Русские - не славяне?

Пересвет Александр

И на Волыни вельбаркские-черняховские поселения свою жизнь закончат. Как на пути к Дунаю остатки «черняховцев» стирали анты, так и тут на месте древних готов сели другие люди. Наследники венедов.

Нет, а что ни говори — жаль все же готов! Большой был народ. Размашистый. По-хорошему великий. Впрочем, и по-плохому — тоже. Но… —

— и сотрут, как стирают слезу…

А славяне остались.

ИТАК:

VI век. Венеды и всякие обломки перемешанных гуннами этносов заняли опустевшее после

переселения народов и, по сути, мировой войны тогдашнего времени пространство по Южной Польше, Чехии, Волыни и Подолии, образовали пражско-корчакскую культуру. Она начала притягивать население, перемещавшееся из границы лесостепи со степью, где бушевал хаос в результате распада на воюющие друг с другом и со всеми обломки гуннской державы. В результате в пространстве от примерно Житомира до примерно Праги стала развиваться весьма похожая на пеньковскую, но отдельная культурно-историческая общность. Ее справедливо связывают с историческими славянами. При этом археологически и генетически пражско-корчакское население в целом вышло из киевской культуры и принадлежало к гаплогруппе R1a1 (см. рис. 38).

Рис. 38. Генеалогическое древо

Глава 20

Начальные славяне как они есть

Кто были эти славяне? Какими качествами обладали, чтобы стать основой громадного и влиятельного суперэтноса? За счет каких свойств своей природы создали несколько интересных цивилизаций?

Начнем с устройства их общества.

Собственно, в основе своей оно мало отличалось от других варварских обществ. И, как видно на основе археологических изысканий, представляло собой типичную для индоевропейских цивилизаций модель:

В основе всего стоял свободный землепашец — смерд (от общеславяного smirdz, которое, вероятно, идет от арийского mard — «мужчина»). [102]

Аналог уже упоминавшимся —

— leudis — свободный муж — человек

И основа главной первобытной дихотомии «мы, люди», и «не мы, другие».

Социальная организация этих свободных мужей-смердов базировалась на роде. Это была основа всего, гарантия жизни и свободы, экономическая база и социальная страховка.

Правда, за это и ты принадлежал роду со всеми потрохами. Ты был обязан на него работать, ты был обязан подчиняться его правилам и решениям, ты должен был отдавать ему всего себя и при необходимости — все свое.

Род тобою управлял, род тебя судил. Но род тебя и защищал. Именно на его кровную месть ты мог рассчитывать. Все родовые общества на этом стоят:

Убьеть мужь мужа, то мьстить брату брата, или сынови отца, любо отцю сына, или брату чаду, любо сестрину сынове; аще не будеть кто мьстя, то 40 гривен за голову. [264]

И, собственно, подобное положение вещей люди тогда воспринимали не только как должное — других-то вариантов общественного устройства все равно не было, — но и с радостью. Ибо — дальше смотри пункт о социальных и экономических гарантиях. Одиночки тогда выжить не могли по определению. Одиночка был никто и ничто. Он мог быть

сколь угодно силен физически, но что он сделает с десятком нападающих? И за него некому было бы встать, за него некому было мстить. Наконец, в одиночку как мог он себя прокормить? Даже землю один не вспашешь — нужен как минимум брат или сын, чтобы тянуть соху, и, как минимум, женщина, чтобы направлять лемех. И если род от тебя отворачивался, ты был беззащитен физически, ничтожен юридически и безнадежен экономически. «Изгой», «выродок» — это и сегодня, в нашем обществе, остается довольно страшным определением.

Да, периодически люди из рода уходили. Обычно лишь тремя путями. Выделиться из рода на основе взаимного согласия со своим хозяйством и, по сути, с собственным новым родом. Раз. Переехать в город, если твой экономический потенциал это позволял (скажем, ты гончар товарнообильный или кузнец тонкодельный). Два. Уйти в армию, в племенную или чужую дружину. Три.

Роды состояли из семей и, скорее всего, населяли эти маленькие веси-деревеньки в 8 — 20 домов. А близкие роды и образовывали — во всяком случае, первоначально — те самые «задруги», «верви», «соты».

На уровне вервей уже формировались административные и промышленные прослойки. Первая воплощалась в старейшинах и аппарате их совета. Вторая — в ремесленниках, обслуживающих уже не род, а всю округу, кузнецах, гончарах, ювелирах и т. п. Возможно, на этом уровне существовала также и прослойка тех, кто специализировался на вывозе и обмене излишков продукции, то есть на торговле. Но для уверенности в этом не хватает археологических данных. По данному времени.

Вне — но на этом же уровне — стояло и низовое звено служителей культа и их аппарата. Возможно, в составе этого аппарата был лишь мальчонка, что зажигал костры на требище — но тем не менее предания и легенды зафиксировали для нас такую структуру. К тому же волхвам действительно нужны были ученики.

Есть также данные, что в задругах существовали некие ватажки воинских людей. Это не воины в полном смысле слова, но именно небольшие группы вооруженных молодых парней, образовывавших что-то среднее между разбойничьей бандой и наемной дружиной. Эти ватажки на лето уходили в свои лагеря в горах или лесах, где предавались воинским утехам и нападениям на чужие верви и земли. Свои же сородичи им отчисляли известную долю общественного продукта на содержание, за что ожидали защиты от нападений чужих лихих людей.

Я об этом уже говорил в главе о венедах и повторю ту же мысль: возможно и даже вероятно, что из таких ватажек и сформировались те дерзкие дружины славян, что так быстро дали Империи возможность оценить свою боеспособность.

Роды и семьи нередко владели несвободными людьми — рабами и холопами. Особенно в эпоху славянской экспансии, когда пленных выводили десятками тысяч. Старославянское «рабъ» идет от индоевропейского *orbu — работать. Нынешнее немецкое arbeiten — работать — того же корня.

Раб, как и во всех рабовладельческих обществах, был говорящей вещью, не более. Он не имел права на личную собственность и даже на создание семьи. Но современные авторы отмечали относительную гуманность устроения раба в славянском обществе. По сути, это был просто работник, слуга, разве что не на жалованье. Нередко рабов даже рассматривали как членов семьи, только с ограниченными правами. У них существовала возможность выкупиться на волю, «выработать» ее. Или заслужить. Рабы и пленные, как мы видели, входили даже в состав личных боевых дружин богатых сородичей.