Русские поэты XIX века: Хрестоматия

Кременцов Леонид Павлович

1831

* * *

Ужасная судьба отца и сынаЖить розно и в разлуке умереть,И жребий чуждого изгнанника иметьНа родине с названьем гражданина!Но ты свершил свой подвиг, мой отец,Постигнут ты желанною кончиной;Дай Бог, чтобы, как твой, спокоен был конецТого, кто был всех мук твоих причиной!Но ты простишь мне! я ль виновен в том,Что люди угасить в душе моей хотелиОгонь божественный, от самой колыбелиГоревший в ней, оправданный творцом?Однако ж тщетны были их желанья:Мы не нашли вражды один в другом,Хоть оба стали жертвою страданья!Не мне судить, виновен ты иль нет —Ты светом осужден. Но что такое свет?Толпа людей, то злых, то благосклонных,Собрание похвал незаслуженныхИ стольких же насмешливых клевет.Далеко от него, дух ада или рая,Ты о земле забыл, как был забыт землей;Ты счастливей меня; перед тобойКак море жизни – вечность роковаяНеизмеримою открылась глубиной.Ужели вовсе ты не сожалеешь нынеО днях, потерянных в тревоге и слезах?О сумрачных, но вместе милых днях,Когда в душе искал ты, как в пустыне,Остатки прежних чувств и прежние мечты?Ужель теперь совсем меня не любишь ты?О если так, то небо не сравняюЯ с этою землей, где жизнь влачу мою;Пускай

блаженства я не знаю,По крайней мере я люблю!

1831

МОЙ ДЕМОН

1Собранье зол его стихия;Носясь меж темных облаков,Он любит бури роковыеИ пену рек и шум дубров;Он любит пасмурные ночи,Туманы, бледную луну,Улыбки горькие и очиБезвестные слезам и сну.2К ничтожным хладным толкам светаПривык прислушиваться он,Ему смешны слова приветаИ всякий верящий смешон;Он чужд любви и сожаленья,Живет он пищею земной,Глотает жадно дым сраженьяИ пар от крови пролитой.3Родится ли страдалец новый,Он беспокоит дух отца,Он тут с насмешкою суровойИ с дикой важностью лица;Когда же кто-нибудь нисходитВ могилу с трепетной душой,Он час последний с ним проводит,Но не утешен им больной.4И гордый демон не отстанет,Пока живу я, от меняИ ум мой озарять он станетЛучом чудесного огня;Покажет образ совершенстваИ вдруг отнимет навсегдаИ, дав предчувствия блаженства,Не даст мне счастья никогда.

1831

К*

Я не унижусь пред тобою;Ни твой привет, ни твой укорНе властны над моей душою.Знай: мы чужие с этих пор.Ты позабыла: я свободыДля заблужденья не отдам;И так пожертвовал я годыТвоей улыбке и глазам,И так я слишком долго виделВ тебе надежду юных дней,И целый мир возненавидел,Чтобы тебя любить сильней.Как знать, быть может, те мгновеньяЧто протекли у ног твоих,Я отнимал у вдохновенья!А чем ты заменила их?Быть может, мыслию небеснойИ силой духа убежденЯ дал бы миру дар чудесный,А мне за то бессмертье он?Зачем так нежно обещалаТы заменить его венец,Зачем ты не была сначала,Какою стала наконец!Я горд!., прости! люби другого,Мечтай любовь найти в другом;Чего б то ни было земногоЯ не соделаюсь рабом.К чужим горам под небо югаЯ удалюся, может быть;Но слишком знаем мы друг друга,Чтобы друг друга позабыть.Отныне стану наслаждатьсяИ в страсти стану клясться всем;Со всеми буду я смеяться,А плакать не хочу ни с кем;Начну обманывать безбожно,Чтоб не любить, как я любил;Иль женщин уважать возможно,Когда мне ангел изменил?Я был готов на смерть и мукуИ целый мир на битву звать,Чтобы твою младую руку —Безумец! – лишний раз пожать!Не знав коварную измену,Тебе я душу отдавал;Такой души ты знала ль цену?Ты знала – я тебя не знал!

1832

* * *

Нет, я не Байрон, я другой,Еще неведомый избранник,Как он гонимый миром странник,Но только с русскою душой.Я раньше начал, кончу ране,Мой ум не много совершит;В душе моей, как в океане,Надежд разбитых груз лежит.Кто может, океан угрюмый,Твои изведать тайны? ктоТолпе мои расскажет думы?Я – или Бог – или никто!

