Русский литературный дневник XIX века. История и теория жанра
Шрифт:
Попеременная смена речевых форм была характерна и для путевого дневника Вяземского. Дневник путешествия 1818 г. включает в себя не только лирические стихотворения, но и изложение воспоминаний И.И. Дмитриева. Их сюжеты также выполняли эстетическую функцию в комплексе с предшествующим стихотворением, воспевающим доблести и величие XVIII в. В данной записи проза чередуется с поэзией не только в прямом смысле. Поэтический отрывок сочинен в стиле торжественной оды XVIII столетия, а воспоминания – в жанре анекдота. Вяземский рассматривает предмет со всех сторон, переворачивает его разными гранями. Одописец Державин выведен в своем бытовом, сниженном облике, чему и соответствует прозаическая речь.
По принципу поэтической ассоциации построена запись под 16 июля 1825 г. в пятой книжке. В ее основе лежат два образа – водопада как водной стихии и Байрона как ее певца. Традиционные для романтической поэзии образы моря, корабля, огня включены в разные речевые группы: собственные
Аналитизм свойствен книжкам Вяземского на протяжении всего периода их ведения. Как и к другим речевым жанрам, к аналитическому слову Вяземский обращается периодически, в связи с теми или иными жизненными обстоятельствами, заинтересовавшими его фактами или прочитанными книгами. В ранних книжках аналитическое слово звучит в записях, посвященных процессу по делу декабристов (27 июня, 19, 20, 22 июля 1826 г.). В них делается попытка дать политическую, правовую и нравственную оценку их выступлению и приговору над ними. Наряду со сложными синтаксическими конструкциями и отвлеченными понятиями поэт использует иноязычные обороты, курсив и стихотворные строки не в свойственной им художественной функции, а интегрированные в стилистический и смысловой строй записи. Целевая установка на отвлечение от поэтической основы и педалирование политической семантики переводят смыслообразующий механизм стихотворения в прозаический план. Этому способствует введение в авторский текст слова, выведенного из стихотворного ряда, принадлежащего другому автору: «22 <июля 1826 г.> Сам Карамзин сказал в 1797 г.:
Тацит велик, но Рим, описанный Тацитом,Достоин ли пера его?В сем Риме, некогда геройством знаменитом,Кроме убийц и жертв не вижу ничего.Жалеть об нем не должно:Он стоил лютых бед несчастья своего,Терпя, чего терпеть не можно.Какой смысл этого стиха? На нем основываясь, заключаешь, что есть мера долготерпению народному. Был ли Карамзин преступен, обнародывая свою мысль <...>? Несчастный Пущин в словах письма своего <...> дает знать прямодушно, что, по его мнению, мера долготерпения в России преисполнена и что без подлости (курсив мой. – О.Е.) нельзя не воспользоваться пробившим часом» [298] .
298
Вяземский П.А. Записные книжки. – М., 1992. С. 77 – 78.
Подобный прием Вяземский использует и в записи под 13 октября 1860 г. Наряду с использованием иноязычных фраз и курсива, специфического синтаксиса и абстрактной лексики он переводит актуальный для содержания его записи смысловой пласт стихотворного отрывка собственного сочинения из поэтического плана в прозаический. Но делает это не как в приведенной выше записи, а методом замены некоторых слов стиха на знаковые для прозаического текста слова: «Варшавский съезд, сочиненный Горчаковым, напоминает мне мой святочный куплет о Государственном совете. Он может пригодиться здесь с некоторыми изменениями» [299] . Далее следует стихотворный отрывок. Из всех дневниковедов, применявших слово с различным стилистическим заданием Вяземский выполнял эту процедуру с наибольшим мастерством. Он менял стиль в зависимости от содержания записи не путем чередования разных словесно-речевых форм, а посредством проникновения слов, фраз, отрывков одной стилистической окраски в текст с другой языковой организацией, а также путем семантической переакцентировки различных смысловых пластов слова. Работа в этом направлении носила последовательный, целенаправленный характер и была частью его задачи «ввести жизнь в литературу и литературу в жизнь».
