Русские провидцы и предсказатели
Шрифт:
Прожив на поселении в Кашине год под строгим полицейским надзором, в 1848 году она получила разрешение на жительство в Москве без права посещать Петербург.
В Москве мятежница духа Екатерина Филипповна прожила еще восемь лет и тихо умерла в 1856 году.
Горе от ума Ивана Яковлевича Корейши
…он не лжепророк, и даже не пророк, а обыкновенный человек, благодаря духовному воспитанию своему и кротости души возжелавший жить в уединении, в лесу, но насильно извлеченный из своей «кельи» и помещенный среди душевнобольных, а теперь бескорыстно подающий
Иван Яковлевич Корейша 8 (21) сентября 1780 (83?), Смоленская губерния – 6 сентября 1861, Москва
Об этом человеке писали многие, притом часто давая ему абсолютно противоположные оценки. Он буквально притягивал современников. Достаточно сказать, что в качестве персонажа Иван Яковлевич попал на страницы произведений великих: Н. С. Лескова, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, А. Н. Островского. Кто и как только о нем не писал! Одни им восхищались, другие считали аферистом и проходимцем. Мнения делились, дробились, множились.
Этот человек остался неразгаданной загадкой для современников, во многом остается загадкой для нас и вряд ли будет разгадан потомками нашими. Попытаемся все же, если не разгадать, то хотя бы понять невероятную жизнь его.
Сразу приходится оговориться: внешняя сторона этой удивительной жизни вся на виду, известны практически каждый его шаг, каждое слово. Казалось бы, что еще нужно? Какие тут загадки, когда все известно по дням и чуть ли не по часам? Но вот ведь какая штука, самое главное в его жизни – это жизнь внутренняя. И потому – тайна его вечна, ибо скрыта она в нем самом.
И все же…
Не претендуя на постижение внутреннего мира этого действительно весьма незаурядного человека, попробуем проследить событийный ряд его жизни, возможно, что-то нам и станет понятнее в этой загадочной и исключительно неординарной судьбе.
Личность Ивана Яковлевича Корейши, как правило, интерпретируется двояко – одни видят и описывают его проходимцем, сумасбродом, шарлатаном, в лучшем случае выжившим из ума самодуром. Другие непоколебимо уверены в его подвижничестве, а жизнь его считают ярким примером трудного подвига юродства.
Не могу безоговорочно принять мнение и доводы ни той, ни другой стороны. Но однозначно обвинять Корейшу в шарлатанстве поостерегся бы: слишком тяжек подвиг юродства. Я вижу интригу так: обвиняющие Корейшу в юродстве – люди мирские. С бытовой точки зрения все понятно. Мне довелось наблюдать психически больных, поведение и бытовая культура которых вызывала физическое неприятие, даже отвращение. Но не стоит забывать, что многие юродивые чисто внешне вызывали такие же чувства у окружающих, поскольку добровольно отказывались от многих благ цивилизации.
Нелепая фигура в больничном халате оставила слишком яркий след в сознании потомков, чтобы обойти ее стороной. Подойдем поближе, всмотримся, насколько удастся, «без лести и упрека».
Родился Иван Яковлевич около 1780 года (в некоторых источниках упоминается более точная дата – 8 (21) сентября 1783 года) в одном из сел Смоленской губернии в семье Якова Корейши, священника, поступившего в духовное звание из дворян.
Иван Яковлевич с малолетства отличался кротостью характера и любознательностью. Десяти лет его приняли сразу во второй класс уездного училища. В 1796 году он переведен в Смоленскую духовную семинарию. Во
Судя по всему, с детьми ему было так же скучно, как и с взрослыми. Жил он, прислушиваясь к чему-то, другим не слышимому. В 1806 году, в мае, прервал внезапно урок на полуслове, закрыл книжку и вышел из класса. Изумленные дети увидели в окно, как он идет через школьный двор, выходит за околицу и исчезает в дорожной пыли.
Вот так Иван Яковлевич, без вещей, как был, не получив заработанных денег, отправился в дорогу. Путь его лежал в святые места. Он был на богомолье у Соловецких чудотворцев. И уединенная жизнь среди дикой природы ему настолько понравились, что он решил уже остаться, но, вспомнив паломнический обет, посетил Киевскую лавру. По дороге домой, возле Могилева, тяжело заболел и шесть недель провел в горячке, на грани между жизнью и смертью. В момент просветления дал обет посетить пустынь преподобного Нила Столбенского в Тверской губернии. Едва оправившись, сразу же отправился в путь.
В пустыни Нила Преподобного в 1808 году он опять тяжело заболел, не мог ходить и со слезами просил отнести его на руках к святым мощам. Просьбу богомольцы исполнили, и возле мощей случилось чудесное исцеление Ивана Яковлевича. В благодарность за это Корейша задерживается в Ниловой пустыни на три года, живет согласно монастырскому уставу, наравне с монахами выполняет все службы и работы. Во время пребывания в пустыни Иван Яковлевич стал свидетелем возникшего между монастырской братией недоразумения по поводу дележа пожертвований. Настоятель и монахи обвиняли в утаивании денег казначея, ведавшего дележом. Казначей слезно молил поверить ему, клялся и божился в своей невиновности.
Но ему не верили и готовили строгое наказание. Когда уже собрались его наказать, Иван Яковлевич тихо сказал:
– Не на лица зрящее судите, а суд правый творите. Позовите на суд иеродиакона Андрея!
Призвали иеродиакона, и тот от неожиданности покаялся и признался в воровстве, за что и подвергся епитимии. Надо ли говорить, что иночество и настоятель оказывали Ивану Яковлевичу уважение и благосклонность. Когда он по просьбе сестры Параскевы собрался вернуться домой, его долго уговаривали остаться. Но Иван Яковлевич не остался, как его ни просили.
Домашней хозяйке, у которой Корейша снимал угол, он рассказал о чудесном исцелении:
– Да! Ныне несли меня на руках в церкви и усадили, через 53 года опять понесут и уж уложат в церкви.
Это было первое его пророчество. Умер Иван Яковлевич через 53 года.
В Смоленске ему пришлось вернуться к преподаванию в школе, но он этим явно тяготился: любое общение окончательно стало ему в тягость, тем более с активными, любопытными детьми. И он опять оставляет школу, на этот раз навсегда.