Русские провидцы и предсказатели
Шрифт:
Появление такой фигуры на политическом небосклоне России было неслучайным. Хотя, казалось бы, абсолютный парадокс – масон, возглавляющий Святейший синод! Но это как раз не было противоречием, а скорее характеристикой времени. Не случайно во главе двух департаментов – духовного и просвещения – председателями были такие одиозные фигуры, как А. И. Тургенев и В. М. Попов, оба активные участники так называемого Библейского общества. Масоны, мистики, сектанты всех мастей наводнили Россию.
Стараниями князя Голицына духовенство было максимально удалено от двора. В придворной церкви указом Голицына были запрещены проповеди. Могущество князя основывалось на личной дружбе с императором в юные годы. В более зрелые годы Голицын был постоянным поверенным и товарищем
Не стоит, однако, думать, что Голицын был врагом Церкви и оголтелым мракобесом. Он был верующим человеком, но в то же время, что очень важно, человеком своего времени. О таких писал Знаменский: «К сожалению, все почти такие люди тогдашнего высшего общества, питомцы XVIII века, при обращении своем к вере имели обыкновение примыкать не к православию, на которое смотрели свысока, как на веру исключительно простонародную, а к аристократическому, блестящему католичеству, или еще чаще – к бездогматному, мнимо-возвышенному и модному тогда по всей Европе мистицизму, который позволял им верить во все и ни во что».
В эти времена было модно понятие единой, высшей церкви, ширились разговоры и суждения о том, что между религиями нет больших, принципиальных различий и все в конечном итоге молятся единому Господу. Распространение таких настроений в российском обществе во многом определялось и позицией монарха. Император Александр I был исключительно неустойчив в воззрениях и поисках духовной опоры, легко внушаем, что объясняет его часто менявшиеся, иногда до «наоборот», убеждения. Его постоянным религиозным и духовным поискам и метаниям есть более чем серьезные обоснования. Именно они предопределили не только всю его жизнь, но и окутали мистическим туманом его уход из жизни.
Роковым событием стал для будущего императора день 11 марта 1801 года, день убийства его отца, царствующего императора Павла I. А вернее, дни, предшествовавшие этому трагическому событию, когда он дал согласие на участие в дворцовом перевороте. Юный цесаревич не мог не понимать, что, давая согласие заговорщикам принять из их рук корону, он тем самым становится соучастником убийства отца.
Убийство произошло в комнате над покоями Александра. Он не мог не слышать шума, когда в переходах Михайловского замка метались заблудившиеся мятежники, находившиеся в основательном подпитии, бранясь и бряцая оружием. Он не мог не слышать шума, когда убили камер-гусара, охранявшего вход в покои государя, единственного во всем огромном дворце вставшего на защиту императора, которому он присягал. Не мог не слышать Александр и шума борьбы в спальне Павла.
Во время убийства отца, Александр молился в своих покоях, а после с ним случился тяжелейший истерический припадок, едва ли не силой заговорщикам удалось заставить его сообщить о смерти отца. Утром после убийства императора возникли осложнения – гвардейские полки отказывались присягать Александру I до тех пор, пока им не покажут умершего Павла I. Откуда-то распространился странный слух, что Павел I был взят кем-то в плен.
Пришлось показать кое-как приведенное в порядок растерзанное тело императора выборным от гвардейских полков. Гвардия присягнула, но по городу поползли новые слухи о том, что царя извели и украли Золотую грамоту, которую он собирался дать народу. Тело Павла I было выставлено в Петропавловском соборе для прощания, но можно было только поклониться покойному монарху и быстро проходить дальше, останавливаться возле гроба запрещалось, слишком очевидны
Через шесть месяцев в Москве прошла грандиозно пышная коронация Александра I. Толпа выражала восторг, бесновалась, захваченные порывом патриотизма люди целовали сапоги императора и даже копыта его коня. Свита императора была обеспокоена его душевным состоянием. Царь был на грани помешательства и тяжелого нервного срыва. А как еще мог чувствовать себя человек, который по меткому и горькому замечанию современника «шел по собору, предшествуемый убийцами своего деда, окруженный убийцами своего отца и сопровождаемый, по всей видимости, своими собственными убийцами».
Не случайно после коронации он стал искать утешений душевным страданиям и нравственным мукам. Не имея твердой веры, он легко поддавался мистическим настроениям, активно интересовался гадалками, ворожеями, прорицательницами, мистическими учениями. Одно время всерьез увлекся работами проповедника и пророка Квирина Кульмана, которого сожгли в срубе в 1689 году в Москве как еретика.
В учениях и обрядах квакеров государю импонировали декларация веры в добро, отправление обрядов без алтарей и образов, без пышности, песнопений, музыки – квакеры не признавали никаких церемоний, обрядов и таинств. Всеми силами искал он искупления своей вечной вины и страшного греха. Сам он покорно признавал: «Я должен страдать, ибо ничто не может смягчить моих душевных мук». Император был очень восприимчив к любым учениям. Вот что писал Шишков о том, как знакомил государя с книгами пророков: «Я просил государя прочесть отдельные выписки. Он согласился, и я прочитал их с жаром и со слезами. Он также прослезился, и мы довольно с ним поплакали».
Александр I признавался: «Я пожирал Библию, находя, что ее слова вливают новый, никогда не испытанный мир в мое сердце и удовлетворяют жажду моей души. Господь по своей благодати даровал мне своим духом разуметь то, что я читал. Этому-то внутреннему познанию и озарению обязан я всеми духовными благами, приобретенными мною при чтении Божественного Слова». Однажды он сказал: «Пожар Москвы освятил мою душу, и я познал Бога».
Но это познание, продиктованное отчаянными попытками найти успокоение душевным мукам, порой заводило его в дебри масонства и мистицизма. В частности он посещал радения ясновидящей и пророчицы Е. Ф. Татариновой. Мало того, эти радения даже проводились в Михайловском замке! По собственному свидетельству государя, радения пророчицы, возглавлявшей секту хлыстов и скопцов, приводили царя почти в мистический экстаз, «в сокрушение, и слезы лились по лицу его».
Почти полтора года прожила в императорском дворце некто мадам Буше, представленная Александру I как ясновидящая. Через нее секта спасителей Людовика XVII искала пути к сердцу, а точнее, к кошельку русского императора. Но сестра Саломея, как называли ее сектанты, хотя и была удостоена многих встреч с русским императором, ничего сколько-нибудь полезного ни для себя, ни для секты не добилась.
Победы русского оружия вознесли Александра. В глазах всей Европы он был спасителем от узурпатора. Именно ему было предложено возглавить антинаполеоновскую коалицию. Именно он во главе союзных армий торжественно вступил в Париж. Дома Сенат наградил его пышным титулом «благословенного, великодушного держав восстановителя».
На некоторое время, воодушевленный своим всемогуществом, император вспоминает свое либеральное воспитание и щедро дарует Царству Польскому либеральную конституцию. В 1816–1819 годах осуществлена крестьянская реформа в Прибалтике, дано многозначительное обещание распространить эти порядки «на другие земли», правда, «когда они достигнут надлежащей зрелости». В обстановке же строгой секретности уже подготовлены проекты и указы об отмене крепостного права в России… Но, увы, император не отличается устойчивостью взглядов, легко поддается любым внушениям и восприимчив к любым влияниям. Уже в 1816 году он принимает активное участие в создании военных поселений, при этом не менее активное, чем Аракчеев.