299
Вяземский
Динамика речевых форм в дневниковом жанре свидетельствовала о поисках авторами выразительных средств, адекватных их творческим замыслам. Меняющиеся в процессе исторического развития дневника представления о его природе и месте в жанровой иерархии интенсифицировали процесс стилистической дифференциации.
Глава шестая
КОМПОЗИЦИЯ И СЮЖЕТ
1. Специфика композиции дневника
Композиция является настолько же важной категорией дневника, насколько и литературно-художественного произведения. Этому есть свидетельства самих дневниковедов. Так, С.Я. Надсон в самом начале своего юношеского журнала отмечал: «Однако я начинаю бросаться, а надо описывать, как я и намеревался, по порядку» [300] . Понимание того, что изложение событий должно проводиться в определенном порядке, свойственно уже начинающему дневниковеду. Более опытный дневниковед К. К. Романов также отмечает нарушение заведенного в своем журнале порядка: «Понедельник. 22 <августа 1888 г.> <...> Я замечаю, что за последнее время пишу дневник очень бестолково» [301] .
300
Надсон С.Я. Дневник. – С.Я. Надсон Проза. Дневник. Письма: В 2 т. – СПб., 1912. Т. 2. С. 8.
301
Романов К.К. Дневник. Воспоминания. Стихи. Письма. – М., 1998. С. 126.
Важность композиции как составляющей жанровой структуры дневника не означает, однако, ее сходства с этой категорией в художественной прозе. В большой литературе последовательность частей произведения отражает его эстетическую концепцию. В дневнике она, на первый взгляд, воспроизводит порядок событий, которому подчиняется автор, стремящийся сохранить объективность в их описании. Чем точнее дневниковед излагает факты в их связях, тем лучше он выполняет свое жанровое задание.
Такая концепция композиции начисто лишает автора дневника творческой самостоятельности и отводит ему роль регистратора событий, каковым он на самом деле не является. История дневникового жанра дает такое обилие способов оформления записей и компоновки событий, что вопрос о фатальной зависимости автора от порядка их протекания отпадает сам собой. Тем не менее во всем этом разнообразии можно выделить определенную закономерность, позволяющую говорить о наличии нескольких принципов организации материала дневников. Эти принципы отличаются от композиции в ее художественном понимании, но также относятся к области построения, упорядочения, последовательности содержания. В этом отношении композиция дневника и композиция художественного произведения являются тождественными категориями.
Понятие композиции как компонента формы предполагает наличие завершенной структуры с устойчивыми элементами. Композиция служит выражением идейного замысла произведения.
Особенность композиции дневника состоит в том, что она организует материал почти всегда незавершенного произведения, работу над которым автор может прервать в любой момент. Кроме того, планы автора относительно его дневника могут меняться со временем, а вместе с ними подвергается деформации и структура дневника. Особенной интенсивностью такой процесс отличается в дневниках периода индивидуации. Эти дневники сложны не только по своему составу (см. гл. I), но и с точки зрения работы авторов над ними. Так, дневники Н. Тургенева, Дружинина, Добролюбова состоят из разных по своей жанровой функции тетрадей или из разрозненных, содержательно не связанных между собой фрагментов, в которых нелегко найти идейное ядро и скрепляющие их средства.
Ввиду неоднородности построения дневников вопрос о композиции не может сводиться к единому структурно-организационному принципу, свойственному этому компоненту их формы. Речь может идти о двух точках зрения на композицию дневника. С каждой из них может быть рассмотрена только одна группа дневников. К первой группе относятся дневники, композицию которых можно анализировать, охватывая дневник в целом, во всех его различных частях или тетрадях. В этом случае мы имеем дело с широким пониманием композиции. Понятие композиции в узком смысле относится не к дневнику как целому, а к его основному структурному элементу – подневной записи. То есть анализу надо будет подвергнуть построение отдельной записи. Такое разграничение позволит определить как типы, так и разновидности дневниковой композиции.