Русский капкан
Шрифт:
«Север во что бы то ни стало удержать, не дать интервентам соединиться с Колчаком».
Москва обещала прислать вооружение и боеприпасы для отражения атак интервентов, северное и восточное направление рассматривала как одно целое.
Из Москвы вернулся командующий Северного фронта Михаил Сергеевич Кедров. Из Вологды в Котлас он добирался на гидроплане. К причалу сбежался весь город. По городу молниеносно разнесся слух:
– Янки прилетели!
Американцев здесь еще не видели. Первым на сенсацию
Но тревога оказалась напрасной. Когда гидроплан уже с выключенными моторами застыл у причала, распахнулась боковая дверца, показалась голова в кожаном летном шлеме. Комендант узнал его не сразу. Прилетевший во весь рот улыбался.
– Не ожидали?
– Мы думали вы на катере… За вами послали в Устюг.
– Теперь будем летать.
Уже через пять минут подошел заместитель командующего фронтом – командующий сухопутными и морскими силами Самойло. Начальники обменялись несколькими фразами. Увидев на подводе пулемет, Кедров подозвал коменданта.
– А «люис»-то зачем?
– А вдруг это не вы?
– Что ж, логично, – и командующий распорядился: – Сегодня же нарисуйте опознавательные знаки.
– Красное знамя?
– Красную звезду. Хотя… красное знамя… чем выше – тем виднее. – И приказание коменданту: – Пока мы будем совещаться, в штаб никого не пускать.
Начальники уединились до вечера.
– Какие новости?
– Начинать с плохих или с хороших?
– Тогда давайте, Александр Александрович, я вас обрадую. А потом вы будете докладывать в перемешку – плохие с хорошими.
Кедров из глубокого кармана френча достал бумагу, на которой ровным каллиграфическим почерком были написаны восемь предложений, каждое начиналось с красной строки.
– Вот что нам для победы дает Москва. Официально этот документ именуется так: «Основные людские и материальные резервы, предназначенные Восточному фронту».
– А нам?
– Это – нам. У нас ничего нет. А заморские мерзавцы уже пригнали в Архангельск три крейсера с приданными средствами и высадили более десяти тысяч иностранной сволочи. В Москве понимают, что это внушительная сила. А силу можно сломить только силой.
– Само собой, – согласился красный генерал.
– Итак, Москва нам дает следующее вооружение. Читаю по строчкам, как стихи:
Две зенитные батареи.
Батарею тяжелой артиллерии.
Отряд гидроаэропланов.
Второй подрывной поезд.
– Почему второй? Мы и первого еще не видели.
– Первый направляется к Плесецку в готовности к работе на всем
– Далее, – продолжал перечислять командующий, – запоминайте. Вам доведется выступать на митингах. Лучшая агитация – предметная.
Поезд-мастерская.
Пятнадцать легковых и грузовых автомобилей.
Тридцать мотоциклов.
– Мотоциклы и легковые автомобили на Севере ни к чему. Лучше замените их на автомобили грузовые.
– Согласен, – с хрипотцой в голосе сказал командующий. – И за легковушки спасибо черноморским морякам. Смельчаки на катерах среди ночи перехватили транспорт. Он уже подходил к Новороссийску. Вооружение предназначалось союзникам, то есть грекам и французам.
– Да они же хреново воюют?
– Зато любят передвигаться с шиком. На легковых автомобилях. И чтоб рядом с офицером сидела дама.
– Они что – и француженок возят?
– А блудные Машки зачем?… Так что союзников и на Севере предостаточно. Будем бить, только кем? Людей у нас маловато: на одного бойца три интервента. И нам приказано готовиться к наступлению. Да, собственно, мы и без приказа перейдем в наступление. Не оставлять же врагу наше кровное? Если мы не отобьем, наши предки в гробу перевернутся…
– Москва и о кадрах позаботилась, – заверил Михаил Сергеевич. – Для Северного фронта формируются отряды рабочих в Москве, и Питер что-то подбросит. Без Питера не удержим Север. Надеемся на моряков Балтийского флота.
Несколько раз звонили в Вологду, был звонок из Петрограда. Товарищи вплотную занимались Северным фронтом.
Не заметили, как солнце спряталось за тополями. Вечер был теплый и влажный.
– Искупаться бы…
– Это – можно. Река – под окнами.
Вошел комендант. Молча поставил на стол два котелка перловой каши и на глиняной тарелке два ломтя овсяного хлеба и два кусочка сахара-рафинада.
– Товарищ Лузанин, щедрый у вас ужин, – с мягкой иронией заметил командующий.
– Для комсостава. Положено. Вам нельзя голодать – головами думаете.
Пододвигая котелок с кашей, заправленной говяжьим жиром, командующий распорядился:
– В одиннадцать тридцать совещание с командирами частей.
– Успеем ли окунуться?
– Вряд ли.
После ужина мечтали о прошлом. Повод был. На глаза попала довоенная газета теперь уже с фантастическими ценами на продукты.
Александр Александрович принялся читать: «Закуска. В 1912 году пуд мяса стоил 4 рубля 45 копеек. Это, Михаил Сергеевич, 16 килограмм. Пуд колбасы – 7 рублей, пуд сахара-рафинада, – кивнул на два кусочка, лежавшие на тарелке, – 3 рубля 75 копеек. Напоминаю: цены в расчете на пуд».
– Уж больно дешево. Даже не верится, – наливая из ведерного чайника кипяток, принесенный комендантом, – сомневался командующий.