Русские народные сказки
Шрифт:
– Дорогая сударыня матушка! Испеки ты мне три лепешечки на своем молоке.
Мать послушала. Понес он три лепешечки, разложил на три тарелочки, а сам спрятался в уголок и ожидает: кто придет?
Вдруг комната осветилась – вошли три брата с солнцем, с месяцем, с звездами; сели за стол, отведали лепешек и узнали родимой матери молоко.
– Кто нам принес эти лепешечки? Если б он показался и рассказал нам об нашей матушке, мы б его зацеловали, замиловали и в братья к себе приняли. Мальчик вышел и повел их к матери. Тут они обнимались, целовались и плакали. Хорошо
– Нищие старцы! Где вы были-побывали, что видали-повидали?
– А мы там были-побывали, то видали-повидали: где прежде был мох да болото, пень да колода, там теперь дворец – ни в сказке сказать, ни пером написать, там сад – во всем царстве не сыскать, там люди – в белом свете не видать! Там мы были-побывали, три родных братца нас угощали: во лбу у них солнце, на затылке месяц, по бокам часты звезды, и живет с ними и любуется на них мать-царевна прекрасная. Выслушал Иван-царевич и задумался… кольнуло его в грудь, забилося сердце; снял он свой верный меч, взял меткую стрелу, оседлал ретивого коня и, не сказав жене «Прощай!», полетел во дворец – что ни в сказке сказать, ни пером написать.
Очутился там, глянул на детей, глянул на жену – узнал, и душа его просветлела!
В это время я там была, мед пила, все видела, всем было весело, горько только одной старшей сестре.
ИВАН-ЦАРЕВИЧ И БЕЛЫЙ ПОЛЯНИН
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь; у этого царя было три дочери и один сын, Иван-царевич. Царь состарился и помер, а корону принял Иван-царевич.
Как узнали про то соседние короли, сейчас собрали несчетные войска и пошли на него войною. Иван-царевич не знает, как ему быть; приходит к своим сестрам и спрашивает:
– Любезные мои сестрицы! Что мне делать? Все короли поднялись на меня войною.
– Ах ты, храбрый воин! Чего убоялся? Как же Белый Полянин воюет с бабой-ягою – золотой ногою, тридцать лет с коня не слезает, роздыху не знает? А ты, ничего не видя, испугался!
Иван-царевич тотчас оседлал своего доброго коня, надел сбрую ратную, взял меч-кладенец, копье долгомерное и плетку шелковую и выехал против неприятеля. Не ясен сокол налетает на стадо гусей, лебедей и на серых утиц – нападает Иван-царевич на войско вражее; не столько мечом бьет, сколько конем топчет; перебил все воинство вражее, воротился в город, лег спать и спал трое суток беспробудным сном. – На четвертые сутки проснулся, вышел на балкон, глянул в чистое поле – короли больше того войск собрали и опять под самые стены подступили.
Запечалился царевич, идет к своим сестрам:
– Ах, сестрицы! Что мне делать? Одну силу истребил, другая под городом стоит, пуще прежнего грозит.
– Какой же ты воин! Сутки воевал да трое суток без просыпа спал. Как же Белый Полянин воюет с бабой-ягою – золотой ногою, тридцать лет с коня не слезает, роздыху не
Иван-царевич побежал в белокаменные конюшни, оседлал доброго коня богатырского, надел сбрую ратную, опоясал меч-кладенец, в одну руку взял копье долгомерное, в другую – плетку шелковую и выехал против неприятеля.
Не ясен сокол налетает на стадо гусей, лебедей и на серых утиц – нападает Иван-царевич на войско вражее; не столько сам бьет, сколько конь его топчет. Побил рать-силу великую, воротился домой, лег спать и спал непробудным сном шесть суток.
На седьмые сутки проснулся, вышел на балкон, глянул в чистое поле короли больше того войск собрали и опять весь город обступили.
Идет Иван-царевич к сестрам:
– Любезные мои сестрицы! Что мне делать? Две силы истребил, третья под стенами стоит, еще пуще грозит.
– Ах ты, храбрый воин! Одни сутки воевал да шестеро без просыпа спал. Как же Белый Полянин воюет с бабой-ягою – золотой ногою, тридцать лет с коня не слезает, роздыху не знает?
Горько показалось то царевичу; побежал он в белокаменные конюшни, оседлал своего доброго коня богатырского, надел сбрую ратную, опоясал меч-кладенец, в одну руку взял копье долгомерное, в другую – плетку шелковую и выехал против неприятеля.
Не ясен сокол налетает на стадо гусей, лебедей и на серых утиц – нападает Иван-царевич на войско вражее; не столько сам бьет, сколько конь его топчет. Побил рать-силу великую, воротился домой, лег спать и спал непробудным сном девять суток.
На десятые сутки проснулся, призвал всех министров и сенаторов:
– Господа мои министры и сенаторы! Вздумал я в чужие страны ехать, на Белого Полянина посмотреть; прошу вас судить и рядить, все дела разбирать по правде.
Затем попрощался с сестрами, сел на коня и поехал в путь-дорогу.
Долго ли, коротко ли – заехал он в темный лес; видит – избушка стоит, а в той избушке стар человек живет. Иван-царевич зашел к нему:
– Здравствуй, дедушка!
– Здравствуй, русский царевич! Куда идешь?
– Ищу Белого Полянина, не знаешь ли, где он?
– Сам не ведаю, а вот подожди, соберу своих верных слуг и спрошу у них.
Старик выступил на крылечко, заиграл в серебряную трубу – и вдруг начали к нему со всех сторон птицы слетаться. Налетело их видимо-невидимо, черной тучею все небо покрыли.
Крикнул стар человек громким голосом, свистнул молодецким посвистом:
– Слуги мои верные, птицы перелетные! Не видали ль, не слыхали ль чего про Белого Полянина?
– Нет, видом не видали, слыхом не слыхали!
– Ну, Иван-царевич, – говорит стар человек, – ступай теперь к моему старшему брату – может, он тебе скажет. На, возьми клубочек, пусти перед собою: куда клубочек покатится, туда и коня направляй. Иван-царевич сел на своего доброго коня, покатил клубочек и поехал вслед за ним, а лес все темней да темней.
Приезжает царевич к избушке, входит в двери; в избушке старик сидит седой как лунь.
– Здравствуй, дедушка!
– Здравствуй, русский царевич! Куда путь держишь?
– Ищу Белого Полянина, не знаешь ли, где он?