Русский Робинзон
Шрифт:
Потом Лисицын осмотрел имущество корабля и нашел все необходимое для фермерского хозяйства. У молодого человека разбежались глаза при виде множества красивых и полезных вещей. Он радовался, как ребенок, однако по строгом размышлении понял, что обременять себя вещами бесполезными неблагоразумно, а потому надобно сделать выбор, что взять, а что оставить.
— Послушай, — сказал он Василию, — случай свел нас жить вместе; будем же, как братья, делить все пополам, и горе, и радость, и нужду, и довольство. Давай обдумаем хорошенько, что для нас полезнее будет взять из этих вещей.
— Ваша правда, — отвечал Василий, — Бог судил нам жить вместе, но вам — как барину, мне —
— Нет, Василий, я так не согласен. Будем жить один для другого и без общего совета ничего не делать, а Петруша будет нам младшим братом.
— Что вы удумали? — весело вскричал Василий. — Чтобы крестьянин был барину братом? Располагайте мной как верным слугой и работником, а из Петруши я сделаю себе помощника, и будем жить как Бог велел. Когда ж спросите моего совета — отвечу всегда по совести.
— Так посоветуй же, с чего начать разгрузку корабля? — спросил Лисицын, убедившись, что Василий еще не в состоянии понять его мысли о братстве и равенстве.
— Вестимо с чего, надо спасти живую тварь. За ночь корабль может сняться с мели, так что же животине пропадать. Снег, почитай, стаял, местами трава прошибла, стало быть, стадо само пропитается и нам не сделает помехи.
— А не лучше ли нам самим остаться на корабле, пока его снесет ветром с мели, и отплыть к обитаемым местам; нас трое, авось как-нибудь справимся с парусами. — Что вы, барин! В трюме такая течь, просто беда.
— Тогда начнем выгружать, — вздохнул Лисицын.
Оба товарища перенесли на берег Петрушу, потом овчарок, кур и овец; с большим трудом согнали с палубы корабля в воду коров и рабочих волов. Едва солнце закатилось, вся скотина была собрана на возвышенной полянке, совершенно освободившейся от снега, где жадно ела затхлое корабельное сено.
Петруша ночевал в хижине, а Лисицын с Василием и овчарками остались стеречь стадо. Одну собаку звали Барбосом, другую — Серкой. По правде сказать, было что стеречь: восемь холмогорских дойных коров поражали знатока своей красотой и молочностью, бык той же породы был образцом силы, шестнадцать украинских волов, редкие по величине, толстоте шеи и ширине груди, обнаруживали необыкновенную силу, двадцать шесть овец оказались чистой романовской породы. Лисицын с детства любил хороший рогатый скот, и потому восторг его был полным.
Всю ночь они провели с Василием. Это был малый сорока лет, простой, добрый, веселый, трудолюбивый и набожный. Василий и Сергей Петрович стали совершенно друзьями.
На другой день Лисицын, поджарив в плошке столовую ложку соли, захваченной с корабля, распустил ее в стакане кипящей воды и, остудив, дал выпить Петруше натощак. От этого лекарства лихорадка больше не возвращалась. Об этом простом средстве Лисицын слышал от тетки.
С раннего утра товарищи опять отправились на корабль. В этот раз они спустили за борт восемь арб и нагрузили их двумя бочками солонины, несколькими окороками ветчины, шестью кулями ржаной муки, шестью мешками ржи, четырьмя мешками ячменя, пятью кулями овса и пятью кулями соли; кроме того, забрали множество сит и решет, двадцать веретьев и всю медную луженую молочную посуду. В каждую арбу запрягли по паре волов, которые легко вывезли тяжесть на берег и доставили ее к хижине.
Между тем снег повсеместно стаял и начала пробиваться зеленая трава. Скот уже не ел затхлого сена, волам и коровам стали давать понемногу овса.
Утром следующего дня Лисицын и Василий опять отправились очищать корабль. Теперь они нагрузили арбы семенами и земледельческими орудиями, взяли мешок озимой
В следующую ездку забрали с корабля все носильное платье и белье, небольшой перегонный медный куб с трубой и кранами, три бочонка с порохом, бочонок с дробью, два пуда свинца, бочонок с водкой, четыре охотничьих ружья, медный трехфунтовый единорог с шестью гранатами (единственная, казалось бы, бесполезная вещь, взятая по страсти Лисицына к артиллерии), чайный погребец с полным прибором, телескоп, две подзорные трубы, два компаса, два самовара, большой запас кухонной, столовой и чайной посуды, ящик с чаем, ящик с удочками различной величины, множество веревок, парусов, железа и чугуна, а также шестерни, колеса, подшипники, выломанные из машин, точило и два жернова от ручной мельницы.
Ночью пошел проливной дождь, подул сильный южный ветер, едва не сорвавший брезент с палатки, устроенной над вещами, взятыми с корабля. Потребовались усилия всех троих обитателей хижины, чтобы сохранить все в целости.
Утром Лисицын с Василием опять отправились на корабль, вооруженные топорами, с намерением забрать гвозди, доски и тес, оставшуюся муку и рожь, но корабль унесло бурей в море.
— Жаль, — сказал Лисицын, — что мы не перетащили на берег все вещи, теперь пропадут.
— Полноте жалеть, Бог и так был очень к нам милостив. Сколько полезных вещей он даровал нам по своей благости!
— Неужели ты думаешь, что Бог специально послал имущество этого корабля таким ничтожным людям, как мы?
— Всем хороши вы, Сергей Петрович, и душа у вас добрая, и сердце жалостливое, и умом одарены с преизбытком, да Божественной веры в себе не имеете. Если Господь промышляет о всякой твари, то тем паче о человеке. У нас и волос не упадет с головы без Его святой воли. Поверьте мне, хоть я и простой человек, но во всем вижу промысел Божий! Неужели вы думаете, что Господь творит что-либо без благой цели? Он послал вас ко мне, чтоб спасти мою жизнь, меня послал к вам на помощь, а обоим нам дал средство воспользоваться чужим добром, чтоб мы не знали ни в чем нужды.
— Ну, уж в этом ты не убедишь меня. Нас свел случай.
— Не сердитесь на меня за правду, Сергей Петрович, больно мне слышать от вас такие речи. Не далее, как вчера, вы рассказали мне свою жизнь. Сами же сознались, что вели бесполезную, распутную жизнь; любили одного себя, а всех остальных людей считали дрянью. Господь, зная ваше доброе сердце, не прогневался на вас до конца, но смирил вашу гордыню, водворив в этой пустыне. Потом, припомните, вы умирали от голода и пусть без веры, но призвали Господа. Он тотчас же спас вас от неминуемой смерти. А когда вас медведь преследовал на дереве, ради одного возгласа вашего «Господи, помилуй!» сейчас же милосердый Отец наш послал вам спасение. Молитва спасла вас, а не случай! Нет, Сергей Петрович, это Богу было угодно, чтобы вы оставались здесь для получения даров Его. Уверуйте в Бога, молитесь ему от всего сердца и благодарите за благодеяния, от него получаемые, и жизнь никогда не будет вам в тягость, а смерть сделается не страшна.