Русские поэты XIX века: Хрестоматия

Кременцов Леонид Павлович

1830

МАДОННА

Сонет

Не множеством картин старинных мастеровУкрасить я всегда желал свою обитель,Чтоб суеверно им дивился посетитель,Внимая важному сужденью знатоков.В простом углу моем, средь медленных трудов,Одной картины я желал быть вечно зритель,Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,Пречистая и наш божественный Спаситель —Она с величием, Он с разумом в очах —Взирали, кроткие, во славе и в лучах,Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.Исполнились мои желания. ТворецТебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,Чистейшей прелести чистейший образец.

1830

БЕСЫ

Мчатся

тучи, вьются тучи;Невидимкою лунаОсвещает снег летучий;Мутно небо, ночь мутна.Еду, еду в чистом поле;Колокольчик дин-дин-дин…Страшно, страшно поневолеСредь неведомых равнин!«Эй, пошел, ямщик!..» – «Нет мочи:Коням, барин, тяжело;Вьюга мне слипает очи;Все дороги занесло;Хоть убей, следа не видно;Сбились мы. Что делать нам!В поле бес нас водит, видно,Да кружит по сторонам.Посмотри: вон, вон играет,Дует, плюет на меня;Вон – теперь в овраг толкаетОдичалого коня;Там верстою небывалойОн торчал передо мной;Там сверкнул он искрой малойИ пропал во тьме пустой».Мчатся тучи, вьются тучи;Невидимкою лунаОсвещает снег летучий;Мутно небо, ночь мутна.Сил нам нет кружиться доле;Колокольчик вдруг умолк;Кони стали… «Что там в поле?»«Кто их знает? пень иль волк?»Вьюга злится, вьюга плачет;Кони чуткие храпят;Вот уж он далече скачет;Лишь глаза во тьме горят;Кони снова понеслися;Колокольчик дин-дин-дин…Вижу: духи собралисяСредь белеющих равнин.Бесконечны, безобразны,В мутной месяца игреЗакружились бесы разны,Будто листья в ноябре…Сколько их! куда их гонят?Что так жалобно поют?Домового ли хоронят,Ведьму ль замуж выдают?Мчатся тучи, вьются тучи;Невидимкою лунаОсвещает снег летучий;Мутно небо, ночь мутна.Мчатся бесы рой за роемВ беспредельной вышине,Визгом жалобным и воемНадрывая сердце мне…

1830

ЭЛЕГИЯ

Безумных лет угасшее весельеМне тяжело, как смутное похмелье.Но, как вино – печаль минувших днейВ моей душе чем старе, тем сильней.Мой путь уныл. Сулит мне труд и гореГрядущего волнуемое море.Но не хочу, о други, умирать;Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;И ведаю, мне будут наслажденьяМеж горестей, забот и треволненья:Порой опять гармонией упьюсь,Над вымыслом слезами обольюсь,И может быть – на мой закат печальныйБлеснет любовь улыбкою прощальной.

1830

* * *

Румяный критик мой, насмешник толстопузый,Готовый век трунить над нашей томной музой,Поди-ка ты сюда, присядь-ка ты со мной,Попробуй, сладим ли с проклятою хандрой.Смотри, какой здесь вид: избушек ряд убогий,За ними чернозем, равнины скат отлогий,Над ними серых туч густая полоса.Где нивы светлые? где темные леса?Где речка? На дворе у низкого забораДва бедных деревца стоят в отраду взора,Два только деревца, и то из них одноДождливой осенью совсем обнажено,И листья на другом, размокнув и желтея,Чтоб лужу засорить, лишь только ждут Борея.И только. На дворе живой собаки нет.Вот, правда, мужичок, за ним две бабы вслед.Без шапки он; несет под мышкой гроб ребенкаИ кличет издали ленивого попенка,Чтоб тот отца позвал да церковь отворил.Скорей! ждать некогда! давно бы схоронил.Что ж ты нахмурился? – Нельзя ли блажьоставить!И песенкою нас веселой позабавить? —Куда же ты? – В Москву, чтоб графских именинМне здесь не прогулять.– Постой, а карантин!Ведь в нашей стороне индийская зараза.Сиди, как у ворот угрюмого Кавказа,Бывало, сиживал покорный

твой слуга;Что, брат? уж не трунишь, тоска берет – ага!

СТИХИ, СОЧИНЕННЫЕ НОЧЬЮ ВО ВРЕМЯ БЕССОННИЦЫ

Мне не спится, нет огня;Всюду мрак и сон докучный.Ход часов лишь однозвучныйРаздается близ меня,Парки бабье лепетанье,Спящей ночи трепетанье,Жизни мышья беготня…Что тревожишь ты меня?Что ты значишь, скучный шепот?Укоризна, или ропотМной утраченного дня?От меня чего ты хочешь?Ты зовешь или пророчишь?Я понять тебя хочу,Смысла я в тебе ищу…

1830

ГЕРОЙ

Что есть истина?

Друг

Да, слава в прихотях вольна.Как огненный язык, онаПо избранным главам летает,С одной сегодня исчезаетИ на другой уже видна.За новизной бежать смиренноНарод бессмысленный привык;Но нам уж то чело священно,Над коим вспыхнул сей язык.На троне, на кровавом поле,Меж граждан на чреде инойИз сих избранных кто всех болеТвоею властвует душой?

Поэт

Всё он, всё он – пришлец сей бранный,Пред кем смирилися цари,Сей ратник, вольностью венчанный,Исчезнувший, как тень зари.

Друг

Когда ж твой ум он поражаетСвоею чудною звездой?Тогда ль, как с Альпов он взираетНа дно Италии святой;Тогда ли, как хватает знамяИль жезл диктаторский; тогда ль,Как водит и крутом и вдальВойны стремительное пламя,И пролетает ряд победНад ним одна другой вослед;Тогда ль, как рать героя плещетПеред громадой пирамид,Иль как Москва пустынно блещет,Его приемля, – и молчит?

Поэт

Нет, не у счастия на лонеЕго я вижу, не в бою,Не зятем кесаря на троне,Не там, где на скалу своюСев, мучим казнию покоя,Осмеян прозвищем героя,Он угасает недвижим,Плащом закрывшись боевым;Не та картина предо мною:Одров я вижу длинный строй,Лежит на каждом труп живой,Клейменный мощною чумою,Царицею болезней; он,Но бранной смертью окружен,Нахмурясь ходит меж одрамиИ хладно руку жмет чумеИ в погибающем умеРождает бодрость…Небесами Клянусь: кто жизнию своейИграл пред сумрачным недугом,Чтоб ободрить угасший взор,Клянусь, тот будет небу другом,Каков бы ни был приговор Земли слепой…

Друг

Мечты поэта —Историк строгий гонит вас!.Увы! его раздался глас [3] , —И где ж очарованье света?

Поэт

Да будет проклят правды свет,Когда посредственности хладной,Завистливой, к соблазну жадной,Он угождает праздно! – Нет,Тьмы низких истин мне дорожеНас возвышающий обман.Оставь герою сердце; что жеОн будет без него? Тиран!

3

Memoires de Bourrienne. [Прим. Пушкина.)

Друг

Утешься…………………………………..

20 сентября 1830 Москва

* * *

Два чувства дивно близки нам,В них обретает сердце пищу:Любовь к родному пепелищу,Любовь к отеческим гробам.Животворящая святыня!Земля была б без них мертва,Как……………пустыняИ как алтарь без божества.1830................................................ [4] (На них основано от векаПо воле Бога самогоСамостоянье человека,Залог величия его.)

4

Так первоначально читалось второе четверостишие.