Русский флаг
Шрифт:
– Что ты, Машенька?
– изумилась Настя.
– Как же это возможно?
– Очень просто, - сказала Маша твердо.
– Я пойду, и пойду тотчас же.
Настя всплеснула руками.
– А как же маменька?
– Ты скажешь ей, - приказала Маша испуганной девушке, - скажешь, что я ушла в Петропавловск. Пусть не думает искать меня. Прощай, Настя.
Девушки обнялись, не видя в темноте слез, застилавших глаза.
К восходу солнца Маша миновала уже Авачу и приближалась к селению Сероглазки, от которого оставался только час ходьбы до Петропавловска.
НАЧАЛО
I
Командир Сигнальной
Ночь прошла без сна. Неприятель готовился к нападению. На эскадре жгли огни. В зрительную трубу можно было рассмотреть палубы фрегатов, движение на шканцах, спуск с ростров десантных шлюпок. Ракеты и фальшфейеры вспарывали темноту безлунной ночи, напоминая местным жителям о пламени и раскаленных камнях, которыми так часто швырялись камчатские вулканы. По заливу ползали оранжевые светлячки - это шлюпки ходили от корабля к кораблю, делали промеры, ощупывали подходы к Сигнальной горе.
Орудийная прислуга не раз в течение ночи становилась к пушкам. Но орудия молчали. Завойко, неотлучно находившийся на батарее, приказал беречь снаряды и порох. У бомбических пушек - на них возлагались особые надежды - было всего по тридцать шесть снаряженных бомб. Следовало точно знать цель, на которую тратится драгоценный снаряд. Завойко заботился и о другом: сдерживая нетерпеливого лейтенанта Гаврилова ("Погодите, погодите, - осаживал он Гаврилова, - еще успеете согреться, будет вам еще жарко, как грешнику в аду!"), он стремился поточнее выведать намерения врага, распутывая хитроумный узор ночных огней.
Вот мигающие оранжевые точки, отделясь от эскадры, ползут к Сигнальному мысу, но на расстоянии трехсот шагов останавливаются, натыкаясь на отмели. Пытаются обойти преграду, лавируют, словно желая найти вход в невидимый коралловый атолл. Огоньки встречаются в темноте по два, по три, несколько минут держатся друг подле друга и снова, покачиваясь, ощупывают какое-то препятствие.
– Не нравится им наша отмель, - заметил удовлетворенно Завойко.
– Я не жду здесь десанта, Василий Степанович, - в словах Гаврилова слышался полувопрос.
– Никаких выгод для высадки, сто шестьдесят саженей отмели и крутые утесы...
– Эти господа, голубчик, горазды на всякое безрассудство.
– Устоять бы нам против огня!
– воскликнул Гаврилов тоном, означающим, что все прочее чепуха, суета сует.
– Н-д-а-а!
– вздохнул Завойко.
– Чего захотел! Накроют они нас в этой фараоновой гробнице двухпудовыми гостинцами и высадятся, несмотря на отмель. Поневоле за штык схватишься.
Тишина. Внизу чуть слышно плещутся волны.
– На штыки надеюсь, коли до этого дело дойдет, - проговорил Завойко.
Светлеет. Четко обрисовываются контуры батареи, тупоносые пушки, тяжелые станки под ними, тали, сдерживающие орудия, словно постромки и вожжи ретивых рысаков, неровная линия скалы, правый, западный траверс батареи.
Удачная, прочная позиция, думает Завойко. Как много все-таки успели сделать для обороны порта! Взять хотя бы Сигнальную батарею. Под ногами скала, ее не поколебать никаким залпом. Позади и справа - камень. Впереди - прочный бруствер,
На "Авроре" пробило четыре склянки. Металлический отзвук скользнул по заливу и замер у скал Раковой бухты. Через несколько минут Завойко дали знать, что на эскадре замечены приготовления к съемке с якоря.
На фрегатах выбирали якоря, подвозили буксирные тросы к пароходу: без помощи "Вираго" парусные суда не смогли бы в ясное безветренное утро занять боевые позиции. С левого борта находится "Форт", справа "Президент", под флагом контр-адмирала Прайса. Натянулись буксирные тросы, и фрегаты поплыли. За кормой "Вираго" послушно следовал "Пик" сорокашестипушечный фрегат Фредерика Никольсона.
Артиллеристы внимательно наблюдали за движением неприятельских судов. "Вираго" проделывал сложные эволюции, подводя каждый из трех фрегатов к назначенной позиции.
– Ишь ты, кадриль выплясывает!
– крикнул кто-то из артиллеристов.
Матросы весело засмеялись: определение было меткое и точное.
Завойко подошел к матросам.
– Что, братцы, не больно напугал вас англичанин?
– Никак нет, ваше превосходительство!
– ответил голосистый матрос, подшучивавший вчера над погоней за плашкоутом.
– Любо поглядеть, как англичанин на французский манер кадриль пляшет!
Фрегаты, подведенные "Вираго", стали поворачивать левым бортом к порту. На Сигнальную батарею взошел сухопарый поп Григорий. Он был совершенно спокоен, не смотрел в сторону неприятеля, а, отойдя под прикрытие скалы, угрюмо уставился в подвижные, сотрясаемые смехом плечи матросов. В черной рясе, мохнатый, сутулый, он напоминал орла-отшельника.
Завойко обратился к матросам. Он говорил людям о том, что давно уже условлено и обсуждено между ними. Он сделал одно только движение рукой, вверх, к крепостному флагу, и сказал:
– Пожалуй, пора и за дело браться! Работа жаркая будет. Флага им не отдадим! Исстреляем весь порох, сожжем суда, а флага не отдадим! Ежели будет десант, возьмем в штыки, тут наша сверху. Отстоим с честью, не посрамим русское имя и покажем, как русские сохраняют честь отечества. Верно, братцы?
– Верно-о-о!
– прокатилось по батарее.
Едва священник раскрыл привычным движением требник и начал служить молебен, по батарее ударили с неприятельских фрегатов. Молитву пришлось отложить. Артиллеристы заняли места у орудий, и сражение началось.