1832

ЖЕЛАНЬЕ

Отворите мне темницу,Дайте мне сиянье дня,Черноглазую девицу,Черногривого коня. —Дайте раз по синю полюПроскакать на том коне;Дайте раз на жизнь и волю,Как на чуждую мне долю,Посмотреть поближе мне.Дайте мне челнок дощатыйС полусгнившею скамьей,Парус серый и косматый,Ознакомленный с грозой.Я тогда пущуся в мореБеззаботен и один,Разгуляюсь на простореИ потешусь в буйном спореС дикой прихотью пучин.Дайте мне дворец высокойИ крутом зеленый сад,Чтоб в тени его широкойЗрел янтарный виноград;Чтоб фонтан, не умолкая,В зале мраморном журчалИ меня б в мечтаньях рая,Хладной пылью орошая,Усыплял и пробуждал…

1832

ПАРУС

Белеет парус одинокойВ тумане моря голубом!..Что ищет он в стране далекой?Что кинул он в краю родном?..Играют волны – ветер свищет,И мачта гнется и скрыпит…Увы! он счастия не ищет,И не от счастия бежит!Под ним струя светлей лазури,Над ним луч солнца золотой…А он, мятежный, просит бури,Как будто в бурях есть покой!

1832

* * *

Он был рожден для счастья, для надеждИ вдохновений мирных! – но безумныйИз детских рано вырвался одеждИ сердце бросил в море жизни шумной;И мир не пощадил – и Бог не спас!Так сочный плод до времени созрелыйМежду цветов висит осиротелый,Ни вкуса он не радует, ни глаз;И час их красоты – его паденья час!И жадный червь его грызет, грызет,И между тем, как нежные подругиКолеблются на ветках – ранний плодЛишь тяготит свою… до первой вьюги!Ужасно стариком быть без седин;Он равных не находит; за толпоюИдет, хоть с ней не делится душою;Он меж людьми ни раб, ни властелин,И всё, что чувствует, он чувствует один!

1832

Лирика 1837–1841 гг.

БОРОДИНО

«Скажи-ка, дядя, ведь недаромМосква, спалённая пожаром,Французу отдана?Ведь были ж схватки боевые?Да, говорят, еще какие!Недаром помнит вся РоссияПро день Бородина!»– Да, были люди в наше время,Не то, что нынешнее племя:Богатыри – не вы!Плохая им досталась доля:Не многие вернулись с поля…Не будь на то господня воля,Не отдали б Москвы!Мы долго молча отступали,Досадно было, боя ждали,Ворчали

старики:«Что ж мы? на зимние квартиры?Не смеют что ли командирыЧужие изорвать мундирыО русские штыки?»И вот нашли большое поле:Есть разгуляться где на воле!Построили редут.У наших ушки на макушке!Чуть утро осветило пушкиИ леса синие верхушки —Французы тут-как-тут.Забил заряд я в пушку тугоИ думал: угощу я друга!Постой-ка, брат, мусью!Что тут хитрить, пожалуй к бою;Уж мы пойдем ломить стеною, Уж постоим мы головоюЗа родину свою!Два дня мы были в перестрелке.Что толку в этакой безделке?Мы ждали третий день.Повсюду стали слышны речи:«Пора добраться до картечи!»И вот на поле грозной сечиНочная пала тень.Прилег вздремнуть я у лафета,И слышно было до рассвета,Как ликовал француз.Но тих был наш бивак открытый:Кто кивер чистил весь избитый,Кто штык точил, ворча сердито,Кусая длинный ус.Но только небо засветилось,Все шумно вдруг зашевелилось,Сверкнул за строем строй.Полковник наш рожден был хватом:Слуга царю, отец солдатам…Да, жаль его: сражен булатом,Он спит в земле сырой.И молвил он, сверкнув очами:«Ребята! не Москва ль за нами?Умремте ж под Москвой,Как наши братья умирали!» —И умереть мы обещали,И клятву верности сдержалиМы в бородинский бой.Ну ж был денек!Сквозь дым летучийФранцузы двинулись, как тучи,И все на наш редут.Уланы с пестрыми значками,Драгуны с конскими хвостами,Всё промелькнуло перед нами,Все побывали тут.Вам не видать таких сражений!..Носились знамена, как тени,В дыму огонь блестел,Звучал булат, картечь визжала,Рука бойцов колоть устала,И ядрам пролетать мешалаГора кровавых тел.Изведал враг в тот день немало,Что значит русский бой удалый,Наш рукопашный бой!..Земля тряслась – как наши груди,Смешались в кучу кони, люди,И залпы тысячи орудийСлились в протяжный вой…Вот смерклось.Были все готовыЗаутра бой затеять новыйИ до конца стоять…Вот затрещали барабаны —И отступили басурманы.Тогда считать мы стали раны,Товарищей считать.Да, были люди в наше время,Могучее, лихое племя:Богатыри – не вы.Плохая им досталась доля:Не многие вернулись с поля.Когда бы на то не божья воля,Не отдали б Москвы!

