Русские подвижники 19-ого века
Шрифт:
На четырнадцатом году Иларион потерял деда. Но основание было заложено крепкое, — а в тех обителях, куда дед водил внука, у него остались опытные руководители.
По переселении к отцу, опять начались трудности, и, наконец, родители неотступно стали требовать от сына, чтобы он женился. Такое требование шло наперекор всем желаниям и мечтам его; но он решился отчасти покориться, только выговорил себе при этом, что, по совершении брака, тотчас же отправится в Киев, на богомолье. По совершении брака в храме, новобрачный, улучив удобное время, тайно от родителей и от жены, скрылся из дому и, пользуясь выговоренным условием, ушел в Киев. Вернувшись домой, Иларион притворился больным, сказав,
Но такое положение не могло продолжаться долго. Видя, что семейные узы опутывают его по рукам и по ногам, и дойдя до той степени, когда жажда служить Богу охватывает всего человека и уносит далеко от всех связей и отношений жизни, — Иларион решился разом покончить мирские расчеты. Он ушел на двадцатом году жизни навсегда из дому и стал странствовать.
После странствований Иларион решил избрать для жизни определенное место, — и поступил в один из монастырей Рязанской епархии. Но жена его, имевшая на него, по человеческим законам, свои права, подала на него просьбу в консисторию. Иларион вышел из монастыря и удалился в дремучий Зенкинский лес, недалеко от родного села.
Но первая неудача не отклонила его от мысли о монашестве, — он снова определился в Петропавловскую Раненбургскую пустынь, и был пострижен в рясофор с именем Илария.
Строгим соблюдением устава он выделялся среди прочей братии, а внимание настоятеля к безупречному иноку возбудило к нему общую зависть. Он ездил за сбором подаяний, его оклеветали и обвинили в утайке денег. Монахи не давали ему прохода укорами и насмешками; чтоб избежать их, он перестал ходить на трапезу. Настоятель же требовал этого. Иларион повиновался, но не принимал пищи за общим столом; его обвинили в упорстве и запретили как пускать на трапезу, так и давать ему хлеб. В продолжение года Иларион ел только в день по просфоре, которую тайно носил ему понамарь, жалевший его. О. Илариону не суждено было долго оставаться в Петропавловской пустыни, так как после нескольких посещений его жены, которая требовала его к себе, настоятель решился удалить отца Илариона из пустыни, что и было исполнено.
После изгнания из Петропавловской пустыни, для отца Илариона начались годы неимоверных подвигов.
Он поселился в четырех верстах от села Головинщины, в Воловом овраге. Тут он сам выкопал несколько пещер, одна из которых, главная, молельная, соединялась переходами с остальными. Громадный камень служил ему столом. Здесь он жил и совершал молитвенные правила: вечерню, всенощную и утреню; для литургии ходил иногда в село Головинщину. А в знойное летнее время, на открытой поляне, под лучами солнца, клал в день по три тысячи земных поклонов.
В продолжение шести лет, летом и зимою, исключительною пищею служила ему редька, которую он посадил в устроенном им самим огород и ел без хлеба. Воды вблизи не было, и в летнее время, дожидаясь дождя, он дней по десяти страдал иногда жаждою. Раз он, во время великого поста, за обедней упал в обморок — он не ел ничего 18 дней. Тут обнаружились на теле тяжелые вериги и сорочка,
Постель его была устроена из самых жестких сучьев дуба, и на ней видны были следы крови. Он не носил ни зимой, ни летом обуви. Единственная его одежда — длинная рубашка из холста и халат из белой тонкой материи.
И тут, среди этих безмерных подвигов, на него обрушилась грозная борьба вражьей силы. Нечистые духи принимали вид хищных зверей и гадов, иногда страшного змия, висевшего над входом пещеры с зияющею пастью.
Однажды темным вечером посетил Илариона священник села Головинщины, о. Трофим, а Иларион отправился на село, за огнем, предупредив гостя, чтоб он никого не впускал без молитвы Иисусовой. Хозяин ушел; священнику было жутко.
Вдруг за дверью раздался торопливый стук. С радостью стал священник отворять, думая, что вернулся хозяин, но вспомнил слова Илариона и сказал:
— Сотвори молитву.
— Отворяй.
— Не пущу без молитвы.
За дверью поднялся неистовый шум. Священник осенил с молитвою дверь крестом; тогда раздался страшный хохот и хлопанье в ладоши, и затем все стихло. Иларион застал священника в ужасе.
Между тем молва о подвижнике, как ни скрывался он, стала расходиться. К нему пошел народ, бедные и богатые, ища сочувствия в горе, совета в несчастии и молитвы.
Он принимал всех, брал то, что давали богатые — и отдавал бедным, и даже сам просил у богатых с целью помочь этими деньгами неимущим. Но многолюдство тяготило его. Чтоб никто не мешал его молитвенным размышлениям, он оставлял временами пещеры, и иногда, чтобы скрыться, взлезал в гуще леса на деревья, причем проводил дня два или три без сна и без пищи. Однажды зимой во время такого отсутствия его землянка застыла от морозу; он протопил ее и чуть не умер от сильного угара. Но падая без чувств, он головой ударился об дверь и отворил ее, и свежий воздух привел его в чувство.
А молва все росла… К нему присоединились трое людей, которые хотели разделить с ним его подвиги. Но у них не было воды, и безуспешно они рыли землю. После долгой молитвы о воде, Иларион заснул и, проснувшись, увидал около себя прекрасный куст цветов, которого раньше тут не было. Он стал копать, и открылся чистый ключ. Колодезь этот обладает и поныне водой целебной для верующих.
Для того, чтобы точно распределять время для совершения молитвенных правил, у Илариона был петух, по крику которого он узнавал часы.
Предаваясь уединенной молитве, пустынник не лишал себя и присутствия при св. литургии, в храме села Головинщины. Однажды он поздним вечером возвращался из села. Была страшная вьюга. Он сбился с дороги. Босой, в своем тонком холщевом халате, борясь с ветром, он обессилел и упал в снег без чувств, но Господь не попустил его гибели. Вслед за ним ехал крестьянин и наткнулся на него. Он узнал отшельника по одежде, положил тело на сани и привез в село. В селе более часа пролежал замерзший на дровнях, потому что боялись принять мертвое тело в дом. Наконец, внесли его, без признаков жизни, и только через час привели в чувство. Он слабым голосом просил священника отслужить молебен Божией Матери Целительнице, и когда по окончании священник поднес к его губам крест, он благоговейно приложился к нему и затем, поклонившись священнику, ушел из дома, несмотря на бушующую вьюгу.
А на следующее утро его видели совершенно здоровым в церкви.
Наконец, на весну он задумал устроить себе столп из кирпича, с дуплом, и провести остаток жизни в беспримерном затворе — на коленях, согнутым.
Но Бог судил иначе.
Отцу Илариону Бог не дал осуществить мысль о спасении на столпе. Ему были назначены тяжелые испытания.
Постоянный прилив посетителей обратил на отшельника внимание полиции, и ему приходилось часто покидать свое уединение. Он уходил тогда в Елец, или в Киев, или в Задонск.