Русский адат
Шрифт:
– Вот такого «пчелиного профессора» мне и надо… Имел недавно дело с джамаатом Горного Пасечника… Когда уже после госпиталя уезжал…
– Да, мне говорили… – кивнул отец. – Когда в батальон звонил. Ты хорошо отработал…
– А не знал, что мне к пасечнику обратиться следует…
Отец о чем-то своем задумался.
– Что молчишь? – спросил сын.
– Насчет пасечника соображаю… Найдем… Есть мысль… С мамой сперва поговорю…
С мамой отец говорил на кухне, воспользовавшись тем, что Людмила с Анастасией ушли по Москве прогуляться, говорил долго, в чем-то убеждая. По отдельным фразам,
– За мной, товарищ старший лейтенант!
Кабинет отца занимал самую маленькую комнатку небольшой трехкомнатной квартиры и из мебели имел только старенький письменный стол, два стула и книжные полки. Только еще оружейный сейф стоял под подоконником, прикрытый шторой и потому не сразу заметный. Сколько помнил себя Алексей, на столе никогда не было ничего лишнего. Все убиралось в ящики, в которых он, будучи ребенком, любил покопаться, несмотря на запрет отца.
Показав сыну на стул, отставной полковник стал искать что-то на полке. И вытащил атлас автомобильных дорог. Раскрыл сразу на заложенной странице, повернул атлас к Алексею и безошибочно ткнул пальцем, даже не прибегая к помощи очков.
– Вот она, посмотри… – в голосе было столько восторга, словно отставной полковник хотел подарить сыну, по крайней мере, Эйфелеву башню.
Алексей посмотрел. Деревня Пашкованцево…
– Это наши с тобой корни… Наша малая родина…
– Слышал про такую… – согласился Алексей, впрочем, без особого внешнего восторга. После визита к профессору настроение было неважным.
– Если даже в автомобильном атласе деревня есть, значит, она жива! – отец не сообщил, отец воскликнул. – Много деревень за последние годы поумирало, а наша – жива…
– Товарищ полковник ставит мне СБЗ [12] ? – спросил старший лейтенант.
– Можешь так рассматривать… – согласился отец, не замечая отсутствия восторга у сына. – Мечта всех последних лет – туда съездить… Пожить там… Хоть лето одно пожить… И похороненным быть тоже там… На старом кладбище над рекой… На обрыве… Я бы давно уехал, только мама вот… Сам знаешь, ей в неделю два раза врач нужен…
– Конкретнее, товарищ полковник, можно? – попросил Алексей.
12
СБЗ – служебно-боевая задача.
– Куда уж конкретнее… – отец непонятливости сына удивился. – Сам же говорил, тебе пасечник нужен… Задача простая… Съездить, купить дом… Найти пасечника… Отдохнуть и здоровье поправить… Домик в деревне – что лучше быть может… А там, глядишь, и я навещать буду… Сейчас москвичи многие покупают… И подальше… Здесь всего-то триста верст… Ты же помнишь, какая там красота…
Помнил Алексей плохо. Он был в том же возрасте, как сейчас Анастасия. Только общее впечатление осталось о чистом воздухе, речке с деревянным мостом и о том, как рыбачил с самодельной удочкой, на этом мосту сидя… Тогда был жив еще дед, была здоровой еще мать, и они всей семьей ездили в деревню, чтобы провести там отпуск. Сейчас, после слов отца, все-таки пахнуло чем-то далеким и приятным, томно манящим духом лугов, свежестью слегка сыроватого леса, освежающим воздухом глубоких тенистых оврагов, по дну которых бежали ручьи. От воспоминания ощущений
О своем желании побывать в родной деревне отец много раз говорил. Генетическая, наверное, привязанность… Но никогда не говорил, что мечтает о домике в тех краях.
– Это все прекрасно… – вздохнул Алексей, в соответствии со своим настроением, вяло сопротивляясь. – Только сколько такой дом может стоить… Мне это пока, думаю, не по карману… С моей-то зарплатой…
– Мама согласна… Деньги мы дадим… Полмиллиона у нас есть в заначке. Должно хватить… Это же наш общий дом будет… Понимаешь, своего рода семейная усадьба… Купить, подремонтировать… И – каждое лето… Маме получше станет, и она туда выбраться сможет… Я еще тоже не совсем развалюха, за рулем сидеть могу… Довезу уж…
Младший Пашкованцев посмотрел на Пашкованцева старшего.
– Поезжай… – отец не предлагал, отец почти просил.
И было в этой просьбе что-то такое, что толкало Алексея согласиться.
– У нас же там края медовые… Вместо водки люди медовуху пьют… Пасек там – на каждом шагу… Да и не пасеки… Просто люди держат по несколько ульев… И тебе помогут…
– С Людмилой посоветоваться надо… – неуверенно сказал сын.
– Знаю я, как ты с ней советуешься… Приказал, и все… Она у тебя по квартире строевым шагом ходит и стойку «смирно» на каждый твой взгляд принимает!
– Пап, как только вернусь, я с ней поговорю, тогда и решим…
На том пока и остановились…
Когда из кабинета вышли, мать навстречу с кухни пожаловала, вытирая руки застиранным полотенцем с выцветшими подсолнухами.
– А что, сынок, там ведь и правда хорошо…
Значит, и ее отец убедил уже настолько, что она сама готова была сына убеждать…
– Хорошо, мама…
Уговаривать Людмилу не пришлось, потому что до того, как с ней поговорил Алексей, Людмила с Анастасией ушли с бабушкой в спальню, чтобы показать ей что-то из своих женских покупок. А когда вышли, глаза у Людмилы светились так мечтательно, что Алексей сразу понял – у него уже нет обратной дороги. Да и особых причин сопротивляться такой покупке он не видел.
– Значит, не возражаешь? – улыбнулся Алексей.
– Да о таком только мечтать можно… А от нас напрямую – это же половина пути…
– Не половина, – не согласился он. – Половина была бы, если бы ехать по хорошей дороге. А так получится то же самое…
– Когда поедем?
– Думаю, не сегодня, не на ночь глядя… Может быть, завтра… – Алексей еще не решил, стоит ли ему, пока еще хромающему сильно, появляться в ГРУ, и оставлял для себя время на раздумья. – Может быть, послезавтра…
Потом они сидели с отцом в кабинете, и отец от руки чертил план-карту деревни и окрестностей, чертил точно и четко, как топограф, и Алексей удивлялся памяти отца и тому, что в его воспоминаниях осталась совсем иная планировка. Но это не меняло дела. В детстве всегда сугробы кажутся неимоверно большими, и ручьи вспоминаются реками…
– Вот здесь наш дом стоял… Сейчас его, должно, нет уже… Он старый был… Когда отец умер, я его даже продавать не стал… А участок кому-то сельсовет выделил… Вот здесь большой дом Пашкованцевых, но это нам не родня… А вот здесь Пашкованцевы живут, это родня… И вот здесь тоже, и вот здесь… – красный карандаш отмечал дома родственников. – К любым можешь сразу обратиться… И пристроят, и помогут, и подскажут…