Русский, красный, человек опасный.
Шрифт:
– Служите неправому делу, хотя и хороший профессионал. Палачом вот сейчас станете- или раньше, наверное, уже убивали людей, да? А ведь умирать очень больно, полковник.
Андреев – уже трясущейся рукой – вынул пистолет и выстрелил Воронцову в грудь. Еще раз. Еще.
Тут же стали открываться двери в коридоре – из них появились офицеры с оружием в руках. Кто-то подошел к лежащему телу, сделал аккуратно контрольный выстрел в голову.
Андреев, не оглядываясь, прошел к лифту, поднялся на два уровня выше, прошел в Коммуникационный Центр. Взял трубку аппарата прямой связи с Директором:
– Товарищ Директор, задание выполнено.
– Спасибо, Виктор Алексеевич.
И повесил трубку. Андреев – усталый и разбитый – все же мельком подумал, что сейчас, наверное, Директор уже говорит с Президентом.
До дома долетели быстро – спецсигналы, спецномер. Дома Андреев не стал ничего есть- перед глазами было лежащее на бетонном полу окровавленное тело, – не стал принимать душ, а разделся и сразу лег спать.
***
Солдат открыл глаза, сразу прошел в ванну – в квартире разбирался как у себя дома – никогда не существовавшего – какая-то остаточная память будет держаться несколько дней. Из зеркала на него смотрело знакомое лицо – темные короткие волосы, шрам на переносице. Который почему-то не исчезал после каждого Перехода, в отличие от других ранений. Как всегда, тело немного ныло и болела голова. Но это было привычно и пройдет через пару дней.
Одежда у полковника была на размер побольше, но не критично. Вообще в этот раз Переход произошел идеальный – потому что Андреев жил один. Иногда это длилось гораздо дольше – прежде, чем сложится подходящий для Перехода момент.
Солдат знал, куда он сейчас отправится, и кто поможет ему с новыми документами. Хотя выезжать из страны придется кривым путем – через Украину. Подавать документы в ОВИР было ошибкой.
Времени позавтракать уже не было – да и аппетит, обычный после Перехода, придет только через несколько часов.
Солдат выбрал наспех что-то из одежды Андреева, оделся, сунул в карман несколько купюр разного достоинства, вышел из квартиры – запирать дверь не стал. Вышел на улицу, быстро пошел в сторону метро – остаточная память работала, хотя вряд ли Андреев на метро ездил часто. Уже подходя к метро, он услышал за спиной звуки сирен. Не оглянулся – он и так знал, что сейчас к дому, где жил полковник, подъезжает много разного типа машин с вооруженными людьми. Потому что утром в спецморге ФСБ обнаружено совсем не то расстрелянное и окровавленное тело – тело полковника Виктора Алексеевича Андреева.
В газетном киоске перед метро купил по обыкновению газету, открыл ее сразу на странице международной политики, еще спускаясь на эскалаторе. За время его ареста обстановка в мире не изменилась. "Ну что ж, значит снова воевать с американцами" – подумал Солдат, сунул газету в карман и сел в набитый битком вагон метро.
Поезд тронулся и нырнул в темный тоннель.
Три жизни Игоря Алексеева
ФСБ было у него на хвосте – в этом Игорь Алексеев, в Подполье известный как Паук, нисколько не сомневался. Они не брали его лишь по одной причине – они не знали, кто он и хотели выиграть время для идентификации его личности и для установления его связей в этом городе. Скорее всего, сейчас все информаторы, работающие на Контору против Подполья, разглядыают его фотографии или видео, снятое мощными оптико-цифровыми камерами из машин и окон – и пытаются узнать, кто же он на самом деле. Но попробуй он совершить резкое движение – оторваться от топтунов из наружки, например, его тут же возьмут.
