Русский Париж
Шрифт:
Он прославился в Отечественную войну, и в 24 года стал генералом. В 1814-м Александр I сделал его своим флигель-адъютантом.
Когда началась Французская революция 1830 года, Павел Дмитриевич Киселев был назначен царем управлять Молдавией и Валахией. Семь лет спустя он занял пост министра государственных имуществ Российской империи.
Братья Киселевы любили Францию, прекрасно знали ее историю и литературу, лично были знакомы с французскими политическими деятелями, учеными, писателями. Возможно, отчасти поэтому, после Крымской войны, император Александр II назначил Павла Дмитриевича Киселева послом в Париж.
Николай I предпринял решительные меры, чтобы весть о революции в Париже не просочилась в Россию. Во все жандармские отделения Империи были разосланы секретные предписания о сохранении в тайне новостей из Франции.
Русским газетам и журналам запрещалось упоминать о народном восстании в Париже. Зарубежная пресса, доставленная в империю, арестовывалась, а письма из-за границы тщательно перлюстрировались.
Но скрыть Французскую революцию от подданных Российской империи не удалось ни в Петербурге, ни в Москве, ни в провинции. Бурные июльские события 1830 года обсуждались и в аристократических салонах Петербурга и Москвы, и в военных частях, и в учебных заведениях, и среди чиновников и купцов.
Многие русские литераторы с сочувствием, и даже с восторгом, отнеслись к Французской революции 1830 года. Десятки анонимных стихотворений и статей о восстании в Париже ходили по рукам во всех крупных городах России.
Шестнадцатилетний студент Московского университета Михаил Лермонтов написал стихотворение «30 июля. — (Париж) 1830 года». В нем поэт обличил французского короля Карла X и восторгался революцией:
… Ты полагал Народ унизить под ярмом. Но ты французов не узнал! Есть суд земной и для царей, Провозгласил он твой конец. … И загорелся страшный бой; И знамя вольности, как дух, Идет пред гордою толпой…Откликнулся на революцию в Париже и другой русский поэт Александр Полежаев:
Когда б заместо фонаря, Который гаснет от погоды, Повесить нового царя, То просиял бы луч свободы.В 1830 году Полежаев служил на Кавказе и участвовал во многих сражениях. Когда он узнал о революции в Париже, решил бежать во Францию, чтобы сражаться на стороне восставшего народа.
Друзья отговорили. Ведь такой побег командование расценило бы как дезертирство с театра военных действий. Это грозило смертной казнью.
Живо интересовался июльскими событиями в Париже и Александр Пушкин. Он назвал народное восстание 1830 года «самым интересным временем нашего века».
В России распространялись революционные произведения не только соотечественников. Получило известность и стихотворение Виктора Гюго «К молодой Франции».
Московские студенты сочинили музыку к этому произведению и распевали его на своих тайных вечеринках:
Три дня, три ночи, как в горниле, Народный гнев кипел кругом, Он рвал повязки цвета лилий Иенским доблестным копьем… О, будущее так обширно! Французы! Юноши! Друзья! ВОсенью шеф жандармов, начальник Третьего отделения Александр Бенкендорф доложил Николаю I, что немало русских подданных приняли участие в революционных событиях в Париже:
— Они сражались на городских баррикадах, брали штурмом Лувр, обучали парижан военному искусству. Русские женщины оказывали медицинскую помощь бунтовщикам и собирали деньги для нужд восставших… Вызывает опасение и тот факт, Ваше Величество, что дворяне и разночинцы Российской империи, находящиеся в Париже, единодушно выступают против французского монарха…
— Можно ли получить список всех русских, кто участвовал в свержении короля? — поинтересовался Николай Павлович.
Бенкендорф развел руками:
— Беда в том, что они вступили в революционные отряды под вымышленными французскими именами, скрывая принадлежность к своему отечеству. Лишь некоторых из лжефранцузов удалось выявить нашим агентам.
Император нахмурился и недовольно приказал Бенкендорфу:
— Что ж, давайте список хотя бы этих «некоторых». А своим служащим, Александр Христофорович, велите усердней работать!..
Николай I внезапно смолк, подошел к глобусу, недавно подаренному принцем Леопольдом Саксен-Кабургским и ткнул пальцем в то место, где был указан Париж.
— Ну, почему этот город так опьяняет русских? — вздохнул император.
Бенкендорф не нашелся, что ответить, но понял: аудиенция закончилась. Он поклонился и повернулся к выходу из кабинета.
Лишь теперь на его лице появилась растерянность. Вспомнились слова опытного царедворца Нессельроде: «Чем короче аудиенция, тем больше становится расстояние между государем и вами…».
Первыми в «парижском списке» Бенкендорфа русских участников революции оказались братья Александр и Николай Тургеневы.
Один из агентов во Франции докладывал шефу жандармов, что Александр Иванович Тургенев постоянно ведет дневник, который называет «Журналом». В этом «писании» собрана «вся крамола Европы».
Приятель Тургеневых Дмитрий Свербеев в дни пребывания в Париже прочитал, с позволения автора, записки, о которых упоминал агент Бенкендорфа.
«Из жизни Александра, составленной по его журналам, можем мы узнать лондонское, венецианское и особенно парижское общество…» — писал Свербеев. Он также отмечал, что Александр Тургенев — «неутомимый и прозорливый» и не боится бывать в гуще политических, даже очень опасных событий.
В Париж Александр приехал до начала Июльской революции 1830 года.
Он сразу познакомился со многими политическими и общественными деятелями Франции. В основном с теми, кто выступал против Карла X: Гизо, Гюго, Констан, Лафайетом, Шатобрианом.