Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля
Шрифт:
Мятеж начался, как это обычно бывает, очень не вовремя, в пору тяжелых войн России против турок и польских конфедератов, которых поддерживал деньгами и военными советниками добрый французский король. Пограничной смутой немедленно воспользовались для своих набегов киргиз-кайсацкие батыры.
Потемкин, занимавшийся водворением нормальной жизни на Яике (переименованном императрицей Екатериной в Урал), действовал гуманно. Вина огромного большинства казаков — участников бунта была предана забвению. (А всего на эшафот взошли 6 мятежников, включая Пугачева, 32 были сосланы в Сибирь. Для сравнения: после разгрома восстания парижских рабочих в июне 1848 г. были расстреляны 11 тыс. человек.) Комендантское правление было отменено, и все дела
Умело показал себя Потемкин и в хозяйственном управлении, в урегулировании споров по поводу рыбных мест и соляных промыслов.
Казачья колонизация направилась после бунта на север и северо-восток, в верховья реки Урал.
Можно сказать, что пугачевский мятеж пошел на пользу уральскому казачеству…
Особую расположенность к уральцам, как, впрочем, и к другим казачьим войскам, проявлял император Павел. Уральцы вошли в казачью лейб-гвардию императора. Чины казачьи были приравнены к армейским. Уравнено было и жалованье.
Уральские казаки отличились не только в борьбе с дикой степью. Зоркий взгляд, привыкший прощупывать степную даль, пригодился и на лесистом шведском берегу, когда генерал Кульнев в 1809 г. переходил Ботнический залив. Уральцы выбили вражеских егерей и обеспечили вступление русских войск в Швецию.
Закончив со шведами и французами, казаки должны были противостоять подавшейся на запад от реки Урал Букеевской орде (это было последнее в истории переселение кочевников из Азии в Европу). С 1815 г. казаки начали ставить пикеты по Малому Узеню и разводить здесь скот.
В 1810–1822 гг. в целях защиты караванов, направлявшихся из Илецкой Защиты к Волге, была протянута Ново-Илецкая линия. Полоса укреплений сдвинулась в глубь степей на 70 верст. [383]
В 1830-х гг. к северу от реки Урал усилилась крестьянская колонизация, помещики выкупали земли у башкирских родов. [384]
Уральские казаки преследовали шайки немирных степняков, вызволяли уведенных в плен крестьян и солдат, провожали караваны. Уральцы (наряду с оренбургскими казаками) обеспечивали переход любого войскового отряда через закаспийские степи и пустыни. На стоянках казачьи пикеты — выставлявшиеся обычно на возвышенностях — прикрывали солдатские бивуаки. В каждом пикете находилось не менее трех казаков — один с оседланной лошадью, «держа повод в руках». Ночью все лошади на пикете должны были быть оседланы. Для предотвращения внезапных нападений на движущееся войско во все стороны от походных колон рассылались конные разъезды, состоявшие из трех казаков. [385]
383
Любавский.Историческая география. С. 332; 14-1457.html
384
Абаза.С. 180.
385
Макшеев.С. 13.
В 1850 — 1860-х гг. уральские казаки участвовали в разгроме разбойничьего Кокандского ханства. Так, в декабре 1864 г. уральская сотня, выступившая из форта Перовский, три дня сдерживала у селения Икан 12-тысячную армию хана Алимкулы, нацеливавшегося на город Туркестан (Азрет). [386]
К
386
Абаза.С. 235.
Современники оставили об уральских казаках воспоминания как о красивых широкоплечих людях, крайне выносливых как в жару, так и в мороз, простых в быту, соблюдавших некоторые русские традиции, не сохранившиеся в Центре России.
На долю каждого казака приходилось 427 десятин земли войскового юрта, но деления на наделы у них не было. Пашенная земля, луга, речные воды принадлежали всему войску. На покосе каждый казак выбирал себе участок по вкусу. На пашне и жатве преобладали совместные работы. Рыбная ловля велась артелями, которые сами выбирали себе место на реке или получали его по жребию. [387]
387
Там же. С. 218.
Вот такой был казачий «коммунизм», очевидно, единственно правильный modus vivendi в тех природно-климатических и военных условиях, в которых находились уральцы.
Примечательно, что уральские казаки долго обходились без какой-либо униформы и стандарта вооружения. Одни ездили на службу с ятаганами, другие — с шашками, третьи — с пиками, разве что бумерангов не было. Пике, впрочем, отдавали предпочтение. Носили пестрые стеганые халаты, похожие на хивинские, на голову надевали высокие мохнатые шапки с малиновым верхом — по туркменской моде.
Вспомните типичную сценку из голливудских вестернов: засевшие в форте ковбои метким огнем из винчестеров отражают нападение вооруженных луками и томагавками индейцев, кое-как сидящих на конях без стремени и седла. А к уральцам многозарядное нарезное оружие пришло уже к концу их истории. Противники уральских казаков имели огнестрельное оружие не хуже, чем у них, прекрасно владели джигитовкой, пикой, саблей, стреляли на скаку в любом направлении.
Уральцы могли отбиться, сидя в реданке, один против десяти, не трусили и в чистое поле ходить на превосходящего противника. Казаки одолели степь и прошли с победами пустыни. Только вот герои жизни героями экранов так и не стали.
Покорение Сибири
Предыстория
В начале I тысячелетия н. э. угорские племена, предки хантов и манси, жили в бассейне реки Туры и на Среднем Иртыше. Южнее, в лесостепной и степной зонах Южной Сибири, обитали восточные индоевропейцы, носители праславянской гаплогруппы R1a1.
Из сибирских индоевропейских культур Железного века стоит упомянуть пазырыкскую, тагарскую, саргатскую, относящиеся к скифскому миру. Основой их хозяйства было сгонно-отгонное скотоводство.
Мнение о скифах как о легковооруженных конниках, действующих по принципу «укусил-убежал», не совсем верно. У них имелась и тяжелая кавалерия, воины которой были целиком закрыты доспехом из роговых, костяных или железных пластин, — чем весьма напоминали средневековых европейских рыцарей.
Между угорскими племенами и индоевропейцами шли весьма интенсивные культурные и торговые контакты. В язык угров проникло большое количество индоевропейских слов, относящихся к сфере скотоводства, ремесел, социальных отношений, в культуру — элементы «звериного» изобразительного стиля, в военное дело — скифский доспех.