Русский царь Иосиф Сталин, или Да здравствует Грузия!
Шрифт:
Всех женщин отвозили на дачи, среди них были и несовершеннолетние девочки, которых партийные мужи с удовольствием насиловали. Товарища Ежова особенно интересовали школьницы 13–14 лет, 17-летних девочек он считал старухами.
Сталин:
– А ви, Заковский, в а-сновном специализировались на старых дамах?
– Всякое бывало, товарищ Сталин.
– Ив вашей компании были члены Политбюро ЦК ВКП(б) та-аварищи Жданов и Щербаков?
Неожиданно бледно-серое в кровоподтеках лицо Ваковского изменилось, щеки покраснели, отекшие губы растянулись в кривой улыбке удовлетворения:
– Оба они, гражданин Сталин, Андрей Александрович Жданов и Александр Сергеевич Щербаков, когда пользовали девочек, захлебывались слюной. Вы понимаете, что… чрезмерная тучность… огромные животы… не позволяли им выполнять свои…
Молотов, брезгливо:
– Какая мерзость!
Каганович:
– Где вы приобретали товары для своего подпольного магазина? Кто вас обеспечивал и финансировал?
– В Одессе два торгсина. Мы полностью контролировали комиссионки, куда поступали конфискованные предметы: фарфор, изделия из золота, серебра, бронзы, картины, бриллианты, старинная мебель, скульптуры, монеты… Под торгсином мы построили шикарный бар…
Признания перебил вождь:
– Ив эта-ам цивилизованном баре ви занимались не только коллекциа-а-нированием предметов искусства, но и порно-гра-фией.
Заковский, измученно взглянув на вождя:
– Гражданин Сталин, я согласен дать все показания и подпишусь под всеми протоколами допросов.
Сталин:
– Товарищ Берия, примите завере-эния гражданина Ваковского к сведению. –
– Я увидел Ольгу Васильевну на концерте в Колонном зале Дома Союзов на концерте… Я пригласил ее на ужин.
– Сэнты-ментальные сэнтенции нас нэ интересуют. Ска-ажите, она была вашей любовницей?
– Была.
– Сколько времени ви провели с ней?
– Гражданин Сталин, я периодически с ней встречался вплоть до самого ареста. С того самого дня, когда мы познакомились 22 февраля 1933 года.
– Ты за нэй следил?
– Да, я ее по-своему обожал…
– Кроме вас, с кем еще жила Лепе-шинская? Не стесняйся и не бойся говорить.
– Гражданин Сталин, я достоверно знаю, что Ольга Васильевна спала с Ворошиловым, Густовым, Булганиным, Ждановым.
Вождь приподнял руку и обращаясь к Берии:
– Где находится Густов? Нам би хотелось па-асмотреть на него.
Берия:
– Густов арестован, товарищ Сталин. Сейчас его приведут, он ждет своей очереди.
Сталин лукаво заулыбался:
– Бедный, совсем устал, совсем.Через короткое время ввели Густова. «Вы знакомы с человеком, который сидит напротив вас?»– спросил его Берия. «Да, это гражданин Заковский, бывший заместитель наркома внутренних дел», – не задумываясь ответил Олег Густов. «Ваши отношения?» – «Чисто рабочие».
Сталин:
– Заковский, ви што-та хотели добавить?
– Гражданин Сталин, Ольга Васильевна, как я сказал, жила со мной и с Густовым, – на всякий случай повторился Заковский.
Берия:
– Густов, подумайте прежде чем ответить. Заковский говорит действительно правду или нет?
– Да.
Сталин:
– Кто привозил артистку Лепешинь-скую на дачу Ворошилова?
– Несколько раз я ее сопровождал, – ответил Густов.
– Ви знали, што она нужна ему нэ для концертных висту-плений?
– Знал, гражданин Сталин.
– И после этого ви… продолжали с ней спать?
– Да, гражданин Сталин. Мы, подъезжая к даче маршала Ворошилова, занимались любовью в машине. А когда я приезжал за ней, мы, отъехав от дачи на небольшое расстояние, снова занимались любовью в автомобиле. Прежде чем отдаться Ворошилову, она яростно отдавалась мне.
Члены Политбюро ЦК ВКП(б) скабрезно заулыбались, а после весело рассмеялись. Но, увидев, что Сталин не смеется, а даже напротив, хмур, мгновенно затихли.
– Скажите, Густов, ви знали ш-то артистка жи-вет с Ваковским?
– Да. Мы занимались любовью втроем: Заковский, Лепешинская и я.
– Лаврентий, ми хотели би поговорить с балериной Ле-пешиньской.
– Товарищ Сталин, сейчас ее введут.
– Вай-вай, какой молодец! Какой предусмотрительный. Слу-шай, ты же нэ грузин.
