Русский самородок. Повесть о Сытине
Шрифт:
Придя в лавку, Иван Дмитриевич застал такую сцену: несколько покупателей разглядывали развешанные на стенах картины с желтолицыми японцами, падающими с горящего корабля в море. Другие рылись в житиях святых; третьи спрашивали, какую бы выбрать книгу постраншее «Громобоя», а сам Палилов душераздирающим голосом кричал на Анюту:
– Где «Робинзон»? Ты меня без ножа зарезала, где «Робинзон»? Говори, дура!..
– Да сейчас только продала псаломщику…
Палилов, не заметив и не узнав Сытина, перепрыгнул через прилавок, выскочил за дверь и чуть не за ворот
– Почтеннейший, помилуйте, надо проверить, цену надо проверить, дайте-ка сюда «Робинзона»…
Псаломщик, недоумевая, подал книгу в роскошном переплете. Дрожащими руками, Палилов стал перелистывать «Робинзона» и нашел десятирублевую красненькую бумажку.
– Спасибо, почтеннейший, берите обратно «Робинзона». А ты, ворона, растяпа, гляди, чем торгуешь!..
– А откуда же я знала, что вы так прячете деньги? – оправдывалась Анюта.
Иван Дмитриевич снял фуражку и, обращаясь к хозяину лавки, сказал:
– Мое почтение, «почтеннейший», здравствуйте, как поживаете? Как торг идет?..
– Ай, ай, Иван Дмитриевич, собственной персоной! Как я вас не приметил, простите. Какими судьбами занесло вас в родные края?..
– Езжу, «почтеннейший», скуку разгоняю.
– Анюта, торгуй, а мы с Иваном Дмитриевичем в трактир… Встреча-то какая!.. Ай, ай…
В трактире, конечно, водка и две больших копченых щуки. Галич славится щуками, там их в озере полным-полно. Выпили по рюмочке, и тут же Сытин решил припереть Палилова к стенке:
– «Почтеннейший», а где те два могильных памятника, которые, помните, я отправил из Нижнего и за доставку вам и братцу Сергею уплатил щедро?
– Ой, Иван Дмитриевич, все-то вы помните… Да где же им быть, на кладбище, конечно… Куда же крестам деваться… – Сказал это Палилов и покраснел до ушей.
– Врешь, «почтеннейший»! Говори правду!
– Простите грешную душу, Иван Дмитриевич, оба креста мы довезли до Костромы и там, по согласию с вашим братцем Сергеем Дмитриевичем, продали и денежки часть пропили, часть на пароходе в карты продули… Поехали мы тогда с ярмарки с шиком, а в Костроме остались с пшиком…
– Вот так бы и говорил… Допивай тут один, а я пошел. Та-акие памятники были! Ну, Палилов, сам сатана тебя будет палить на том свете!..
– И братца вашего тоже…
– Серега мерзавец, барабошка, в отличие от тебя он неопалимый, к сожалению. Его и пуля не берет; в пятом году в Серегу драгуны стреляли. Пуля прошила воротник, а шею не задела…
Сытин холодно расстался с «почтеннейшим», вышел из трактира, взял на станции из камеры хранения кожаный саквояж, купил билет первого класса на проходной сибирский поезд и – в Петербург…
Через сутки он был в Петербурге. Но отдых есть отдых. Сытин отвлекся от деловых хлопот и всякой сутолоки. Он даже не зашел ни в книжный магазин товарищества, ни в отделение «Русского слова», и даже ни одному из своих друзей по телефону не позвонил, а спрятался от всех в «Знаменской» гостинице и размышлял, где и как провести время в стороне от тревог.
Но не будешь же все время находиться
Толковый редакционный аппарат из военных специалистов и энтузиастов выпустил первые два тома в отличном издании. Сытин и редакция, и весь комитет были уверены, что, выпуская Военную энциклопедию, они делают большое и благородное дело в интересах усиления боевой мощи армии. Как в редакции шли дела, Сытина мало тревожило. Он доверял надежным, образованным военным специалистам-патриотам и в эти дни не собирался в редакцию заходить. Но его заметили генерал Величко и военный юрист Владимир Александрович Апушкин, возглавлявшие редакционный аппарат энциклопедии.
– Как же так! Иван Дмитриевич, вы находитесь в столице и не заглядываете в свою редакцию! Просим к нам пожаловать.
Сытину было неудобно отказываться, ссылаясь на то, что он придумал себе поездку для отдыха. Кто поверит, какой же отдых в Петербурге?.. В тот же день в сопровождении двух генералов он обошел все отделы редакции – военно-морской, армейский, технический. Осмотрел, похвалил, а генералы завели его еще в кабинет главного редактора и занялись уговорами.
– Иван Дмитриевич, вы пошли нам навстречу, взяв на себя издание, так будьте великодушны, без перебоев, своевременно выплачивайте гонорар и не скупитесь на расходы по оформлению. Ведь дело-то какое!..
– Сдаюсь, господа, сдаюсь! – соглашался Сытин, – Но, ради бога, учтите, что я себя временно выключил от дел и взял отпуск.
– Так обещайте, Иван Дмитриевич, не обижать нас, – настаивали «энциклопедисты».
– Даю слово!..
От кого-то еще узнал о пребывании Сытина в гостинице бывший редактор газеты «Россия» Георгий Петрович Сазонов. Пришел к нему в номер, пожаловался на свои житейские огорчения, да попутно, совсем нечаянно, растравил и Сытина:
– Зря вы, Иван Дмитриевич, вбиваете деньги в Военную энциклопедию. Ухлопаете миллиончика два-три не за понюшку табаку. Ни царь, ни военное министерство не ощенят эту вашу благость.
– А разве я для того даю деньги, чтоб царю понравиться? Японец мне подсказал мысль и другие державы, где военная литература в чести, а у нас ее нет, – ответил Сытин Сазонову.
– Так-то оно так, но ваша Военная энциклопедия, может быть, и пригодится, но в самой минимальной степени. Военная наука и техника быстро шагают вперед, за новизной не угнаться. А констатировать устаревшее – мало пользы. А не лучше ли, Иван Дмитриевич, вашему товариществу часть оборотных средств обратить на другое: построить свою бумажную фабрику… Строить надо где-то на севере, предварительно выбрав лесную базу и даровую водную энергию, и чтоб судоходство было. В Карелии есть такие места. И еще мой вам совет, не обижайтесь только, – предупредил Сазонов, – я часто думаю о вашем деле, наверно потому, что своими делами не загружен. У ваших рабочих вновь возникали экономические требования. Как вы откликнулись?