Русский Берлин
Шрифт:
— унтер-офицер Иван Тимофеев (32 года), трудолюбивый, добронравственный человек, вместе с женой-немкой держал перчаточную мастерскую, имел хорошее хозяйство;
— рядовой Дмитрий Сергеев (39 лет), был дважды женат, по характеру не злой человек, но страшный пьяница из «неподдающихся», вел крайне ненормальный образ жизни; пьянством довел себя до истощения, поэтому ничего не мог заработать;
— рядовой Петр Анисимов (52 года), кавалер российских и прусских военных наград, женат на немке, человек доброго характера, но сильный пьяница, по причине чего семья жила бедно, поскольку жена его тоже ничего не зарабатывала;
— рядовой Петр Алексеев (41 год), непьющий, некурящий, добрый по характеру, но несдержанный, портной по
— рядовой Иван Григорьев (51 год), был женат на немке, имел козлиную бороду, отчаянный пьяница, доведший себя до полубезумия;
— рядовой Ефим Гавриленко (42 года), человек доброго характера и веселого нрава, с очень хорошим голосом, после женитьбы «завязал», любил покопаться в саду, на жизнь зарабатывал поденными работами, был все время в долгах;
— рядовой Петр Ушаков (41 год), добрый человек с мягким, но упорным характером, отличался большим трудолюбием, работал каменщиком и сумел скопить небольшое состояние в размере 100 талеров;
— рядовой Василий Шишков (41 год), добродушный по природе и большой любитель выпить, заботы о хлебе насущном свалил на жену, которая занималась торговлей шерстью и имела в торговом обороте значительный капитал;
— рядовой Федор Фокин (41 год), имел 11 детей, сапожник по профессии, он занимался также плотничеством, работал ночным сторожем, был большой любитель поговорить, пофилософствовать».
Новоселье отпраздновали 12 (2) апреля 1827 г. Гудели по-русски, с размахом, половина гвардейского полка отходила потом три дня.
За образец при строительстве был взят традиционный крестьянский дом новгородского типа, представлявший собой сруб с седловидной крышей и жилыми комнатами на высоком цоколе. Внешне дома выглядели как настоящие деревянные терема. Но при строительстве была применена техника фахверка, по которой кирпичный каркас дома обивался горбылем с имитацией углов сруба. Особое внимание было уделено резьбе по дереву, главному признаку «русского стиля» в оформлении фасадов. Это ярко проявилось в тщательно «прорисованных» оконных наличниках, затейливом деревянном орнаменте, украсившем балконы и скаты. Работа была выполнена с русским вдохновением и немецкой основательностью. Немудрено, что строения сохранились до наших дней.
Под каждый дом был выделен обработанный участок земли с двором, хозяйственными постройками и садом. Границы между владениями обозначались штакетником и живыми изгородями. Каждый поселенец фактически получал в свое владение полноценную усадьбу. Фельдфебелю и унтер-офицерам полагались двухэтажные дома. Один дом был отведен под королевскую чайную, еще один — для немца смотрителя-надзирателя. Всего построили 14 домов. Первым старостой был определен Конрад Тарновский (Иван Кондратьевич Ермолаев), происходивший из церковного звания, суровый по характеру человек. Он прекрасно пел, хорошо знал правила и обряды церковной службы. Он также присматривал за чайной, которая в любой момент должна была быть готова к приему высокого гостя. Посуда в чайной была из лучшего немецкого и российского фарфора. Смотрителем назначили фельдфебеля Карла Риге. Его дом размещался посреди поселения.
Новоселам выделили в пользование мебель, постельное белье, посуду, другую кухонную утварь, инвентарь для работы по дому. Поселенцам с малыми детьми полагались колыбельки. Жилье оставалось в королевской собственности. Его нельзя было перестраивать (без особого разрешения это запрещено и сегодня) или сдавать в аренду, следовало строго соблюдать семейную преемственность по праву первородства сыновей: хозяйство переходило старшему сыну, который мог быть либо православным, либо протестантом. В случае смерти мужа и при наличии несовершеннолетнего сына вдова получала права управления имуществом вплоть
«…Вдова Яблокова решила вновь выйти замуж и обратилась к надзирателю с просьбой разрешить ей остаться в поселке после замужества, пока ее старший сын не вернется с военной службы. Надзиратель сообщил в полк, что он отказал в просьбе, поскольку, в соответствии с частью V приказа, вдова могла распоряжаться собственностью, только если не вступала в повторный брак. Если бы он сделал исключение для вдовы Яблокова, другие вдовы в будущем могли бы ссылаться на этот пример. В конце донесения надзиратель дружелюбно прибавил: «Я сомневаюсь, что предполагаемая женитьба вдовы Яблокова будет благотворна для нее или ее детей, но она настолько захвачена своей страстью, что ожидает полного счастья от мужчины, которому 27 или 28 лет от роду, в то время как ей 31 августа исполнится 51 год» Тем не менее, вдова не послушалась уговоров и вышла замуж за молодого человека. Она жила счастливо и управляла хозяйством до 1846 г., пока сын не вернулся из армии, после чего переехала в Потсдам, где она и скончалась в 1856 г.».
«Русская деревня» под Берлином привлекла внимание состоятельных потсдамцев и жителей столицы, увидевших в уютной Александровке прекрасную возможность «пожить в России», не выезжая из Германии. Благо просторные избы с устроенным по-немецки бытом позволяли сделать это, не жертвуя повседневными привычками. На возникший спрос поселенцы ответили соответствующим предложением, и летом Александровка стала превращаться в своеобразный дачный поселок.
Гости жили в домах, хозяева переселялись на время в достаточно комфортабельные сараи или другие хозяйственные постройки. Особенно полюбили «русскую деревню» представители столичной творческой богемы. Жены поселенцев хлопотали на кухне, стараясь угостить постояльцев «русскими» кушаньями, мужья при случае могли усладить слух гостей застольной русской песней.
В первых поколениях александровцев соблюдались русские национальные традиции, дети получали русские имена, их учили русскому языку и Закону Божью, но обитатели деревеньки все глубже втягивались в окружающую среду. Фамилии были переиначены на немецкий манер: Grigorieff, Alexeieff и т. д. В 1830 г. русский хор выступил в последний раз. Последний из солдат-песенников, получивших в 1827 г. «квартиры» в Александровке, — гренадер Дмитрий Сергеев — ушел из этого мира в 1861 г. В большинстве усадеб тогда жили сыновья первопоселенцев с семьями. Постепенно дома в Александровке стали занимать немцы, прежде всего приближенные к королевскому двору. Они платили арендную плату государству. Начиная с 1848 г. права на усадьбы получали в первую очередь раненые унтер-офицеры прусской армии. Но, несмотря на национальность и социальный статус, обитатели Александровки считали своим долгом хранить ее русский колорит, хотя во второй половине XX в. в некоторых домах была произведена внутренняя перепланировка.
Метрах в трехстах от деревенской окраины на холме стоит бело-розовое здание церкви Александра Невского, увенчанное черным куполом с золотым крестом. При ее закладке 11 сентября 1826 г. присутствовал король. Надпись на закладочном камне гласила:
«Повелением Его Величества Короля прусского Фридерика Вильгельма III в знак незабвенной памяти яко вечный монумент искренней приверженности и дружбы во блаженной памяти о преставшамуся 1 декабря 1825 г. всероссийскому Императору Александру Павловичу».