Русские на Ривьере
Шрифт:
– Мсье, ваше пиво. – Гарсон поставил перед ними пивные кружки.
– Мерси, – сказал Стефанович.
– Thanks, – буркнул Тополь, отпил глоток и продолжил: – Прошло много лет… Нет, не так. Прошло три года. Саша Голубев, получив премию за фильм «Течет Волга», снимает на «Мосфильме» свою первую полнометражную картину. Одна из съемок – в вестибюле гостиницы «Националь». На полу – рельсы для операторской тележки, на тележке камера и оператор, вокруг актеры, массовка – все, как в жизни. Репетируя сцену, режиссер Голубев садится за камеру, актеры начинают играть, двигаясь к выходу, ассистенты везут за ними тележку с режиссером. Он смотрит в камеру, видит кадр, и вдруг в этот кадр буквально врывается фигура девушки, вбежавшей в отель. Это та самая волжская
– В ГИТИСе учат режиссеров эстрады, – заметил Стефанович. – А певцов – в Гнесинском училище.
– Плевать! – отмахнулся Тополь, он уже завелся и даже забыл о своем пиве. – Она студентка чего-то, прибежала заработать трешку в массовке, но опоздала к началу съемки. Конечно, они узнают друг друга, и потом – их романтические свидания, запись ее первой песни, Новый год в грузинском ресторане…
– Стоп! – перебил Стефанович. – Даже слушать этого не хочу. У меня к тебе личная просьба: пожалуйста, забудь эту историю. Мы не будем делать «Звезду "а-ля рюс"».
– Блин! – огорчился Тополь. – Такой сюжет пропадает! – И в досаде даже расплескал пиво из своей кружки. – А эпизоды! Гэбэшник выкручивает руку девочке… Потемкинская лестница… Корабль… Ну ладно. Нет так нет. Знаешь, если «European Film Production» снимает любовный сериал из жизни разных стран, то у меня уже давно есть один американский сюжет. Хочешь послушать?
– Ты сегодня в ударе?
– Еще в каком! – Тополь извлек из нагрудного кармана очечник, вытряхнул из него сплющенную пулю и подбросил ее на ладони. – Двум пулям не бывать, а одной не миновать. Я надену ее на цепочку и буду носить вместо амулета.
– Гони американскую историю. Но учти, что французы относятся к американцам без особой любви.
– Историю я расскажу тебе завтра.
– Почему?
– Сегодня она еще не готова, она дозревает. Ты мог бы попросить хозяина кафе переключить телевизор на Си-эн-эн? Ведь кроме нас в кафе – никого.
В следующую минуту с экрана телевизора зазвучала английская речь:
«Военно-воздушные силы НАТО успешными бомбежками уничтожили больше половины югославских МиГов, разрушили склады боеприпасов и ракетные зенитные установки. В ходе этой операции сбит американский истребитель «Стеллс» стоимостью два миллиарда долларов. По мнению экспертов, сербские части противовоздушной обороны начали применять против американских самолетов новые российские ракеты «Тополь-М»…»
– Вот! – захохотал Стефанович. – Теперь я знаю, кто за нами охотится!
– Кто? – насторожился Тополь.
– ЦРУ. Они решили, что ты – создатель ракет «Тополь-М» и прибыл в Европу наблюдать за своим детищем.
Диктор Си-эн-эн продолжал:
«Сообщения из Москвы. Кремль заявил о намерении послать семь боевых кораблей в Средиземное море, в район, близкий к вооруженному конфликту. В штаб-квартире партии Жириновского идет запись добровольцев в сербскую армию.
В МИДе с часу на час ожидается обращение Российского правительства к Интерполу с просьбой об аресте русских миллиардеров Березовского во Франции и Смоленского в Австрии. Ордер об их аресте может быть подписан в любую…»
– Да никогда! – сказал Тополь.
– Что никогда?
– Никогда Россия не обратится в Интерпол с просьбой об аресте Березовского.
– Почему?
