Русские воеводы XVI–XVII вв.
Шрифт:
В Москве знали о положении в Орле. Зимой 1608 г. в г. Алексине начали собираться царские рати, были сформированы три полка – большой, передовой и сторожевой, назначены воеводы. Затем войско выдвинулось дальше на юг, в г. Волхов, где и простояло до весны. Командовал полками брат царя – Дмитрий Шуйский, нерешительный и бездарный военачальник. Вместо того чтобы сразу ударить на Орел, Дмитрий Шуйский выжидал, действуя крайне осторожно, и в итоге упустил время. Между тем силы, находившиеся в его распоряжении, были значительными: 30–40 тыс. русских ратников. Правда, состав войска был весьма пестрым: бояре со своими военными слугами, «дети боярские» и дворяне, «даточные люди» из замосковных и северных уездов, татарские мурзы с конными отрядами, иностранные наемники
Только во второй половине апреля 1608 г., понуждаемый приказами царя, Дмитрий Шуйский, наконец, покинул Болхов и медленно двинулся к Орлу. Но было уже поздно: наступавшая армия самозванца встретила его на походе. Всего в 10 верстах от Волхова, у деревни Каменка, передовой полк был неожиданно атакован польской конницей. От полного разгрома его спасла только смелая контратака сторожевого полка под командованием князя Куракина, позволившая главным силам Дмитрия Шуйского отступить и развернуться в боевые порядки.
1 мая началось генеральное сражение. Польско-литовская конница неоднократно атаковала, но успеха не добилась. Русские ратники выстояли.
Однако дух незадачливого полководца был сломлен. Не дождавшись исхода сражения, Шуйский приказал увозить пушки, чтобы они не попали в руки неприятеля. Началось общее отступление. Польская и казацкая конница преследовала отступавших почти 20 верст и была отбита только далеко за Волховом, у засеки, когда-то сооруженной для защиты от крымских набегов. Поражение оказалось полным. Воевода Дмитрий Шуйский прибежал в Москву с жалкими остатками войска. «А прочие все куды успели», – заметил по этому поводу современник. 4 мая Волхов открыл ворота самозванцу.
Все это вызвало панику в Москве. Тем не менее царь Василий Шуйский еще имел силы для защиты столицы, важно было только правильно ими распорядиться. Но царь и его военные советники неверно оценили обстановку и планы противника. Они решили, что самозванец пойдет прямо на Москву по Калужской дороге, и именно туда выдвинули наспех собранное войско, а тот двинулся «не тою дорогою», значительно западнее, через Козельск, Медынь, Можайск, Звенигород, и неожиданно появился под самой Москвой. Положение было угрожающим. Хорунжий Будила позднее писал, что в тот день, когда поляки подошли к столице, «там не было никакого войска, кроме стражи».
Но и военные советники «царика» оказались не на высоте, остановив войско в селе Тушино (15 км северо-западнее Москвы), а затем, по совету гетмана Ружинского, передвинув его дальше на север, в село Тайнинское. Вероятно, гетман хотел отрезать Москву от северных уездов, откуда могло подойти подкрепление защитникам столицы. Однако пока он маневрировал под Москвой, с южных рубежей успело возвратиться войско Василия Шуйского и под угрозой оказались дороги в Северскую землю и Литву. Гетман Ружинский снова поспешил в Тушино. Здесь, на высотах между реками Москвой и Сходней, он начал строить укрепленный лагерь. Вокруг лагеря были выкопаны рвы, насыпаны земляные валы. Активных действий Ружинский пока не предпринимал, поджидая отряды пана Лисовского, которые двигались из-под Волхова через Михайлов, Зарайск и Коломну. Лисовский вел с собой до 30 тыс. «литовских и украинных людей». С его прибытием Москва оказалась бы в кольце блокады.
Но на этот раз обходный маневр не удался. Навстречу Лисовскому вышла рать воеводы Куракина, отличившегося в сражении под Волховом. Битва на берегу Москвы-реки, у Медвежьего Брода, продолжалась весь день. Войско Лисовского было
Между тем Москва готовилась к обороне. Руководство войском царь Василий Шуйский взял лично на себя. Неудачливый царский брат Дмитрий не был даже включен в список воевод; не получили назначений и другие воеводы, проигравшие сражение под Волховом. Впервые воеводой большого полка стал другой родственник царя, молодой князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский.
Какими силами располагал Василий Шуйский для обороны столицы, точно сказать трудно. По подсчетам военных историков, Москву в 1608 г. защищали максимум 30–35 тыс. человек: отборный «царский полк», стрельцы, многочисленный «наряд», служилые люди из Новгорода, Пскова и других северных городов и южных уездов, казанские и мещерские мурзы со своей легкой конницей, вооруженные горожане. Как показали дальнейшие события, этих сил было достаточно не только для обороны городских укреплений, но и для активных боевых действий на ближних подступах к столице.
9 июня «царик» и гетман Ружинский обосновались в Тушине, а на следующий день русские полки вышли из города, «шатры поставиша» на Ходынке. 14 июня «государев полк» встал на Ваганькове, на берегу речки Пресни, в 2 верстах от Москвы. Царь Василий Шуйский явно не хотел подпускать интервентов к городским стенам. Начались стычки сторожевых отрядов. «Бои были частые», – замечает летописец. В результате тушинцы отступили к своему лагерю под прикрытие укреплений.
25 июня 1608 г. гетман Ружинский предпринял отчаянную попытку решить исход войны в «поле» одним внезапным ударом. Тушинцы вышли из лагеря до рассвета, обрушились на русские полки, ночевавшие в шатрах на Ходынке, смяли их и гнали до самого Ваганькова. Но здесь им пришлось остановиться. Соединившись с «государевым полком», отступавшие ратники перешли в контратаку.
Обе стороны понесли тяжелые потери в этом сражении, но, пожалуй, в большем проигрыше оказались тушинцы. Рухнули их надежды на быстрое взятие Москвы.
Активные действия под Москвой временно прекратились.
Из Польши и Литвы в Тушино непрерывно прибывали подкрепления.
Сведения об общей численности интервентов весьма разноречивы: цифры колеблются от 48 тыс. «хорошего войска» (по подсчетам офицеров Российского Генерального штаба) до 100 тыс. (данные Буссова; пана Мархоцкого – участника событий).
Польско-литовские шляхетские отряды составляли не только самую значительную, но и наиболее боеспособную часть армии тушинцев, главной ударной силой которой являлись польские гусары и пятигорцы [8] . Натиск панцирной конницы был сокрушительным для легковооруженных дворянских отрядов, не привыкших воевать в плотных боевых порядках. Большой устойчивостью в полевых сражениях отличалась и наемная пехота тушинцев, состоявшая из хорошо вооруженных профессиональных воинов. Русских тушинцев интервенты использовали для сторожевой и гарнизонной службы, при обозах, а дворян и стрельцов просто включали в свои отряды, где они обычно играли вспомогательную роль. Из русских сторонников самозванца самостоятельной боевой единицей были только донские казаки под командованием атамана Заруцкого. Общее же руководство военными действиями осуществляли гетманы Роман Ружинский и Ян Сапега, которые мало считались с «цариком».
8
Пятигорцами в польской армии называли кавалерийские отряды, составленные из литовской шляхты. Пятигорцы отличались от польских гусаров более легкими панцирями, короткими копьями-дротиками, имели на вооружении луки по образцу татарской (пятигорской) конницы.