Русский эксперимент
Шрифт:
По выходе из метро он купил два букета цветов, самых больших и дорогих. Один букет положил перед Мавзолеем Ленина, другой — на могилу Сталина. Когда он это делал, на него обратила внимание группа молодых людей. Они засмеялись, заулюлюкали, выкрикивали бранные слова. Писатель разобрал что-то вроде «коммуняки», «Дай им власть, всех перевешают!», «Давить их, гадов, надо!».
Это действительно конец, подумал он. Коммунистическая эпоха ушла в прошлое без благодарности за сделанное и за принесенные жертвы, осужденная, оклеветанная, но не понятая. Я прожил лучшую часть жизни в ней. В ней была доля и моего участия. В нее вложена и моя душа. Я не хочу ее оправдывать, ибо она не есть преступление. Не бывает преступных эпох, бывают эпохи трагические. А трагедия не есть преступление. Я во многом виноват
Я сделал все, что мог, чтобы искупить свою вину. Я все-таки остался верен ей. И останусь с нею до конца. Я сын своего времени. Я работал до кровяных мозолей, заранее зная, что не получу за свой труд ничего. Я голодал. Я мерз. Меня ели вши. Я добровольно ходил в глубокую разведку. Я добровольцем оставался прикрыть отступающих товарищей. Я впереди роты шел в рукопашную атаку. Я делал то, что меня заставляли. Меня обходили наградами и чинами. Я никогда не жил в хорошей квартире, не носил красивых вещей по вкусу, не ел пищу и не пил вин, о которых читал в книгах. Мой опыт в отношении женщин был достоин насмешки. Я никогда не верил в марксистские сказки о земном рае. Я знал, что на самом деле происходило в нашей реальности. И все же я счастлив, что жил в эту эпоху. Если бы мне предложили прожить жизнь вновь, я выбрал бы прожитую мною именно в эту эпоху жизнь изо всех возможных. Коммунизм вырос не из насилия надо мною, хотя я и был критиком его и сопротивлялся ему. Он вырос из моей собственной души и моих собственных добровольных усилий. Я ненавидел то, что создавал. Но я жаждал создавать именно это.
Россия стала страной, в которой впервые в истории человечества была осуществлена вековая мечта угнетенных и обездоленных — было создано общественное устройство именно в их интересах. И в России это общественное устройство было изуродовано, испоганено, оплевано, оклеветано и в конце концов убито. Причем это было сделано по инициативе самих политических и идеологических руководителей страны. А русский народ в массе своей либо остался совершенно безучастным к происходившему на его глазах разгрому коммунизма, либо поддержал разрушителей и стал соучастником беспрецедентного в истории преступления против самого себя, против угнетенных, обездоленных и униженных во всем мире как в прошлом, так и в настоящем и будущем. Россия своим примером показала, что угнетенным и обездоленным нечего рассчитывать на решающую роль в истории человечества, что они навечно обречены именно на роль угнетенных и обездоленных. Россия, посеяв надежду на осуществление их вековой мечты, своим примером убила эту мечту точно так же на века, если не насовсем.
Мы совершили величайшее предательство в истории, уклонившись от битвы за коммунизм, а многие — перейдя на сторону врагов. Теперь уже ничего не исправишь. Поздно. Мир уже не принадлежит нам. Время моего поколения прошло. Мы свою роль сыграли. Плохую или хорошую — не нам судить об этом. Будущее принадлежит молодым. Они думают, будто наступила новая эпоха. Нет, это на самом деле наступила старая эпоха, а новая ушла в прошлое. Новая разгромлена, растоптана, оплевана, оклеветана, опозорена. От нее остались лишь мы, случайно уцелевшие старики. Скоро и мы все исчезнем. И миром безраздельно завладеет эпоха молодых, восстанавливающих старое, а воображающих, будто они строят новое. Будущего на самом деле нет. Оно убито. Осталось только прошлое. Мне жаль этих молодых, им не придется пожить в новом мире, в будущем. Они обречены жить только в старом, в прошлом.
