Русский фольклор.Песни, сказки, былины, прибаутки, загадки. игры, гадания, сценки, причитания, пословицы и присловья

Аникин Владимир Прокопьевич

Глянул холоп кругом — стоит он один, заплакал бедняга — побрёл в дом. Приходит, смотрит, а барин спит, как его уложил. Потужил, потужил холоп, да так и остался ни с чем — только лишь с синяками.

ПРЯНИЧНАЯ ГОРА

За Волгою, недалеко от границы Симбирской и Самарской губернии, возле слободы Часовни тянутся небольшие горы и в одном месте перерываются овражком. В старые годы, сказывают, на этом месте Пряничная гора была. Шёл один великан и захотел её скусить; взял в рот (а у него зуб-то со щербинкой был), откусил, а щербинкой-то борозду и провёл; так она и по сие время осталась.

ВОЛГА И КАМА

Кама с Волгой спорили: не хотела в нее течь. Сначала хотела ее воду отбить; до половины реки отбила, а дальше не смогла. Поднялась Кама на хитрость: уговорилась она с коршуном:

— Ты, коршун, крикни, когда я на той стороне буду, чтобы я слышала; а я под Волгу подроюсь и выйду в другом месте.

— Ладно.

Вот Кама и начала рыться под Волгу. Рылась, рылась, а тем временем коршуна беркут заприметил и погнался за ним. Тот испугался и закричал, как раз над серединой

Волги.

Кама думала, что уж она на том берегу, выскочила из-под земли и прямо в Волгу попала.

ЧЁРТ

Мужик рыбу ловил на Амборских озерах (там где скиты), увидал чёрта на заязке. [146] Чёрт сидит, качается и говорит:

— Год году хуже, год году хуже, год году хуже.

Мужик его веслом и хлопнул:

— А этот год тебе хуже всех.

Да и убил.

В НЯНЬКАХ У ЛЕШЕГО

146

Заязок— место в реке, перегороженное кольями, чтобы ловить рыбу.

В Нёноксе жила старуха на веках, Савиха. Пошла она за ягодами и заблудилась. Пришёл мужик:

— Бабка, что плачешь?

— А заблудилась, дитятко, дом не знаю с которой стороны.

— Пойдём, я выведу на дорогу.

Старуха и пошла. Шла, шла:

— Что этта лес-от больше стал? Ты не дальше-ле меня ведёшь?

Вывел на чисто место, дом стоит большой; старуха говорит:

— Дедюшка, куда ты меня увёл? Этта дом-то незнакомый?

— Пойдем, бабка, отдохнем, дак я тебя домой сведу.

Завёл в избу, зыбка в'eснет.

— На, жонка, я тебе няньку привёл.

Жонка у лешего была русска, тоже уведена, утащена. Старуха и стала жить, и обжилась; три года прожила и стосн'yлась. [147] Жонка зажалела:

— Ты так не уйдёшь от нас, а не ешь нашего хлеба, скажи, что не могу есть.

Старуха и не стала; сутки и други и третьи не ест. Жонка мужа и заругала:

— Каку ты эку няньку привёл, не лешего не жрёт и водиться не умеет, отнеси её домой.

147

Стосн'yлась— затосковала.

Леший взял на плечи старуху, посадил да и потащил. Притащил ко старухину двору, бросил, весь костыченко (сарафан) прирвал, едва и старик узнал старуху. Вот она и рассказывала, что у лешего жить хорошо, всего наносит, да только скучно; один дом — невесело!

