Русский фантастический боевик 2007
Шрифт:
Антон огляделся. Все цилиндры были пусты, проход с обеих сторон оканчивался одинаковыми овальными люками в человеческий рост.
Несмотря на оторопь, Шевцов заставил себя обернуться и пройти по проходу до одного из них. Он ожидал, что люк откроется, но ошибся. Не помогла и ладонь, которую он приложил к выделяющейся среди пластиковой облицовки металлической пластине.
Вход в кормовой отсек был закрыт.
Тогда Шевцов развернулся и пошел в обратном направлении.
На этот раз его желание проникнуть в следующее помещение не встретило препятствий.
Антон увидел два кресла, расположенные перед непонятными приборными панелями, несколько плотно состыкованных друг с другом экранов, дающих хороший обзор, и еще много непривычных взгляду деталей, образующих некое логически завершенное пространство тесного помещения.
Не зная, что предпринять, Шевцов некоторое время напряженно рассматривал отсек, а затем, подчинившись интуитивному порыву, сделал шаг вперед и сел в кресло. Оно моментально пришло в движение, словно старалось обнять его, пластично деформируясь, настраиваясь на анатомию и вес человеческого тела.
— Датчики обратной связи подключены. Система функционирует в автоматическом режиме. У вас есть возможность прервать действие активных программ.
Шевцов слушал спокойный, приятный голос, не зная, как отреагировать на него.
— Что произойдет, если я прерву действие программ?
— Автопилот в автоматическом режиме проложит обратный курс. Мы вернемся к месту постоянной дислокации, — пояснил голос.
«То есть машина будет двигаться в обратном направлении? Туда, откуда пришли сонмища подобных ей механизмов?» — обожгла разум Антона догадка.
— Я могу позвать своих друзей? — с некоторым опасением спросил он.
— Внешняя аудиосистема включена. Говорите.
— Дилиан, Шашир, идите сюда! Забирайтесь внутрь механизма!
На экранах обзора было видно, как человек и инсект после некоторого колебания с опаской приблизились к люку и заглянули внутрь.
— Господин, ты жив? — раздался хриплый, взволнованный шепот Ортеги.
— Жив. Залезайте!
Машина скользила в полуметре от поверхности земли, в автоматическом режиме повторяя все неровности рельефа, ни разу не сбившись с курса, не натолкнувшись на препятствие, придерживаясь наикратчайшего расстояния между пробитыми в метрике межмирья брешами.
Неведомые… или прочно позабытые чувства и мысли тревожили рассудок, порождая вопросы, ответы на которые, как надеялся Антон, откроются в конечном пункте их пути.
Только где он? Тонкая курсовая нить, проложенная по замысловатой и малопонятной схеме, вела через десятки миров, уходя в такие глубины мироздания, где, возможно, никогда не бывал ни один человек.
А как же тогда машины? Они ведь созданы людьми?
Ортега, которым владели схожие чувства, пробрался по узкому проходу между двумя рядами наклонных капсул и сел во второе кресло рядом с Шевцовым. Посмотрев на приборные панели, он перевел взгляд на обзорные экраны, где простиралась панорама очередной искаженной реальности.
— Как
Антон пожал плечами. Он мысленно задавался тем же вопросом.
— Надеюсь, что людей. Только не знаю, какими они будут.
— В смысле?
— Тот, кто отправил машины на разрушение миров и захват их обитателей, преследовал определенную цель. Не думаю, что это доброе побуждение.
— Верно. Ты хочешь вступить с ним в бой?
— Я хочу понять, что происходит. Глупо верить в догмы об абсолютных злодеях. Я кое-что вспомнил, Дилиан, и могу поклясться — их не бывает. Но у любого явления есть породившая его причина и смысл.
— Ты так странно рассуждаешь, что мне непонятны твои слова… Что ты вспомнил? Я никогда не видел тебя таким.
— Смерть, Дилиан. Собственную смерть.
— Ты умирал?
— Если верить воспоминаниям — да. Это произошло очень давно, в абсолютно ином мире. Могу рассказать, если хочешь…
— Пожалуй, не нужно. Хотя я не понимаю: разве можно умереть, а затем воскреснуть?
— Я сам многого не понимаю. Но сила тех эмоций… — Антон говорил задумчиво, уже не обращаясь к Дилиану, скорее высказывая вслух терзавшие его мысли. — Я пережил за несколько минут столько, что хватило бы на целую жизнь. Ты можешь поверить, что когда-то я жил, не имея даже представления о том, как следует обращаться с оружием?
— Нет, — покачал головой Ортега. — Не верю. Ты прирожденный воин.
— Боюсь, меня необратимо изменила смерть.
— Боишься? Разве быть воином, защищать свой дом, своих людей — это зазорно?
— Ты не понимаешь меня. Я не о том. Почему воспоминания никогда не приходили раньше, а вернулись именно сейчас, после вторжения машин? В чем причина? Я больше не могу оставаться прежним. Вся наша долгая жизнь кажется мне какой-то глупой насмешкой.
Дилиан лишь сокрушенно покачал головой.
— Поэтому ты не захотел восстанавливать разрушенный мир?
— Какой в этом смысл? — снова спросил Антон. — Какой смысл строить, зная: может быть, завтра они вернутся и вновь разрушат созданное? Да и неспроста все это…
— Хорошо, господин. — Привычное обращение прозвучало в устах преданного воина с неожиданной резкостью. — Я встану рядом с тобой и буду драться, куда бы ни завезла нас эта машина…
Он внезапно осекся — на обзорных экранах хмарь межмирья в очередной раз просветлела, но взгляду вдруг предстала совершенно необычная картина, непохожая на монотонные, приевшиеся пейзажи мертвых миров.
Они оказались среди сумеречного пространства, по которому, заключенная в знакомые берега пологих откосов, текла тоненькая река… нет, скорее ручеек, состоявший не из воды, как следовало ожидать, а из необъяснимого радужного сияния, словно по дну высохшего русла бежал ручеек света…
Механизм, подчиняясь заложенной в него программе, свернул к руслу.
— Антон, тебе не кажется, что мы заходим слишком далеко?
— Дилиан, повернуть назад я не смогу.
— Почему?