Смущаясь, Лаврентий Павлович ответил:
– Мингрел… Интуиция, Иосиф Виссарионович, подсказала…Было очень поздно, когда в неприглядное помещение ввели растерянную балерину и предложили сесть на табуретку. Сталин с расстояния 2–3 метров пронзительным взглядом изучал ее, словно видел впервые. В смертельной тишине он тихо спросил:
– Ольга Васильевна, ви ш-то, недовольны, што ми прервали ваш сладостный сон?
Лепешинская взвизгнула:
– Иосиф Виссарионович, что произошло? Почему так неожиданно и внезапно?
– Согласен с вами, што в очень серьезных делах сь-пи-шить не следует. Ми тут, мужчины, поспорили… Видите, гражданин Заковский ты-хонечко нам, но по секрэту сказал, што ви с ним живете шесть лет. А ми серьезные товарищи, нэ поверили. Даже па-ашли на пари по 25 рублей.
Раздался женский визг:
– Он лжет! Я его никогда не видела!
– Густав, па-авторите ви, – голос вождя приобрел металлический оттенок. – Гдэ и при каких обстоятельствах ви в постели забавлялись с эта-ай дамочкой?
– Товарищ Сталин, – встрял услужливый Берия, – мы имеем фотографии, на которых сняты голенькая Лепешинская, сидящая верхом на Густове и целующая его, а сверху на ней Заковский. Можете взглянуть… а вот фотография, товарищ Сталин, где многоуважаемая Ольга Васильевна тоже совсем голенькая восседает на Заковском, а Густов сверху.
Вождь, саркастически смеясь, передал фотографии артистке, которая истерично порвала их на мелкие кусочки.
Берия рассмеялся:
– Ольга Васильевна, мы предусмотрели и этот ваш шаг, сохранили не только копии, но и негативы.
Она вновь завизжала:
– Какое вы имеете право вмешиваться в мою личную жизнь?
Сталин:
– Нам говорят, што у вас любви-и-обильное сердце. Ви по очереди спите в постелях с Ва-арошиловым, Вишинь-ским, Булганиным; не подскажете ли нам с кем еще ви спите?
Олег Густов, с неожиданной радостью в голосе:
– Разрешите доложить, гражданин Сталин?
– Докладывайте.
– Она жила также с товарищами Ежовым, Ждановым, Щербаковым.
– Чем ви можете это подтвердить?
– Фотографиями.
– Ми должны на ных взглянуть.
Приняв от Берии альбом с фотографиями, Сталин стал переворачивать страницы, стоявший рядом Молотов на всякий случай то ли восхищался, то ли возмущался: «Какая неслаханная низость, и это – балерина нашего Большого театра».
Закрыв последнюю страницу, вождь не глядя на Лепешин-скую:
– Што ви теперь нам скажете, гражданка Лепе-ешинь-ская?
– Иосиф Виссарионович, я арестована?
– Зачэм так сразу в крайность? Лучше будэт, если ви посоветуете, какую казнь применить к вашим любовникам, ка-аторые вас только што предали и растоптали?
– Я бы их собственноручно постреляла бы!
– А кто из них больше виноват?
– Эти негодяи меня насиловали и развращали.
– Ш-то, помимо вашего желания?
Лепешинская, будучи отличной балериной, была не менее блестящей актрисой. И, войдя в роль, она прямо-таки запричитала:
– Честное слово, я не виновата!
Сталин, уловив фальшивые нотки, бесстрастным голосом произнес:
– Ви хотите расправиться с растлителями и развратниками?
– Я не палач, – ответствовала Ольга Васильевна.
Она оторвала руки от своего миловидного лица и все увидели что следы слез отсутствуют.
– Густов, скажите, ви еще любите Лепеши-инскую?
– Да. Она такая очаровательная, до того красивая, что я хотел бы, чтобы она родила от меня ребенка.
– Ми должны в этом удостовериться, Густов.
Уловив поощрение в этих словах, тот встал и мощными руками схватил в охапку тоненькую артистку, не давая ей возможности царапаться и визжать.
Члены Политбюро ЦК ВКП(б) закатывались от ржания, для них это был спектакль, которого не увидишь на сцене Большого.
Уникальное, надолго запоминающееся зрелище в аппар-таментах Лубянки. А тем временем Густов подмял под себя молодую женщину.
Наблюдая эту мерзопакостную сцену, вождь громко произнес:
– Густов, встать!
Тот вскочил, а Сталин, обращаясь к артистке, продолжил:
– Лепешинская, ва-азьми прут и а-атомсти насильнику… Лаврэнтий, а ты внеси в протокол, што во время допроса Густов пи-тался изнасиловать свидетельницу-артистку Большого театра, и возьми с нее подпись.
