Русский корсар

Skif300

Улочки и проулки были плохо выровнены по горизонтали, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз, они напоминали весёлые горки на аттракционах будущего. Дома, попеременно, то каменные, то деревянные, впадали в другую крайность. Многие были перекошенные, словно в подражание Пизанской башне. Застройщики, ввиду низкой квалификации, честно давали новостройкам гарантию в десять лет, не больше. Может парижане привыкли, но жить в таком падающем доме, лично мне было бы попросту страшно. Некоторый опирались на подпорки из ошкуренных стволов деревьев. Это давало возможность нижним этажам

пристраивать к дверям и окнам небольшие мансарды или балкончики. Такими же неказистыми пристройками грешили крыши, усеянные многочисленными каминными трубами. Типичные парижские дома, высотой, обычно, в четыре этажа, имели в ширину примерно пять метров, а в длину варьировались от шести до двенадцати.

Войти в дом можно было через парадный вход, напоминающий миниатюрные ворота, либо через небольшие калиточки. Часто последние вели в проходные тесные лавчонки, которые, впрочем, могли занимать и весь первый этаж. Многочисленные окна, украшавшие доходные дома с обеих сторон давали мало света, которому просто не удавалось пробиться сквозь соседние здания. Даже в богатых кварталах, где второстепенные улочки достигали полутора метров, они напоминали узкое горное ущелье с маленьким клочком синего неба далеко вверху. Парижу катастрофически не хватало воздуха и света. Нет, площади были, и даже сады для прогулок знати и горожан, но для большого города их явно не хватало. Лёгкие столицы французского королевства задыхались от нехватки кислорода. Тем не менее город рос, население выплеснулось за его стены, утратившие оборонительную функцию, превысив триста тысяч человек. Каждый, пятидесятый француз был парижанином.

Но, всё когда-нибудь заканчивается. Так и мы, наконец-то. добрались до Ратуши, где смогли решить свои проблемы. Деньги ускорили дело. Ушлый стряпчий не только составил договор аренды и нашёл свидетелей. Он лично вызвался показать нам все сдаваемые дома. Мы выбрали один, из трёх этажей, недалеко от особняков Рамбуйе и Шеврезов. Заинтересовало то, что спереди был небольшой дворик, а позади собственный сад. Окна задней стены смотрели на Сену. Ту ещё помойку, с берегами, заваленными мусором, но простору для циркуляции воздуха больше. Хотя, что жаловаться, в Лувре у самого короля были такие же проблемы.

Удивил уровень бюрократизации французской столицы. Нотариусы здесь были птицы высокого полёта. Без бумажки ты букашка – это точно о средневековом Париже. Жильё без договора аренды не снять, жениться без брачного контракта нельзя, будь ты хоть землекоп или герцог королевской крови. Дарственные расписки, доверенности, завещания – работы для крючкотворов было непочатый край. Юноша, положивший глаз на девицу, заключал договор у нотариуса, где записывалось его обещание сочетаться после ухаживаний законным браком. И если, он не мог исполнить обещанное (родители не одобрили его выбор), то ему грозило судебное разбирательство и крупный денежный штраф. Однажды подрались две торговки на рынке. Не придумав ничего лучшего, они обратились в суд, ища форму для примирения. Тем запретили браниться, прописав в случае рецидива штрафные санкции.

Дом осмотрели ещё раз, к нему прилагался (за отдельную плату) повар, служанка и привратник. Небольшую конюшню, примыкающую к первому этажу, обслуживал старый, весь скрюченный от застарелого радикулита конюх. Последнему, в виду возраста не куда было деваться, он работал за ношенную одежду и еду.

На первом этаже дома размещались кухня и зал, на втором целых четыре спальни, на третьем, непосредственно под чердаком, – маленькая кладовка и чулан. Две спальни были украшены восемью фламандскими гобеленами, с изображениями животных и полей, третья – пятью драпировками из неизвестной ткани, четвертая была просто выбелена клеевой краской. На стенах висело несколько картин на евангельские сюжеты, вряд ли представляющих художественную ценность. Небольшие дешёвые мутные зеркала дополняли обстановку. На полу лежали потрёпанные турецкие ковры, когда-то в молодую пору, бывшие стильными и дорогими. Вся мебель была из приятного на вид, нежного на ощупь, но типично буржуазного дерева – ореха. Шкафчики,

сундуки, массивные кровати без малейшего признака резьбы, столы и стулья – мебель была повсюду. Её было с таким избытком, что о свободном беспроблемном перемещение по комнате не было и речи.