– Потому что в этом случае арестовывать его будет французская полиция. И допрашивать, соответственно, тоже. С участием, конечно, французской контрразведки и братского ЦРУ. А БАБ – просто кладезь компромата на всех: от Ельцина до каждого руководителя СНГ. Выплеснув этот компромат, можно спровоцировать правительственный кризис в России и вывести ее из войны в Югославии. Можно себе представить, в какую игру играет сейчас на этом
– Эдик! – поморщился Стефанович. – Как ты надоел со своим Борис Абрамычем! Очнись! Посмотри вокруг. Ты же на Лазурном берегу Франции. Ты в раю. При чем здесь эти московские разборки? Нет, ты все-таки двинут на политике!…
– Саша, – сказал Тополь, – если бы я был двинут на политике, я бы не занимался твоим сериалом. Рядом с нами разыгрывается потрясающий политический триллер – война в Югославии. Причем с любовно-авантюрной линией: наш президент, которому грозит импичмент из-за его интрижки с Моникой, затевает войну в Европе, чтобы отвлечь американцев от обсуждения его адюльтера. А в Москве в это время Дума готовит импичмент Ельцину, Примаков по дороге в Вашингтон разворачивает свой самолет над Атлантикой и летит домой, демонстранты забрасывают американское посольство бутылками со всякой дрянью и «неизвестные» злоумышленники пытаются обстрелять его из гранатомета… Замечательная завязка романа, моя тема. Но я, как ты видишь, в это не лезу, я считаю, что людям уже осточертела вся эта грязь, им сейчас, наоборот, нужно дать что-то для души. И поэтому я с радостью принял твое предложение и прилетел сюда писать сценарий о любви. А вместо этого тут хрен знает что происходит – какие-то наезды, покушения! Но кому мы могли уж так перейти дорогу, чтобы он нанимал бригаду убийц?…
– А я считаю, что все значительно проще и относиться к этому нужно спокойней. За каждым из нас тянется шлейф наших грехов, и рано или поздно какая-нибудь отвергнутая подруга или кто-то из мужей моих девушек возьмет в руки ружье, чтобы меня грохнуть, а кто-то из персонажей твоих статей и романов напустит на тебя прессу или убийц. Не стоит из-за этого портить себе кровь или бросать работу.
– Н-да… – Тополь расслабленно откинулся на стуле. – Что ж… Ладно, давай закажем еще по пиву. Нам нужно еще три сюжета про любовь по-русски. Что у тебя есть в загашнике?
– Дай подумать… Ладно, поскольку мы находимся в кино-Мекке по имени Канны, это будут киношные байки.
История тридцать седьмая
Большое киношное приключение
– Как говорил знаменитый польский актер Збигнев Цибульский, театр – это большое искусство, а кино – это большое приключение. И поскольку в процессе создания фильма самое главное – киносъемка, то эта съемка и есть главное приключение.
Фильм «Душа», который родился на могиле «Рецитала», я снимал в Ялте. Это была музыкальная картина с участием Софии Ротару. На роли ее музыкантов я вытащил легендарный, но в то время еще абсолютно подпольный ансамбль «Машина времени» во главе с Андреем Макаревичем. Я давно хотел их снять в кино. А Ялта была выбрана потому, что наступило лето и душа рвалась к морю. Не снимать же кино в душной Москве! В то время, в эпоху расцвета советского кино, производство любого фильма, включая гонорары самых знаменитых кинозвезд, режиссеров и сценаристов, строительство декораций, расходы на киноэкспедиции и т.д. и т.п., окупалось в первые два дня кинопроката, а затем государство годами получало чистую прибыль, не делясь ею ни с кем, кроме военно-промышленного комплекса. Поэтому оно – государство – на причуды киношников смотрело сквозь пальцы и каждая съемочная группа стремилась хотя бы в процессе киносъемок пожить по-человечески за счет бюджета фильма и под любым предлогом выехать для съемок на какой-нибудь курорт. Ну а музыкальную мелодраму и сам Бог велел снимать на юге – там солнце, море, замечательная погода, прекрасные пейзажи и прочее.
И вот наша группа в составе восьмидесяти человек с огромным количеством реквизита, костюмов и съемочной техники выехала в Ялту. Где, конечно, таких же умников было хоть пруд пруди – и с «Мосфильма», и с «Ленфильма», и со студии имени Горького, не говоря уже о студиях Довженко, Одесской, Рижской и даже Таджикской. Ялтинские гостиницы и курорты трещали по швам от наплыва кинознаменитостей. На пляже на один квадратный метр песка приходилось по четыре заслуженных РСФСР и три народных артиста СССР. Но благодаря тому, что Соня Ротару была депутатом Крымского областного Совета, мы получили роскошные апартаменты, мне был снят огромный люкс в гостинице «Южная», которая находится на улице президента Рузвельта, единственной, кстати, улице в Советском Союзе, названной именем американского президента.