Русский код развития
Шрифт:
Никто не знает, что будет с Европой в ближайшие 20 лет. Надо это учитывать и воздержаться от слепого копирования всех без исключения направлений развития Запада. Россия - слишком большая величина, чтобы позволить себе роскошь слепого подражательства. Всё, что мы заимствуем, всё равно нужно переработать и найти собственный смысл жизни.
Виктория Гудкова,
www.aif.ru,
8 июня 2011 г.
О
У Наталии Алексеевны Нарочницкой весь кабинет утопает в цветах, и это не пыль-в-глаза - случайные букеты ради галочки в неуклюжих ведрах, а в растениях в разных горшках и кадках - этакий остров кислорода на Садовом кольце. В таком оазисе хочется говорить только о домоводстве, но к автору книги «Россия и русские в мировой истории», руководителю Фонда исторической перспективы, доктору исторических наук, политику и публицисту Н.А.Нарочницкой мы пришли за точными ответами на вопросы, которые обсуждают все и ответа не находят.
– Наталия Алексеевна, мы видим много примеров -например, как все сообща тушили пожары, - что наше общество сегодня организуется само, что люди берут на себя решение задач, которые должно решать государство, но о которые власти, похоже, забыли.
– У меня нет апокалиптических настроений, хотя меня, так же как и всех, затронули природные катаклизмы, и мне тоже приходилось забивать мокрыми простынями на даче окна, где беспомощная мама 89-лет после трех инфарктов и на ходунках могла задыхаться.
И все же по сравнению с 90-ми годами в стране гораздо меньший хаос, она управляема, правительство постоянно вмешивается в тяжелые проблемы и вытягивает тех, кто оказался у черты.
Но не меняется заложенная в 90-е гибельная структура. Люди мирились и с гораздо худшим положением в 90-е годы, по-видимому, надеясь на временность: «Перетерпим 10 тяжелых лет, а дальше как-то выстроится». Сейчас же они видят, какие огромные деньги обращаются в государстве, а они, работающие и нужные государству, обречены оставаться в так называемой «структурной бедности».
По-прежнему миллионы самоотверженно работающих людей запрограммированы самой структурой экономики влачить жалкое существование. И это притом, что экран ТВ без конца раздражает информацией, сколько миллиардеров у нас появилось, какие коттеджи строят чиновники на местах, каких поваров пригласили в новые недоступные никому рестораны в столице!
Это звучит издевательством, и, естественно, такое общее разочарование многократно усиливает недовольство, тревоги по поводу конкретных и частных проблем. Хотя сейчас и лучше, чем было в 90-е (никогда у нас не строили вот так за полгода дома всем погорельцам), все равно причины упадка не ликвидируются.
– Есть ли
– В области внешней политики, безусловно, есть. Значительно, по сравнению с 90-ми годами, восстановлены честь и достоинство России на международном уровне, что позволяет нам больше концентрироваться на внутренних проблемах и, кстати, самим решать, какие должны быть цены на бензин.
Сейчас с нами больше считаются, хотя только когда дело доходит до наших непосредственных интересов. В мире же, конечно, творят, что хотят, нам еще далеко до влияния СССР. Но вокруг нашей страны все же была, наконец, очерчена красная линия, дальше которой мы не отступаем. И за это нас стали больше уважать.
– И как же мы вернули себе место на мировой арене?
– Эпохальной вехой была «мюнхенская речь» В.В.Путина. Это был подлинный прорыв. Впервые после многолетнего отступления мы высказали, что все понимаем и не намерены больше ворковать фарисейскими категориями.
Затем была проявлена твердость в авантюре Саакашвили против Цхинвала, признана независимость Осетии и Абхазии - это веха безусловная. Она вызвала сначала свист и гам, а потом, спустя год, с этим смирились и поняли, что, пожалуй, накладно пытаться Россию уж слишком сдавливать.
– А во внутренней жизни страны, в экономике есть положительные сдвиги?
– Экономика не может быть конкурентоспособной, покупательная способность населения не растет. Хотя все рапортуют, что инфляция ниже планов, цены на продовольствие не растут.
– Это не так?
– Да просто люди не покупают дорогие продукты. Я помню, когда в 90-е все рухнуло, и в Академии Наук ничего не платили, ну, вот с тех пор мне пачки масла на месяц хватает - я от него просто отвыкла. Хотя сейчас могу и сто пачек купить.
Если нет покупательной способности, если люди не строят дома, не покупают мебель, не планируют свою жизнь, не развиваются, то некому и продавать, и нет стимула производству.
Поэтому на повестке дня именно структурные изменения. Пока этого не будет, и недовольство, и протестные настроения будут сохраняться, какие бы отдельные спасительные и масштабные акции правительство ни делало. Обострение социальных отношений еще подпитывается и созерцанием чудовищного для 21-го века неравенства, несовместимого с постулатами демократии.
Демократия предполагает равенство возможностей. Конечно, в любом обществе есть и обездоленные, и уязвимые слои населения, но это ограниченный процент, который государство в силах поддерживать - калеки, погорельцы, вдовы, сироты, старики одинокие. Но у нас в упадке целые категории профессий, очень нужных государству. И в них трудятся миллионы людей на грани выживания. И перспективы изменения не видно, что и возмущает. Все подачки в виде индексаций (хотя без этого и нельзя) проблемы даже отчасти не решают.