Выбирая себе спальню – всё осмотрел внимательно. Достаточно просторное помещение оказалась полностью загромождённым.

Кровать была экипирована внушающими уважение слоями: сначала два тяжёлых соломенных тюфяка, затем нормальный матрас, накрытый пёстрой полосатой тканью. Занавески балдахина из красной материи, обильно украшенной позументом, тесьмой и бахромой из шёлка.

Кроме кровати, в комнате разместились: неуместная здесь кушетка, двенадцать стульев, три кресла, буфет и громадный сундук. Для чего может понадобиться в спальне подобное мебельное столпотворения, мой мозг понимать отказывался.

На нижнем этаже, главным местом являлась обширная кухня, к которой примыкала обеденная зала, прихожая, комнаты для слуг и каморки хозяйственного назначения. Убранство на первом этаже роскошью не отличалось. Голые стены, большой стол на скрепах, кровать для послеобеденного отдыха, дюжина сидячих мест из скамеек и табуретов. Буфет и ёмкость для воды, в виде металлической лохани. Всё, корме последней, из того же орехового дерева.

На удивление в доме присутствовали книги. Небольшая библиотека из трёх десятков томов, оставшаяся от одного из жильцов. Рачительный хозяин приложил их список к арендному договору, заранее обеспокоюсь, чтобы у пищи для разума не выросли ноги. Читатель на старофранцузском из меня был ещё тот, но при беглом просмотре удалось разобрать, что это в основном: классические труды античных авторов и рыцарские романы. Вроде, ещё пара изданий по этикету и стихи Франсуа Вийона. Как, позже выяснилось, книг во Франции печатали много, до двадцати пяти тысяч наименований в год. Стоили они недорого, и были вполне доступны для всех кроме нищих. Появились даже печатные карты Парижа.

Для интереса решили пройтись по магазинам, мне нужно было кое-что прикупить для визита в королевский дворец. Встречают здесь по одёжке. Привратник, скользкий молодой паренёк с бегающими глазками, вызвался проводить. Мне он сразу не понравился, так и зыркал завидущими глазами, облизывая алчным взором каждую пуговицу на моём камзоле. Но, выбирать было не из кого, подумаешь рожа слуги не понравилась. Да, плевать.

В лавку известного ювелира, пользующегося популярностью у дворцовой знати, я зашёл с важным и величавым видом. Кланяйтесь, барыги! Тренируюсь, а то привык с нижестоящими по панибратски. Здесь это не понимают. Принимают за слабака, самозванца или юродивого. Приобрёл толстую золотую цепь на шею, важный атрибут знатного происхождения. Тут, как у нас в девяностых, чем толще цепь, тем выше статус.

На выходе заметил, что привратник уделяет моей покупке повышенное внимание. Как будто золотая цепь для него недосягаемый и вожделенный фетиш. Да, пусть глазеет, за погляд денег не берут.

. Вечером, когда уже готовились ко сну, раздался громкий стук в двери. Оказалось, мои послали гонца – случилась страшная беда. Толком посланец ничего сказать не мог. Только закатывал глаза и трясся. Это потом многое мне показалось подозрительным. А тогда я быстро собрался, и захватив с собой двух немецких наёмников, помчался выручать товарищей. Передвигаться по ночному Парижу было чревато, меня предупреждали, но тогда я об этом не подумал, за что и поплатился.

Когда мы проезжали очередной проулок, сзади послышался свист. По моему знаку, пришпорили коней. Свету от двух факелов было недостаточно, поэтому, когда передо мной возникла натянутая верёвка, я ничего не заметил. Грохнувшись со всего маха с лошади, сильно ударился затылком о мостовую. Перед тем, как наступила темнота, в голове сами собой сформировались строки:

Жизнь виляет, как змея

Плачьте девки – помер я…