Писатель вышел на середину площади. Оглядел кремлевские стены и башни, ленинский Мавзолей, храм Василия Блаженного, здания бывшего ГУМа и Исторического музея. Неужели он все это видит в последний раз?! Скоро он должен покинуть Москву, Россию. Скорее всего — навсегда. Навсегда?! Но для чего?! Разве это не его страна?! Разве это — не его единственная и неповторимая Родина?! Тут погибает его народ, несчастный, обманутый всеми и обманувший всех, преданный всеми и предавший всех, нелепый, вздорный и вместе с тем народ-дитя, вечное доверчивое дитя. Как можно оставлять это дитя на поругание мерзавцев всей планеты?! Тут умирает предмет страсти всей его жизни. Неужели он не будет держать его руку в последние мгновения его трагической жизни и не будет прямо
Еще не зная, как быть, он направился к Охотному Ряду. По выходе с площади у него проверили документы и посоветовали убираться куда-нибудь подальше. Он не сказал ничего. Ноги непроизвольно повели его на проспект, который раньше назывался именем Калинина — «первого всероссийского старосты», как когда-то называли его в народе, первого «президента» советской России. Это был прямой и кратчайший путь к «Белому дому». К «Белому дому»?! Почему такое предательское название для Дома Советов?! Что за люди собрались там и стекаются туда? Почему они там? Почему они идут туда? А какое это имеет значение?! Главное — они там, они идут именно туда. Идут, зная, что их там ждет гибель. И все-таки идут. А ты, русский человек и «настоящий», прирожденный, романтический коммунист, куда уходишь ты в эту самую трагическую минуту жизни и смерти твоей страны, твоего народа, твоей страсти?!
Да, Россия отвергла тебя — это ее дело. Но ты не отверг ее — и это твое дело. Россия осталась твоей Родиной в самом глубоком, всеобъемлющем и высоком смысле слова. Тут ты родился, вырос, стал личностью. С ней случилась беда. Она погибает. Погибает народ, частичкой которого ты был и остался. Ты должен разделить трагическую судьбу своего народа!
А твоя книга?! Ты забыл о ней! Разве не в этом твой долг — оставить это свидетельство эпохи?! Твой долг перед потомками!! Какими потомками?! Их не будет. Ты забыл о книге, значит, не она главное. Слово утратило смысл и силу. Нужно другое что-то. Что?!
Именно сейчас ты должен завершить свою жизнь достойно Человека из Утопии, каким ты сделал себя под влиянием самых лучших и светлых идеалов человечества, думал он вслух. В чем, в двух словах, была суть моей жизни? Роман с моим советским, коммунистическим обществом. Роман как с живым существом. Как с капризной, вздорной, ненавистной и вместе с тем бесконечно дорогой женщиной, единственной и неповторимой. Так оно и бывает в случае подлинной любви: не поймешь, где любовь и где ненависть, где равнодушие и где страсть. Только трагический конец обнажает правду и придает всему видимость подлинности. Объект моей любви-ненависти больше не существует.
В самом начале жизни я был вытолкнут на роль коммуниста-идеалиста, коммуниста-романтика. Потом я эту роль взял на себя добровольно. Я совершал ошибки, но они не были отказом от моей роли. Я обязан доиграть ее до конца. Пусть все в панике бегут и капитулируют. Пусть сопротивление безнадежно и бессмысленно. Как в 41-м году, я остаюсь верен моей эпохе. Я должен остаться прикрыть ее историческое отступление.
Он знал, что Дом Советов («Белый дом») был оцеплен колючей проволокой и тремя рядами ОМОН (Отрядов милиции особого назначения). Но он также знал, что туда можно было пробраться переулками и дворами. Говорили даже, что туда специально пропускают людей, чтобы накопить там побольше «фашистов» и «коммунякой». И он решительно направился туда, чтобы исполнить последний долг русского человека — умереть за Великую Идею, утратившую исторический смысл.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
О событиях 3–4 октября 1993 года в России пишут очень мало, а на Западе и вообще почти ничего. Их замалчивают, игнорируют или занижают до уровня приведения к порядку неких преступников. Зато о событиях августа 1991 года не перестают говорить. Это смещение внимания не случайно. Августовские события 91-го года дают больше оснований изображать эволюцию российского общества после 1985 года как некое освобождение от коммунистического ада и переход к демократическому раю западного образца. Октябрьские же события в любой интерпретации заставляют сомневаться в правдивости официальной информации о них. Что бы о них ни говорили, факт остается фактом: мощные вооруженные силы совместно с частями особого назначения утопили в крови горстку невооруженных людей, а в приступе оплаченного рвения заодно побили множество подвернувшихся под руку случайных граждан. Первые события создают извращенное представление о переломе в русской истории после 1985 года, вторые же вольно или невольно разоблачают его сущность, а также неприглядную роль в нем Запада.