Русские ведьмы в чужом мире
Шрифт:
– Вы ему пить, есть давали?
– Вспомнила я, как нас с Нилиной в клетке по жаре везли.
– Да его только недавно из камеры привели, к допросу приготовили.
– Буркнул недовольный вампир и пошел к столу.
– У-ууу- замычал что-то герцог.
– Почему он не разговаривает?
– снова проснулась во мне поборница прав угнетенных народов.
– Откуда мне знать!
– грубовато фыркнул голландец, но я ему это простила.
Потому что вдруг вспомнила, что это я сама забыла снять с герцога заклинанье немоты.
– Они меня не кормили!
–
– Потерпишь немного.
– безжалостно оборвал его жалобный вой вампир.
– Вот расскажешь сейчас всю правду и пойдешь кушать свои кабачки.
– Принеси воды и тарелку с едой.
– Не обращая внимания на скривившееся лицо вампира, приказала я лакею, сытые люди уступчивей голодных.
Потом забрала у Гарона своего питомца, прошла к столу и села на центральное место. А кого еще, кроме меня, можно назначить главным судьей? Если вампир с Нилиной пострадавшие?! Хотя я тоже в какой-то мере потерпевшая сторона, но не будем сбрасывать со счетов подранную задницу красавчика.
Пока герцог управлялся с обедом, свою версию событий по моей просьбе изложил вампир. Причем повторил слово в слово то, что я уже слышала.
– Нилина, твоя очередь.
– Вызываю смеску.
– Лайоф доказал мне, что мой отец никогда не любил мою мать, и женился на ней только из-за её богатства.
– помолчав, тусклым голосом заявляет вампирка, а в ее глазах стынет боль и ненависть.
– И моего рождения не хотел, ждал, пока она умрет, чтобы привести сюда свою женщину. Но родилась я, и это именье по праву наследования мое. Лайоф случайно узнал, что он вошел в шайку бандитов, чтобы награбить для своей… женщины побольше драгоценностей, такая красавица не захочет жить в бедности.
– Но это неправда!
– Не выдержав, вскочил со стула вампир.
– Нет у меня и никогда не было никакой любимой женщины, кроме Катрины!
– Врешь!
– Подлюшно заухмылялся герцог.
– А чей же тогда портрет у тебя в потайной коморке стоит?!
– Откуда ты… про каморку?
– побледнел как снег голландец, а Нилина не сдержала горького вздоха.
– Там и лампадка день и ночь горит… и шкатулки с драгоценностями натасканы… а еще кувшинчик золотой…
Дарвиль аж затрясся, у меня от его обезумевшего взгляда волосы на голове зашевелились.
Отбросил стул, одним прыжком через стол перескочил как змеёй укушенный, и пулей рванул из комнаты.
Я?!
А что я? Подол длинного платья до колен задрала и помчалась вслед.
Остальные пока перезагрузились, как мой любимый комп, пока кучей в дверях застряли… где-то позади топают.
Уж на что я быстро бегать умею, но вампир так ускорился, что только черный камзол на поворотах лестницы мелькает.
Эй, голландец! Имей совесть, притормози чуток! Нечестно так поступать с женщинами, сначала накормить до отвращения, потом догонялки по лестнице устраивать. Сам-то, небось, пожевал чуток полусырых бифштексов,
Вот и несется теперь по лестнице легко, как козлик, а я, топаю, задыхаясь от тяжести в желудке, и в который раз даю себе зарок не обжираться в гостях.
Бежим.
Какой, наверх! Наверх я бы и трех ступенек в таком темпе не осилила, на второй же и свалилась. Это мы вниз бежим, причем у меня с каждым следующим прыжком крепнет уверенность, что заканчивать марафон я буду не бегом, а кувырком. Лестница, что в подвалы ведет, так часто поворачивает, что не закувыркаться тут почти невозможно.
Хорошо еще, что на ногах у меня морок на ботиночках, а не те туфельки, что он изображает.
Однако, ура! Добежала, и ни разу ни навернулась, этот рекорд нужно где-нибудь записать.
А вампир уже умчался в темный коридор, и отпечатков не оставил. Да еще и темнота тут… все понятно, значит, не врут легенды про вампирское ночное зрение.
Вот только и я не лыком шита. Прямо на бегу подвесила себе над головой светлячок и даже восхитилась. Это в моем мире, с его недостатком энергии, у меня получался светлячок, дающий света не больше мобильника. А здесь получилась прямо-таки лампочка Ильича. Класс. Вот и бегу я в хорошо освещенном коридоре, а во все стороны из него узкие ответвления отходят.
Ну и куда же мне бежать? Ясен пень, пока прямо. Если вампира в конце не окажется, пойдем назад искать методом исключения.
Вот только помощь иногда приходит вовсе не с той стороны, откуда ждешь. И вовсе не самым приятным способом.
– Ай!
– вскрикнула я, и невольно приостановилась, когда фейри больно дернул меня за ухо.
– Шомо ты что, с ума сошел?!
– Туда!
– пискнул человечек, показывая в левый проход.
– Спасибо! Только в следующий раз не дергай так сильно!
– буркнула я, и рванула налево.
Не оставляя никаких указателей, топот гномьих сапог и так гремел почти рядом.
К потайной двери, вернее, отодвинутому куску стены, мы добежали почти одновременно.
Все было в точности, как рассказывал герцог.
Висел на стене портрет золотоволосой юной женщины с небесно-голубыми глазами, написанной во весь рост. На алтаре под ним стояли горящие лампадки и шкатулки.
А прямо на полу сидел вампир, прижимая к груди золотой сосуд, и нежно ему что-то шептал.
И по лицу его текли светлые струйки слез.
– Вот! Видите!
– Протиснувшись между гномами, обличительно ткнула в портрет пальчиком вампирка.
А быстро она бегает! Или это у нее наследственное?
– Глупая ты еще, Нилина. Неужели не видишь, что это твоя мать?
– Вздохнула я, прошла к широкой деревянной скамье, стоящей напротив портрета и села.
Ноги-то не казенные!
– С чего ты взяла!
– яростно шипит на меня смеска.
А вот характер у нее - вылитый отцовский.
– Разрез глаз у вас один. Да и вообще черты лица похожи. Я вот только одного понять не могу, Дарвиль, почему ты сам не показал дочери ее мать?!