Потерявшая над собой контроль Лепешинская жестоко избивала стальным прутом и Густова, и Ваковского. Окровавленный, с подбитым глазом Густов получил очередной удар в лицо, полетели зубы, он прохрипел: «Б…, жаль что мы тебя раньше не растерзали! Расскажи, сука, гражданину Сталину, как ты повышала тонус дедушке Калинину, и что он тебе за это отвалил дачу и бриллиантовое колье».
В унисон ему, также хрипло, выдавил из себя Заковский: «Эта б…, гражданин Сталин, переспала со всеми ведущими сотрудниками НКВД. Со всеми артистами театра».
Его перебил вождь:
– Ольга Васильевна, ваши любовники, судя па-а всэму, мало от вас получили. Можит, потому они вас публично продолжают оскорблять. Дайте им еще, чего ха-атите сами…
Все еще пребывая в шоке, обессиленная Лепешинская едва прошептала:
– Иосиф
Сталин сделал вид, что не услышал и отвернулся.
Лепешинская упала на колени перед вождем и начала целовать его мягкие грузинские сапоги. «Пощадите, умоляю вас! Пощадите!»– причитала она.
Сталин, не обращая внимания на то, что Лепешинская уже целует подошвы его сапог, с силой толкнул балерину ногой, да так что она затылком коснулась пола. Он тут же привзнялся, наступил каблуком на ее рот, закрыв при этом всей подошвой нос и лицо испуганно трясущейся женщины. «Вячеслав Михайлович, как нам поступить с талантливой артисткой? Па-адарим ее Ваковскому и-или Густову? Или обоим сразу?»– И с силой надавил каблуком на нервно хватающий воздух рот.
Молотов, заикаясь и сильно волнуясь:
– Мне ка-ка-жется, что эту ночь Ольга Васильевна за-за-помнит на в-всю жизнь. И прошу раз-р-р-решения отпустить ее д-домой. Она должна отдохнуть, з-з-автра она танцует г-главную партию.
Это был тот редкий момент, когда вождь мог принять любое решение, согласиться с любым поступившим к нему предложением. До этой минуты он мог куражиться, позволять себе вольности, топтать своих соратников, ибо иного, по его мнению, они и не заслуживали, но когда наступала такая минута, и он требовал внесения приговора, то независимо от того: правильный он или нет, совпадает с его мнением и желанием или нет, он превращался в реальность.
Молотов произнес:
– Прошу вас, товарищ Сталин, посадить к Ваковскому в камеру Густова.
Сталин, выслушав эту короткую фразу-приговор, подошел к Молотову и усмехнувшись сказал:
– Вячеслав, ми с тобой еще поработаем. Будь па-а-твое-му. Лаврэнтий, Густова – в камеру с Заковским. Им есть о чем поговорить.
Подследственных увели, члены Политбюро собрались было подняться, но вождь остановил их рукой и подошел к Лепешинской:
– Ольга Васильевна, тебе придется дать расписку Лаврентию Павловичу о неразглашении… – И жестким голосом добавил: – Тепер ты, дура, будеш хоть немного умней.
– Да, Иосиф Виссарионович, – всхипывала Ольга Васильевна, – сегодня я поняла так много того, чего нельзя узнать за всю жизнь…Когда Лепешинская устало пригнувшись вышла из комнаты, вождь посмотрел на своих соратников, потом сосредоточил внимание на Молотове:
– Вячеслав, а как здоровье Полины? Што-та она перестала ко мне приходить…
Молотов от волнения опустил нижнюю челюсть и никак не мог ее закрыть, зубы мелко стучали. Ему стало страшно только от того, что вождь спросил о здоровье жены. Конечно, Полина была здорова, и вот уже более четырех лет она не приходила к Сталину. Это после смерти Надежды Аллилуевой она почти каждый день прибегала в квартиру, где жил Сталин, пытаясь по своей инициативе как-то утешить Генсека. А однажды, придя к нему, она увидела, как из прихожей выходила знакомая актриса, впоследствии ставшая ей подругой. В то же время приоткрылась дверь, из нее выглянул Сталин: «Ми сегодня устали и в вашем внимании, товарищ Жемчужина, не нуждаемся». Сделав позже несколько попыток попасть к нему и поняв, что ее не пускают, она прекратила добиваться встреч с вождем. Обо всем этом Молотов знал. И вот спустя столько лет вождь спросил о здоровье его жены. Да еще после унизительных сцен с Лепешинской… Что думать, что сделать?
Сталин, видя его реакцию, подошел, и рукой сжав его дрожащую челюсть, сказал: «Не дрожи, Вячеслав. Зачэм мне твоя старуха?»История 17 Умельцы по сложению и вычитанию нулей
Долгие годы после войны, в том числе и в эпоху Леонида Ильича Брежнева, ЦСУ– Центральное статистическое управление при Совмине СССР возглавлял большой умелец по отниманию и сложению нулей, Герой Советского Союза Л. М. Володарский. Мудро он умел считать. Мудрость эта пришла к нему как только он понял, что история страны – это не только слова и действия, но и цифры, или даже, что цифры – это и есть история. Причем та, которая нужна конкретному правителю.