Паук снимал комнату в коммуналке на проспекте имени Жертв 1991 года, бывший Большой Советский, соседей своих видел редко, потому что на весь день уходил в читальный зал библиотеки им. Салтыкова-Щедрина, где работал с газетами и журналами. Его
Однако настало время отрываться и уходить. Паук, проведший в Подполье почти десять лет, полностью доверял своей интуиции – собственно, благодаря ей он ни разу и не попался, хотя несколько раз был на грани – и сейчас его интуиция говорила о том, что ФСБ его будет брать – чтобы потом выбить из него все об Организации, а если выбить не удастся – то вытащить с помощью сывороток и прочих штук, которые были заимствованы из арсенала щедрых заокеанских коллег.
Паук вышел из дома и, как обычно, направился к станции метро. Боковым взглядом он отметил красный "опель" топтунов из наружки. В машине сидели двое. Двое стояли на углу, возле ларька, без всякого сомнения имелись и еще – перекрывавшие пути возможного ухода объекта. Тревожно мелькнула мыль – а что, если брать будут сейчас?
Не дойдя одного квартала до станции метро, Паук перешел на другую сторону проспекта. Он зафиксировал еще одну машину, в которой тоже сидели двое. Прямо перед ним находился книжный магазин. Паук вошел внутрь, быстро прошел через зал в служебному входу, уверенно прошел в дверь с надписью "Только для персонала". В пустом коридоре были стопки книг, обрывки упаковки, какие-то ведра и швабры. Одна дверь – кабинет, в котором сидела женщина: "Что вы хотите? – Ничего, извините!" Другая – тоже тупик, третья – выход в маленький двор. Проход между мусорными баками, арка, другой маленький двор, ворота – и небольшая тихая улочка, выходящая на проспект, по которому он только что шел.
Машина наружки уже подъехала к воротам, довольно новая "тойота", из нее выходили двое. Паук направился прямо к машине, улыбаясь, чуть ли не помахав с энтузиазмом рукой, на ходу вынул из внутреннего кармана куртки пистолет, застрелил первого агента ФСБ, а вот второй почти успел вынуть пистолет – но только почти, и тут же упал, застреленный в голову. Ключ был на месте, в замке зажигания – Паук аккуратно развернул машину и, быстро надавив на газ, выскочил на проспект, по которому потоком шли машины.
В конце дня Игоря Алексеева вызвал на ковер шеф. Он же Пахомыч. Он же глава ООО "Евразия-Экс" Валентин Пахоменко. Шеф сидел в своем кабинете, перед ним раскрытый многострадальный ноутбук, а по обеим сторонам компьютера лежали 4 мобильных телефона.
– Привет, Алексеев! – сказал шеф.
Обращение по фамилии говорило о том, что сейчас предстоит разнос.
– Добрый день.
– Что у нас с Нижневартовском?
Пахомыч был на 4 года младше Игоря, но выглядел старше – сильно располневший, в дорогом, но мятом и засыпанном перхотью пиджаке, рубашка расстегнута на две лишние пуговицы и под ней видно майка и волосатая грудь. Все в фирме знали, что новая жена Пахомыча, Вика, абсолютно безрукая и беспомощная в быту, в отличие от Нади, которую шеф бросил год назад и которая умела следить за тем, чтобы муж не выглядел как огородное чучело. Но Надя была на 15 лет старше – и таких ног и прочего как у Вики у нее не было.
– Обещают заплатить на следующей неделе, – осторожно сказал Игорь.
– Да они уже месяц обещают, Алексеев! – вдруг заорал шеф. Это случалось все чаще в последнее время – дела шли неважно, и не в последнюю очередь потому, что большинство старых и надежных клиентов было потеряно. Благодаря мудрому управлению шефа, от которого плакали девчонки из отдела продаж. А рынок их продукции не очень-то большой, все друг друга знают не первый год и полужульнический стиль работы, неизменно практиковавшийся Пахомычем, вел к одному. К полному и тотальному краху. Что, собственно, работники фирмы и прогнозировали, сидя в кафешке через дорогу в обеденных перерывах или в курилке на лестнице.