ПОХОРОННЫЕ ПРИЧИТАНИЯ

Укатилося красное солнышко За горы оно да за высокие, За лесушка оно да за дремучие, За облачка оно да за ходячие, За часты звёзды да подвосточные! Покидат меня, победную головушку, Со стадушком оно да со детиною, Оставлят меня, горюшу горегорькую, На веки-то меня да вековечные! Н'eкак ростит-то сиротных мне-ка детушек! Будут по миру они да ведь скитатися. По подоконью они да столыпатися, Будет уличка ходить да не широкая, Путь-дороженька вот им да не торнешенька. Без своего родителя, без батюшка Приизвиются-то буйны на них ветрушки, И набаются-то [148] добры про них людушки, Что ведь вольные дети безуненные, [149] Не храбры да сыновья растут безотние, Не красны слывут дочери у матушки! Глупо сделали сиротны малы детушки, Мы проглупали родительско желаньица, Допустили эту скорую смертушку, Мы не заперли новых сеней решётчатых, Не задвинули стекольчатых околенок, У ворот да мы не ставили приворотчичков, У дубовыих дверей да сторожателей, Не сидели мы у трудной [150] у постелюшки, У тяжела, крута складнего зголовица, Не глядели про запас мы на родителя, на батюшка, Как душа да с белых грудей выходила, Очи ясные с белым светом прощалися; Подходила тут скорая смертушка, Она крадчи шла злодейка-душегубица По крылечку ли она да молодой женой, По новым ли шла сеням да красной девушкой, Аль калекой она шла да перехожею; Со синя ли моря шла да все голодная, Со числа ли поля шла да ведь холодная, У дубовыих дверей да не стучалася, У окошечка ведь смерть да не давалася, Потихошеньку она да подходила И чёрным вороном в окошко залетела…

148

Набаются-то— здесь;

оговорят, наговорятся.

149

Безуненные— неугомонные, беспризорные.

150

Трудная— постель больного.

* * *

Ты прощайся-ко, рожёно мое дитятко, С добрым хоромным построеньицем, Ты со новой любимой своей горенкой, Со этыма милыма подруженькам, Со этыма удалыма ты молодцам! Вы простите, жалостливы милы сроднички, Ты прости-прощай, порода родовитая! Ко белому лицу прикладайтесь-ко, Ко сахарним устам прилагайтееь-ко!.. Вы простите-тко, поля хлебородные, Вы раскосисты луга сенокосные! День ко вечеру последний коротается, Красно солнышко ко западу двигается, Всё за облачку ходячую теряется, Моё дитё в путь-дорожку отправляется!..

* * *

Еще как-то мне, горюшечке, Без тебя-то жить будет? Все ветры повинут, Все люди помолвят Да меня ограянут! [151] Снесможнехонько [152] мне, горюшечке, Ходить по сырой земле С такого горя великого, С печали, со кручины! Куда мне броситься? Али в тёмные леса — В тёмных лесах — заблужуся, В лесу зашатаюся! А неможнехонько молодешеньке По сырой земле ходит, На красное солнце глядети! Ознобила ты, кормилица, Без морозу без лютого, Ознобила, родитель матушка, Без вьюги, без мятелицы!

151

Ограяиут— охулят, осмеют.

152

Снесможнехонько— невозможно.

* * *

Отлетела моя матушка, Оставила меня жить во горюшке! Как я без тебя буду жить, Я ещё молодешенькая, Ум у меня близнешонысой, Во сиротстве жизнь горькая, Нет у меня батюшки, Нет у меня матушки, А кругом я — горька сироточка! Придёт-то лето тёплое, Закокует-то в поле кокушечка, Загорюю-то я, горька сиротиночка, Без своей-то родимой матушки, Без своёго-то родимого батюшка! Тяжело-то мне тяжелёшенько, Никто-то меня не пригреет, Кроме солнышка, кроме красного, Никто-то меня не приголубит, Никто-то меня не приласкает, Кроме матушки-то моей родимой! Была бы моя матушка, Был бы мой батюшко, Разговорели бы меня, разбавили От тоски-то от кручинушки, От великой от невзгодушки! Куды-то я ни пойду, Куды-то я ни поеду, Нет-то моей матушки, Нету моего батюшка! Пойду-то я во полюшко, Пойду-то я во чистое; Летят-то два голубя, Летят-то два певучия, Летит-то не мой батюшко, Летит-то не моя матушка! Спрошу-то я, сироточка, Спрошу я их, двух г'oлубех, Спрошу я их, двух сизых, Не батюшко ли мой, Не матушка ли то моя?

* * *

Припаду да я ко матушке — сырой земле, Я ко этой, победна, к муравой траве, Воскликать стану, горюша, умильнешенько: (…) — Погляди-тко, моя ладушка, На меня да на победную! Не берёзонька шатается, Не кудрявая свивается, Как шатается-свивается Твоя да молода жена. Я пришла, горюша-горькая, На любовную могилушку Рассказать свою кручинушку. Ой, не дай же, боже-господи, Жить обидной во отрочестве, В горе-горькоем вдовичестве!..