К примеру, если из графы «по экономическим расчетам Госплана СССР» убрать те строки и абзацы, которые компрометировали нашу страну, то и восприятие страны будет другим.
Произошла подобная фальсификация не без помощи западных структур, по указке которых, – естественно, за хороший куш (то ли за деньги, то ли за власть, то ли по иным каким соображениям) – действовали многие руководители КПСС и Советской страны, переписывая историю Российского государства. Так было и с историей так называемой Великой Октябрьской социалистической революции, так называемым предвоенным строительством социализма в СССР, и «неготовностью» Советского Союза к войне с Германией. Для этого лишь следовало убрать с экономических расчетов некоторые цифирки или заменить их иными…
Скажем, в истории должны фигурировать такие строки: свержение царя Николая II осуществлялось еще со времени убийства его деда Александра II через финансирование западных государств. Революция 1917 г. осуществлялась на деньги доброжелателей, в том числе актрисы, аристократки, любовницы Ленина, а также якобы застрелившегося (убитого большевиками) мецената Саввы Морозова. Безусловно, эти люди также оказывали помощь большевизму в России, однако не с целью агитации за большевиков и революцию, а всего лишь в силу чувственных отношений между мужчиной и женщиной. Ну нравилось аристократке-актрисе, любовнице баснословно богатого Саввы, ложиться в постель с Владимиром Ульяновым. Ну ради великой актрисы и красивой женщины Савва Морозов платил большевикам, давая ей деньги, а любимая женщина одновременно спала с буревестником революции Максимом Горьким. И т. д. и т. п.
Или что касается военных действий, как показать неготовность СССР и его Красной армии к войне? А очень просто, достаточно в экономическом отчете убрать строку: «тяжелые танки советской танкостроительной промышленности» и заменить термином: «средние танки». Глядишь, и заводы нужны меньших мощностей, и даже по количеству их надо меньше, да и людей не столько задействовать, и металла, и зарплаты и т. д. Все цифирки бегут в сторону уменьшения… Ах, как славно! Как легко дурить мировую общественность и свой советский трудовой народ…
Такие же фокусы можно проделать с нефтью, которая необходима армии, с добычей угля для мартеновских печей, с вещевым имуществом; можно при желании в статистических отчетах, подписанных рукой Героя Советского Союза Л. М. Володарского, уравнять даже кремлевскую пайку с тюремной. Для этого нужно в одной графе объединить черный хлеб с черной икрой, в другой графе– тухлую сардину с копченой осетриной, в третьей – сушеную картошку и протухшую квашеную капусту с бананами, анансами и апельсинами, и т. д. Первое выдается в тюрьме, второе – по ценам и нормам 30-х годов – депутатам Верховного Совета СССР и делегатам съездов ЦК КПСС. Ох, эта народная мудрость: что написано пером, не вырубишь топором\ Роются в архивах советские доктора исторических наук и делают удивительные открытия; вдруг может оказаться, что советский зек в советских концентрационных лагерях получал в день 450 г черной икры и черного хлеба, а также заморские овощи-фрукты.
…Для кого-то все это и многое иное, сказанное здесь, требует доказательств. Только не для тех, кто ел этот черный хлеб. Я заметил странную тенденцию: всякий кто давился и давится черной икрой, всегда спрашивает меня: а где доказательства? И этого не спрашивали те, кто не слышал о черной икре, не держал ее в руках, густо намазанной на сдобу…
За время работы и деятельности ЦСУ это ведомство ни разу не опубликовало истинных данных, из которых было бы видно, что у нас ели зеки, а что ели в Кремле. Или: сколько у нас действительно было тяжелых танков ИС-1, КВ-1 и сколько у границы было первоклассных истребителей и бомбардировщиков… Зато благодаря фальшивым статданным в достатке у нас развелось и фальшдокторов исторических, марксистско-ленинских, юридических и военных наук, утверждающих нелепую истину о силе гитлеровской армии, многократно превосходящей нашу армию. Редко отрекаются от этой «истины» и современные ученые…
Почему так происходило и происходит?
Для этого следует попробовать приблизиться к пониманию тех событий, когда у власти был Сталин. Какие обстоятельства меняли внутреннюю сущность людей, заставляли их ссучиваться, становиться развратными, похотливыми, продажными? Или обстоятельства тут ни при чем? А люди и есть – глубоко внутри– таковые… Только никому, кроме Сталина, не удавалось показать им (и всем нам!): кто есть людишки, населяющие землю?!.