1837

СМЕРТЬ ПОЭТА

Погиб поэт! – невольник чести —Пал, оклеветанный молвой,С свинцом в груди и жаждой мести,Поникнув гордой головой!..Не вынесла душа поэтаПозора мелочных обид,Восстал он против мнений светаОдин как прежде… и убит!Убит!.. к чему теперь рыданья,Пустых похвал ненужный хор,И жалкий лепет оправданья?Судьбы свершился приговор!Не вы ль сперва так злобно гналиЕго свободный, смелый дарИ для потехи раздувалиЧуть затаившийся пожар?Что ж? веселитесь… – он мученийПоследних вынести не мог!Угас, как светоч, дивный гений,Увял торжественный венок.Его убийца хладнокровноНавел удар … спасенья нет:Пустое сердце бьется ровно,В руке не дрогнул пистолет.И что за диво?., издалёка,Подобный сотням беглецов,На ловлю счастья и чиновЗаброшен к нам по воле рока;Смеясь, он дерзко презиралЗемли чужой язык и нравы;Не мог щадить он нашей славы;Не мог понять в сей миг кровавый,На что он руку поднимал!..И он убит – и взят могилой,Как тот певец, неведомый, но милый,Добыча ревности глухой,Воспетый им с такою чудной силой,Сраженный, как и он, безжалостной рукой.Зачем от мирных нег и дружбы простодушнойВступил он в этот свет завистливый и душныйДля сердца вольного и пламенных страстей?Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,Зачем поверил он словам и ласкам ложным.Он, с юных лет постигнувший людей?..И прежний сняв венок, – они венец терновый,Увитый лаврами, надели на него:Но иглы тайные суровоЯзвили славное чело;Отравлены его последние мгновеньяКоварным шепотом насмешливых невежд,И умер он – с напрасной жаждой мщенья,С досадой тайною обманутых надежд.Замолкли звуки чудных песен,Не раздаваться им опять:Приют певца угрюм и тесен,И на устах его печать.А вы, надменные потомкиИзвестной подлостью прославленных отцов,Пятою рабскою поправшие обломкиИгрою счастия обиженных родов!Вы, жадною толпой стоящие у трона,Свободы, Гения и Славы палачи!Таитесь вы под сению закона,Пред вами суд и правда – все молчи!..Но есть и Божий суд, наперсники разврата!Есть грозный судия: он ждет;Он не доступен звону злата,И мысли и дела он знает наперед.Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:Оно вам не поможет вновь,И вы не смоете всей вашей черной кровьюПоэта праведную кровь!

1837

ВЕТКА ПАЛЕСТИНЫ

Скажи мне, ветка Палестины:Где ты росла, где ты цвела?Каких холмов, какой долиныТы украшением была?У вод ли чистых ИорданаВостока луч тебя ласкал,Ночной ли ветр в горах ЛиванаТебя сердито колыхал?Молитву ль тихую читалиИль пели песни старины,Когда листы твои сплеталиСолима бедные сыны?И пальма та жива ль поныне?Всё так же ль манит в летний знойОна прохожего в пустынеШироколиственной главой?Или в разлуке безотраднойОна увяла, как и ты,И дольний прах ложится жадноНа пожелтевшие листы?..Поведай: набожной рукоюКто в этот край тебя занес?Грустил он часто над тобою?Хранишь ты след горючих слез?Иль, божьей рати лучший воин,Он был, с безоблачным челом,Как ты, всегда небес достоинПеред людьми и божеством?..Заботой тайною хранимаПеред иконой золотойСтоишь ты, ветвь Ерусалима,Святыни верный часовой!Прозрачный сумрак, луч лампадыКивот и крест, символ святой…Всё полно мира и отрадыВокруг тебя и над тобой.