матросов. Это началось еще при Петре I, когда набор в армию по рекрутской повинности фактически до старости лишал человека права принадлежать самому себе и распоряжаться своей жизнью. Сокращение срока службы с конца XVIII века до 25, а с 1834 года – до 20 лет все равно проблемы не решало, поскольку солдатчина слишком сильно и надолго привязывала огромную массу мужчин в их лучшие годы к армии. Иные, чтобы покончить с ненавистным военным рабством, решались на дезертирство. Осуществить задуманное было непросто и очень рискованно, и те немногие случаи успешного бегства, которые известны, как правило, происходили во время пребывания сотен тысяч солдат и матросов за пределами родной страны. Далее путь человека, самовольно покинувшего свой полк или флотский экипаж, обычно лежал туда, где, по его разумению, он сможет так спрятаться, что его никогда не отыщут. Таким надежным местом, в частности, представлялась Южная Африка. Здесь находили спасительное убежище не только беглые солдаты и матросы, но и ссыльные, люди с темным прошлым, бывшие не в ладах с законом. Они жили под вымышленными именами, придумывали себе правдоподобные биографии, но не раз бывали разоблачены своими соотечественниками. Ведь с начала XIX века путешествия русских в Африку учащаются, и в записках их участников отражены встречи со странными белыми людьми, не знавшими европейских языков, державших себя скованно и не умеющими утаить, что понимают по-русски.
Конечно, этих несчастных можно понять. Они боялись насильственного возвращения на родину и сурового наказания (каторга), которое их ждет. Рассказывая о себе, они путались, сочиняли небылицы, как мнимый француз Ганц-Рус, поселившийся недалеко от Кейптауна и торговавший всем понемногу из съестного – от огородной зелени и картофеля до фруктов, изюма и птицы. Потом выяснилось, что
Похожий случай приводит в книге «Фрегат «Паллада» писатель И.А. Гончаров, побывавший на мысе Доброй Надежды в 1853 году. Он упоминает о неком старике, который сам подошел к сошедшим с корабля на берег офицерам и заговорил по-русски. Неизвестный оказался крестьянином Орловской губернии. Из его рассказа выходило, что в 1814 году он был захвачен в плен французами, потом на их стороне сражался с англичанами при Ватерлоо, попал в плен уже к ним, а затем был завезен в Капскую колонию.
Скорее всего, как и Сезиомов, этот человек дезертировал из армии и нашел пристанище на краю света. Возраст позволял ему не опасаться, что его схватят и в кандалах доставят в Россию. Но то, что он сообщил о себе, плохо согласуется с историческими фактами и очень похоже на вымысел.
Обычное явление
Приходит время, когда русские научные экспедиции в Африку становятся явлением вполне обычным. Они организуются прежде всего Императорской академией наук, а также по линии Русского географического общества, и охватывают весь Черный континент. Однако как преобладающее долго удерживают североафриканское направление. Так, автор трудов по систематике растений и животных, палеонтолог, геолог и минералог Эдвард Эйхвальд путешествует в 1847 году по Алжиру, проводя там фронтальные исследования природы, горных систем, рельефа местности. За этим ученым-естествоиспытателем в Алжир следуют другие: А.А. Штраух (1862), А.И. Макшеев (1868), А.Н. Куропаткин (1874).
Фрегат «Паллада»
Египет, Алжир и Тунис занимают приоритетное место в маршрутах русских географических экспедиций конца 70-х – первой половины 80-х годов
XIX века, предпринятых П.А. Чихачевым и А.В. Елисеевым. Последний продолжил полевые исследования в начале 90-х годов в Судане, но в Ливийской пустыне он и его спутники подверглись нападению грабителей и были обобраны до нитки.
Из целого ряда других российских ученых-африканистов второй половины XIX столетия наиболее известны трое: Георг Швейнфурт, Стефан Шольц-Рогозинский и Василий Юнкер. Их труды получили не только общеевропейское, но и всемирное признание. Первый исследовал районы Центральной Африки, второй и третий углубились в экваториальную часть материка.
Швейнфурт был первым подданным Российской империи, который в 1870 году побывал в Конго – тогда бельгийской части Центральной Африки. Этот уроженец Риги по образованию, интересам и достигнутым научным результатам в равной степени совместил в себе квалификацию ученого-естествоиспытателя, географа и ботаника. Наряду с ним и после него в бельгийских владениях в Африке в третьей четверти XIX столетия и вплоть до Первой мировой войны нашли себе профессиональное применение не менее ста россиян: специалисты, путешественники, предприниматели, но в основном люди науки.
В те же годы географическое и археологическое изучение Северной Африки проводили М.И. Венюков (он побывал также на Восточном побережье), Д.А. Драницын и десятки других ученых из России.
Высокий авторитет и репутация представителей русской науки способствовали тому, что к правительству России за помощью в решении многих практических вопросов, связанных с почвоведением, геологией, геодезией, а также с конкретными инженерно-техническими нуждами, обращаются власти африканских стран. Например, еще в середине XIX века по приглашению египетского паши Мухаммеда Али для поиска месторождений золота в Восточном Судане в Африку прибывает русская экспедиция во главе с геологом Е.П. Ковалевским. В результате не только были открыты содержащие драгоценный металл россыпи, но и запущена золотопромывальная фабрика.