Русский диверсант
Шрифт:
— Выходит, что так. Значит, и до передовой уже рукой подать.
Решили разведать подступы к шоссе.
Пошли дальше. Сплошной траншеи у немцев здесь не оказалось. Она начиналась левее. Несколькими линиями, удаленными одна от другой где на триста метров, где на полкилометра и больше, траншеи расползались в снежных просторах изломанными линиями и уходили в перелески, то теряясь там, то снова возникая вдали на горбовинах холмов и высотках. Виднелись квадратные шапки блиндажей, из которых курились дымки. Часовые в грязно-белых касках и маскировочных
— Со стороны Зайцевой идут, — заметил Гришка.
В другом месте вышли прямо на полевую кухню. Спустились в овражек и, не упуская из виду дорогу, пошли в сторону шоссе. Сырую балку с заболоченными низинами танк мог пройти только здесь. Вот там-то вскоре и почувствовали, что потянуло костровым дымком. Затихли. Степан пополз вперед и увидел, что возле ручья, под ольхами, расположилась полевая кухня. Двое немцев, подпоясанных белыми фартуками, крутились возле котла.
— Вот бы взять гансиков. И конь у них справный… А, Степан? — Штыренко полз следом за Степаном.
— Нам тут следить ни к чему.
— А жаль. У них, похоже, даже винтовок нет.
— Значит, рядом окопы, и они чувствуют себя в безопасности. Если нашумим, вместо кухни здесь будет стоять их ПТО. Калибра семьдесят пять миллиметров. С подкалиберными. Понял?
Они отползли назад и обошли лощину с немецкой кухней опушкой леса. Штыренко взял у Степана бинокль и осмотрел местность, сразу определив, что здесь по дороге лучше не ехать, что можно обогнуть лощину вдоль опушки, по полю.
— Мин там нет. От кого им тут обороняться? — сказал он, возвращая Степану бинокль. — Окопов тоже нигде не видать. Тыл.
— Тыл — это хорошо. Но нам нужно — через фронт.
Впереди, возле самого шоссе, виднелись крыши деревни.
— Мамоновка, — сказал Гришка. — Там у них небольшой гарнизон. Иногда они оттуда на машинах ездят в сторону Зайцевой Горы. Что-то постоянно возят. Машины — под брезентом.
— Людей возят. Меняют своих.
Лесом они пробрались к Мамоновке. Выползли на опушку. Степан пристально осматривал в бинокль деревню.
— Немцев здесь немного. Может, до взвода. Но не тыловые. А это опасно. Эти быстро нам иди сюда сделают. Это тыловых можно пугнуть, а эти ребята пуганые.
— Противотанковых пушек нет? — спросил Штыренко.
— Пушек не вижу. Но есть кое-что похуже. На, посмотри сам. Подумай, как эту бандуру можно будет объехать.
Штыренко взял бинокль и тут же выругался:
— Ох, ты… От этой гусыни нам не уйти. Она на километр бьет без промаха. Тут нам не пройти — сто процентов. Я от нее уже горел.
На краю деревни, возле высокой постройки, видимо, сенного сарая, чернела хорошо оборудованная позиция 88-мм зенитного орудия.
— Все
— Ну и что? — снова взял бинокль Штыренко. — Она нас любыми разделает, как слон черепаху. У нее начальная скорость полета снаряда знаешь какая?
— А у вас пушка для чего?
— Нам с ними соревноваться в меткости — дело рискованное. Сто процентов — они окажутся более меткими и быстрыми.
— Танкисты, вашу мать…
— Была бы 37-миллиметровка… Ее бы мы раскатали в два счета. А с этой тягаться не стоит. Все дело погубим. В нее мы успеем в лучшем случае один снаряд выпустить.
— А что, — поинтересовался Степан, не отрываясь от бинокля, — одного снаряда мало? Дайте осколочным, накройте расчет и все дела. И мы дальше пойдем.
— А если промахнемся?
— А вы не промахивайтесь.
— Курсант сказал: риск свести до минимума.
— Место выстрелить — это и есть сведение риска до минимального. Стрелки…
Они обошли деревню и пересекли шоссе.
Степан подозвал к себе Гришку, спросил:
— Ты тут дорогу какую-нибудь знаешь? Чтобы — в обход деревни?..
— Тут больше дорог нет, — неожиданно заявил проводник — Тут болота одни. Топь непроходимая. Дорога есть в двух километрах отсюда. Если проехать по шоссе на запад, то скоро будет деревня. Небольшая, такая же, как и эта. Клесты называется. Вот там дорога есть. От Клестов она идет в сторону Кирова. К фронту.
— А нельзя нам к Клестам напрямую проехать, чтобы сюда не показываться? — спросил Штыренко механика. — И кругаля не давать…
— Нельзя. Там сплошной лес. Ни одной дороги. И тоже болота. Этот путь — самый короткий. И единственный.
— Ладно, Штыренко, ты особо не переживай. Двинемся ночью. «Гусыню» твою как-нибудь уговорим. Чтобы нам не мешала.
— А если у них там прожектор? Зенитчикам ночь — не помеха. Осветят и — нате вам пудовую болванку в моторное отделение…
— А другого пути у нас все равно нет.
Дотемна они успели разведать остальной участок пути. Дошли до немецких траншей, вырытых в лесу. У дороги обнаружили позицию ПТО. Внизу виднелся разрушенный мост, а дальше, метрах в трехстах, чернели плохо замаскированные или недавно отрытые линии других окопов.
— Наши, — сглотнул Штыренко, не отрываясь от бинокля. — Мост этот мы проскочим. Ручей — так себе. Проскочим с ходу. Если бронебои не остановят.
— Переезд, сто процентов, утыкан минами. И нашими, и ихними. Расчистить его мы не сможем. Это, танкист, еще один вопрос тебе. Думай, как нам тут перескочить на ту сторону.
— У меня крыльев нет.
— Хочешь полетать на минах?
— И на минах не хочу. С командиром надо посоветоваться.
Степан все нанес на листок бумаги: дорогу, разобранный мост, немецкие траншеи, наши траншеи, расположение немецкого ПТО.