Русский гигант КВ-1. Легенда 41-го года
Шрифт:
Это был опытный солдат, возрастом немногим моложе фельдфебеля. Он передернул затвор и прицелился в механика. Старый танкист сразу понял, что поединок станет смертельным для обоих. Понимал это и красноармеец.
– Не стреляй… нихт шиссен! – опуская автомат, крикнул механик.
– Иди… быстрее уходи, мать твою, – с трудом сдерживался красноармеец.
– Я заберу товарища.
Русский понял смысл и кивнул, тоже опустив ствол трехлинейки. Танкист с трудом взвалил на плечи тело
Красноармеец дождался, пока оба исчезнут за деревьями, и быстро перевязал раненного в голень товарища.
– Кость не перебита? – беспокойно спросил тот.
– Нет. Но в санбате пару недель пролежишь.
– Где он этот санбат?
– Ничего, Ванька Лыков у нас специалист. Перевяжет как надо.
– А ты правильно сделал, что не стал стрелять, – сказал раненый. – Неизвестно, чья бы взяла. У ганса автомат, тридцать патронов. А молодой – говнюк! В спину нам вздумал стрелять.
– Больше не будет. Нажрался досыта. Пойду пистолет подберу, пригодится. А ты приглядывай.
Вернувшись, красноармеец помог товарищу встать, и оба продолжили свой путь, прислушиваясь к стрельбе с разных сторон. Но бой постепенно затихал, ночью много не навоюешь, даже если без конца взлетают ракеты, горит подбитый танк, и груда сушняка.
С утра началась очередная атака, которая подковой охватывала русские позиции. Кроме тяжелых танков Т-4 и штурмовых орудий фельдфебель разглядел два огнеметных танка. Скоро здесь будет жарко!
Оценив свои возможности, капитан Серов связался с Федором Ерофеевым:
– Держим позиции еще час-полтора. Не подпускай немцев близко. Надо постараться выбить хотя бы пяток машин, а затем уходим. Пехоту сажаем на броню.
Та же команда была передана командирам легких танков БТ-7 и взводному Матвею Трифонову.
В тяжелых КВ оставался усиленный боекомплект (сто десять снарядов). Оба танка отрыли огонь с шестисот метров, затем вступили в действие легкие БТ-7. Но лесистая местность позволяла немецким машинам уверенно сокращать расстояние, укрываясь за деревьями.
Немцы изменили тактику. Их не остановили потери: один горевший и один поврежденный «панцер». Видимо, получили команду покончить с заслоном, не считаясь с потерями, и продолжить наступление.
Приземистые «штуги» выныривали в самых неожиданных местах и, сделав два-три выстрела, снова исчезали. Отвлекая на себя внимание, они дали возможность прорваться с тыла обоим огнеметным танкам и приблизиться на расстояние выстрела.
Ерофеев в горячке боя едва не упустил огнеметный танк, смертельно опасный для любой машины, несмотря на толщину брони.
– Командир, стреляй, чего медлишь! – крикнул механик Басов,
Костя Савушкин, растерявшись, бросил в ствол фугасный снаряд. Сержанту приходилось видеть, как эти машины с ревом обрушивали заряды огнесмеси, мгновенно воспламеняя танки, машины, доты.
Чешский танк Т-38, на базе которого была установлена огнеметная установка, имел броню толщиной 25 миллиметров. С расстояния восьмидесяти метров фугасный снаряд проломил лобовую броню под башней и взорвался внутри машины. 600 литров огнесмеси вспыхнули, расплескиваясь огненными брызгами.
Небольшой танк массой девять тонн горел огромным костром, вспыхнули деревья неподалеку. Детонировали 37-миллиметровые снаряды, разламывая броню и усиливая пламя.
Капитан Серов сумел подбить еще один немецкий танк, но кольцо вокруг роты заслона сомкнулось, и снаряды летели со всех сторон. Дернулся и застыл БТ-7. В неподвижную машину угодил еще один снаряд, задымил двигатель.
Сумели выскочить командир машины и механик-водитель, а танк Василия Серова получил попадание в ходовую часть. Сорванное с оси колесо скручивало гусеницу.
Механик остановил машину и, выскочив наружу, понял, что своими силами КВ не отремонтировать. Обездвиженный танк – мертвый танк, какой бы мощной броней он ни обладал.
– Товарищ капитан, давайте возьму вас на буксир, – шипел и срывался в рации голос лейтенанта Ерофеева. – Попытаемся прорваться вместе.
– Гусеница скручена, не выйдет.
Очередной удар потряс КВ командира роты. Машина продолжала жить, отстреливаясь из пушки и трех пулеметов. Но это не могло продолжаться долго.
Фугас, выпущенный из 105-миллиметровой гаубицы, врезался в кормовую часть башни. Броню пробить не смог, но смял пулемет, а динамический удар снаряда весом пятнадцать килограммов тяжело контузил пулеметчика и ранил мелкими осколками отколовшейся брони.
Ему пытались помочь, но парень в сознание не приходил, из носа и ушей текла кровь. Командир орудия Петр Бережной вел огонь по танку Т-3, который ускользал от снарядов и сумел с коротких остановок вложить два снаряда в борт «Клима Ворошилова».
– Ах, ты, гаденыш!
Бережной выстрелил в Т-3. Снаряд с недолетом врезался в землю и, отрикошетив, ударил в башню. Т-3 дал задний ход, но с другой стороны в КВ летели снаряды из пушки тяжелого танка Т-4.
Раздраженные упрямым сопротивлением «Клима Ворошилова», немецкие артиллеристы вели огонь едва не в упор. Загорелся подобравшийся слишком близко Т-4, но другой танк угодил снарядом в основание башни КВ и заклинил ее.
– Все, кроме Бережного, покидают машину! – крикнул Серов.