Русские сумерки. Клятва трикстера
Шрифт:
Это мы удачно сиганули…
Вредно гулять, когда такое добро летает по воздуху!
Хотя есть и положительный эффект.
Вон там дымится голое почерневшее дерево – молния в него попала? Вокруг дерева – тёмная проплешина в траве. Она тянется до полосы плесени. И там, где её пересекает, образовался новый проход.
За ним – ведущая на восток чистая улица.
Кид говорил, до Портала – меньше километра.
Весь вопрос – хочу я туда идти?
Иллюзий
Никаких…
Должен я и дальше помогать всякой сволочи? Тем, кому плевать на спасение людей? Кто и меня считает не более чем разменной пешкой?
Идти, чтоб помочь им добыть информацию – такую ценную в тайной борьбе кланов.
И бесполезную для Алёны и Жени, которых привезли сюда в автобусе с эмблемой-«надгробием» на боку…
Ветер чуть утих. Накрапывал дождик. Но я его не замечал.
Устало опустился на землю. Закрыл глаза.
Против меня будут трое. Но, судя по недавней стычке Кида и Часовщика, эти двое – обычные двуногие уроды.
Остаётся лишь Настя…
Нечеловек.
Против него и с автоматом – как с голыми руками…
Что, кроме оружия? Шарики затмения…
А ещё…
Я достал из кармана артефакт, взвесил его в ладони и отряхнул от прилипшей глины. Повертел в руке. Точно! Я раньше видел такой же… Но где?
Вздрогнул и повернул голову.
Нет, не показалось.
Негромкий шорох долетел из червоточины. Кто-то карабкался наверх.
Я встал с земли, спрятал артефакт в карман.
Через минуту из дыры вылезла Настя. Отряхнула штаны, двинулась ко мне.
И пока она шла, я любовался её фигурой.
Любовался лицом и волосами…
Даже сейчас, перепачканная, в грязном мешковатом камуфляже, она смотрелась великолепно. И в ботинках с толстой ребристой подошвой ступала легко – будто принцесса Зоны…
Какая несправедливость!
Жуткая несправедливость, что это волшебное существо – часть силы, которая медленно убивает мою страну. Той силы, что когда-то безжалостно погубила моего отца…
– Глеб, ты – молодец!
– Спасибо, – выдавил я.
И голос… тоже волшебный.
– Ты – лучший!
– Угу… – буркнул и отвернулся.
А она коснулась моего плеча:
– Но иногда ты – невыносимый. Такой, что хочется тебя убить…
– Серьёзно?
– Конечно! Упрямый, как баран! Но я готова терпеть…
– Потому, что надо выполнить задание?
Она прижалась ко мне и тихо сказала:
– Потому, что я люблю тебя, дурачок!
Мне захотелось ответить грубостью. Фантазии хватило на четыре слова:
– А я тебя – нет.
Дождик моросил над Пустырём. Ветер шелестел старыми газетами. А мы продолжали стоять рядом.
Не
Огляделся и сказал:
– Ого! Без нас тут было весело…
Какой-то неясный звук раздался рядом – из-под кучи мусора. Кид дёрнулся, снимая висевший за плечами карабин. Осторожно шагнул ближе, стволом поддел рваное покрывало. И ошеломлённо выдавил:
– Мать твою!
Я тоже подошёл к куче мусора…
И вдруг понял, что это человек – покрытый грязью, присыпанный тряпьём. Но всё-таки узнаваемый.
Бурый.
– До сих пор жив… – вздохнул Кид.
Да, хотя оказался внутри мощного капкана. Хотя плоть уже отваливалась от него кусками…
Один глаз ещё видел. Я понял это, когда склонился над Бурым.
Его почернелые губы шевельнулись. Но говорить он не мог. Только глухо простонал.
Я вытащил из кармана трофейный пистолет с инкрустированной золотом рукоятью.
Всю жизнь Бурый был сволочью. Из-за него гибли люди. А меня он яростно ненавидел…
Но всё-таки последнюю милость он заслужил.
Я прицелился ему в лоб и нажал спуск.
– А ты – добрый! – усмехнулся Кид. И ткнул карабином в сумку Бурого: – Смотри-ка… чем-то набита!
Я догадывался чем. И не удивился, когда Кид высыпал оттуда целый килограмм ведьминых глазок, если прикинуть – не меньше чем на сто тысяч баксов.
Всё ясно. Бурый успел заглянуть на то поле. И, вероятно, именно по пути оттуда нарвался на медуз. Сто тысяч – такой оказалась цена его жизни…
– Вау! – восхитился Кид.
Снял свой рюкзачок и начал пихать туда артефакты – даже не отряхнув толком от прилипшей земли.
– У покойника лучше не брать, – вздохнул я. – Плохая примета…
– Ну и не бери, – отмахнулся Кид. – Плохо быть суеверным!
Порылся ещё в сумке Бурого и достал оттуда пакетик с яркими шариками. Задумчиво взвесил в руке:
– А вот это мне нравится меньше…
Что там может не нравиться? Обычные конфеты – «Драже с арахисом». Как-то я покупал их Белке.
– Не любишь сладкое?
– Такое – нет.
Кид высыпал из разорванного пакета себе на ладонь пару драже. Взял пальцами шарик, состоящий из двух разноцветных половинок. И с лёгким щелчком повернул одну половинку относительно другой.
Выругался и раздавил шарик каблуком.
– Что это? – спросила Настя.
– «Жучки», – скривился Кид. – И пакет наполовину пустой – значит, кто-то сейчас идёт за нами по размеченной трассе… – Кивнул на Бурого: – Эту гниду давно надо было грохнуть!