Русский Дьявол
Шрифт:
Смысловая параллель яга — гай — гам имеет еще одно воистину впечатляющее следствие. Она позволяет отождествить имена Яга и Гамаюн! Гамаюн — вещая птица с человеческим (женским) лицом. Она — вестник древних языческих богов, их глашатай, поющий людям божественные гимны. Эта птица-дева выступает хранительницей тайн мироздания. В представлениях русских людей ее образ связывается с картиной В. М. Васнецова «Гамаюн» и одноименным стихотворением А. А. Блока, написанным под впечатлением от нее:
На гладях бесконечных вод, Закатом в пурпур облеченных, Она вещает и поет, Не в силах крыл поднять смятенных… ВещаетНам неизвестны какие-либо специальные исследования, посвященные птице Гамаюн. Этот мифологический персонаж почему-то представляется современным филологам второстепенным и не заслуживающим внимания. К счастью, так было не всегда. В. М. Васнецов и А. А. Блок ощущали исключительную важность образа вещей птицы в русской и славянской мифологии и потому обратились к нему в своих произведениях.
Васнецовская картина притягивает своей красотой. Но вместе с тем в ней заключена и глубокая мифологическая символика. Дерево, на котором сидит вещая птица, не обыкновенное, а священное! Его называют Космическим (Мировым) деревом, или Древом жизни. По представлениям самых разных народов, оно соединяет верхний и нижний миры Вселенной, это чрезвычайно архаический образ, наполненный глубоким философским содержанием. Он символизирует связь времен, единство всего Сущего (в том числе неразрывную связь с космосом), всеведение и торжество жизни. Это о нем писали А. С. Пушкин:
У лукоморья дуб зеленый…Из-под корней Мирового древа бьют ключи с живой и мертвой водой.
Во многих русских сказках и заговорах Космическое древо описывается стоящим на море-океане, на острове Буяне. Эту мифическую деталь обыграл Иван Бунин в своем стихотворении «Русская сказка». Приведем его полностью:
Ворон
Ну, что, бабушка, как спасаешься? У тебя ль не рай, у тебя ль не мед?Яга
Ах, залетный гость! Издеваешься! Уж какой там мед – шкуру пес дерет! Лес гудит, свистит, нагоняет сон, Ночь и день стоит над волной туман, Окружен со всех с четырех сторон Тьмой да мгой сырой островок Буян. А еще темней мой прогнивший сруб, Где ни вздуть огня, ни топить не смей, А в окно глядит только голый дуб, Под каким яйцо закопал Кощей. Я состарилась, изболела вся, Сохраняючи чертов тот ларец! Будь огонь в светце – я б погрелася, Будь капустный клок – похлебала б щец. Да огонь-то, вишь, в океане – весть, Да не то что щец – нету прелых лык!Ворон
Черт тебе велел к черту в слуги лезть, Дура старая, неразумный шлык!Поэт попытался представить житье-бытье Бабы-яги посреди океана — она уже и не Хозяйка леса, не Властительница природных сил и не Хранительница огня. Здесь налицо отступление от классической сказочной традиции. Случайно ли это?
Точно так же в «нашествии» вод на васнецовской картине, замутивших бьющие из-под корней Мирового дерева ключи и затопивших остров Буян, мы склонны видеть исторический подтекст. Художник жил на рубеже веков и, подобно многим своим выдающимся современникам, предчувствовал грядущие потрясения, ожидающие Россию. Закат на картине — предвестник кровавых перемен, этим же настроением пронизаны и блоковские строки. Правда, можно сказать, что мотив былых жертвоприношений Великой богине («Уста, запекшиеся кровью») в самой картине явно не выражен, и поэтом в данном случае более владели собственные пророчества о будущей судьбе России.
В ходе главы мы шаг за шагом восстанавливали первозданные черты Бабы-яги: ее природную предрасположенность не только ко злу, но и к добру, вещую природу, внешний облик в виде девы-птицы, отнюдь не безобразную (если не сказать красивую) наружность и, наконец, покровительство искусству любви. Но все это свойственно и птице Гамаюн. Мы смело можем утверждать, что птица Гамаюн представляет изначальный образ Бабы-яги — Птицедевы. Более того, значение имен этих богинь суть одно и то же! Слово «Гамаюн» — двусоставное; первая его часть «гама» уже обсуждалась, вторая же «юн» означает «юная», «юница», так что все имя целиком можно перевести как «кричащая дева» или «кричащая молодка». Оно в точности соответствует расшифровке имени Бабы-яги, но вместе с тем содержит в себе и некоторое своеобразие. Древнерусские слова «юница» и «юнец» употреблялись в значении «новобрачные», юницами шутливо называли полувзрослых девушек, подлеток, поэтому птица Гамаюн, а значит, и Баба-яга — богини-девственницы. Последнее обстоятельство объясняет, почему у Бабы-яги нет мужа, а сама она всегда старается помешать соединению влюбленных. Но как тогда совместить представления о девственности Бабы-яги с оргиастическим характером ее культа?
Парадокс разрешается достаточно просто. Представления о Бабе-яге формировались в ту далекую эпоху, когда еще не было ни богов, ни жрецов, а были универсальные богини и их жрицы, причем женщины являлись главенствующим полом. Обряды служения Великой богине и ритуалы жертвоприношения ей — тоже отголоски древнейших времен. Поначалу в них не вкладывалось какой-либо «духовной» подоплеки, на первый план выходила оргиастическая (физиологическая) сторона культа. Под влиянием «догмата о девственности» они непрерывно изменялись, может быть, даже на какое-то время запрещались, ведь не случайно же возникли «институты» скопцов, весталок и христианство с его культом Девы Марии, но в целом как традиция эти обряды сохранялись очень долго (в России это праздники в Ивановскую ночь с их сладострастными игрищами, обряды похорон бога плодородия — супруга Великой богини, изображавшегося в виде куклы с непомерно большим фаллосом).
Великая богиня является персонификацией изначальной стихии, Первоженщиной (Матерью Вселенной), своеобразным тотемным предком человечества. Идея создания Мира (включая богов) одним изначальным существом породила, в свою очередь, мысль о непорочном зачатии (славянское deva— «девственница», кстати, этимологически родственно санскритскому devi —«богиня»). В более поздние времена отношение к такому религиозному утверждению уже не могло оставаться столь единодушным, поэтому данная черта оказалась присуща отнюдь не всем ипостасям Великой богини. На некотором этапе развития русского народа жрецы осознали, что понятие о девственности не слишком вяжется с именем «Баба»: баба — замужняя женщина низших сословий. Наверное, именно в тот момент и возникло новое имя нашей героини — Гамаюн, которое подчеркивает ее юность, чистоту и непорочность.