Русский шпион-инопланетянин
Шрифт:
Знакомится с ним девушка. Он её любит. Знакомится другая. Он и эту любит. Знакомится третья. Он любит третью, понимаешь? Кто-нибудь, допустим ты, берёт его за шкирку и ставит перед первой девушкой. Он снова любит первую. Резюмируем - куда смотрит, туда и любит. На полном серьезе. Не просто трахает, а ещё и любит. Пытались изолировать, не показывать лиц противоположного пола. Не получается. Чахнет, хиреет, впадает в депрессию. Объекта, который его "закрючил", начинает недолюбливать.
В общем, неизлечим.
Чтобы эксцессов не было, провожу
Я, мазнув ещё на всякий случай по кнехту, к которому вообще никто не прикасался, забрал свою ополовиненную бутылку, и пошел обратно на мостик.
В воздухе уже слышался тихий, комариный зуд - это подлетал самолет.
– Всё, Боня прорезался, садится, - сообщила Холли глуша двигатели.
– Иди на ют, отдай оба якоря. Потом поднимем, пусть дрейфует. До ночи далеко, судно по-любому обнаружат. Опасность столкновения минимальна.
Открыв карту морских течений, глубин и прочей ходовой непонятности в корабельном компьютере, она поморщилась.
– Мелковато здесь. Тридцати метров не набирается. Ничего, зато течение приличное, отнесет посудину подальше и ажур.
Посмотрев на мою физиономию, объяснила:
– Я там, из носового трюма, лебедкой Нафаню с Эриком выдернула (соответственно Нарвал и Эрликон - автоматические пушки калибром 20 и 25 мм), плюхнула за борт. Два ящика российских Ф-1, четыре "калаша" и две "эмки". Туда же. Видать Бузибы арсенал был.
Я боднул соглашающе головой и побежал на нос корабля, отдавать всё, что меня попросили.
Как раз в бытность мою на упомянутом носу, приводнилась и подчалила к борту одномоторная Цессна. Причём, надо отдать должное, сделано это было так красиво и элегантно, что не в каждом боевике увидишь. Остановившись метрах в двадцати от борта, самолет заглох. На поплавок выскочил наш сиреневый Боня в шортах и гавайской рубашке. Одним движением сграбастал тоненький, метательный линек, с грузом на конце, и ловко метнул мне прямо в руки.
"Ларек! Что ты на Боню напраслину возводила!? "Ни петь, ни рисовать!", - попенял я Лоредене, закрепляя уже подтянутый трос на корабельный кнехт.
– Абсолютно нормальный, адекватный парень. Ловкий мэн".
"Я говорила об ОБЫЧНОМ состоянии. Он сейчас в таком стрессе, как если бы тебя паровоз переехал. Трусит по страшному. Он мне однажды говорил, успокойся, не в постели, я Боню не "пробовала", мы с ним "подружки".
Так вот, ему как-то старая цыганка сказала:
– А что тебе гадать? Не угадаешь. Твоя судьба - химера".
Я пожал оказавшуюся неожиданно крепкой руку, поднявшегося на борт, и мы пошли с ним в нашу каюту. Там уже собрались
Мы только полузашли в выломанную дверь, как Боня тихо вздохнул и мешком осел в обмороке. Всё это отметилось каким-то боковым зрением. Я во все глаза смотрел на Химеру.
– Ой, Бона...
– сказала она, глядя на поверженного дважды "бегуна по небу".
И столько в этом "Бона" было детской радости, света, радостного изумления, какой-то всепоглощающей любви... Женской, одновременно материнской, небесной, чудесной, не знаю какой... Я даже обнаружил, что у меня в носу пощипывает.
Она каким-то непонятным движением "перетекла" в наш угол, села в свою нечеловеческую позу, положила Бонину голову себе на колени. И прицеловывая, что-то мыча, бормоча, может напевая... Нет, неправильно, не хватает у меня слов... Скорее уж это напоминало мурлыканье умиротворенной, счастливой кошки. А Боня... тихонько спал, по-домашнему посапывая. У него, даже у спящего, было выражение лица, как у долго шагавшего и достигшего своей цели человека. Хлебопашца, хорошо сделавшего своё дело. Воина, победившего в долгой и затяжной битве. Выражение счастья.
Глаза у Химеры снова стали огромными, "мультяшными" и светились. Никогда не знал, что существует черный свет. Оказывается, бывает.
– Он сейчас очнется. Он устал. Проснется отдохнувшим и выздоровевшим - улыбнулась Хима, почти, как нормальная девушка.
"Ему сорок, ей семнадцать. У меня такое ощущение, что она старше его, как минимум на сотню лет. А то и больше..." - прошептала мне в голову Жора.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. СНОВА ИНОПЛАНЕТЯНЕ.
Мы улетели с корабля. Боню, Гейша из-за штурвала выгнала. Они с Химой уселись на задних креслах восьмиместного салона, прижались, и что-то бесконечно друг другу рассказывали. Не произнося не слова. Мне кажется даже не мысленными образами, как мастаки разговаривать здесь все. А просто, глазами, душой, всей своей сущностью.
Долетели до Таррагоны, там нас встретил Вжик. Классный, седой Пилот. Сперва хотел рявкнуть за что-то на Боню, но посмотрел в глаза Химе и сказал:
– Ты права. Он действительно хороший. Береги его, счастья вам, ребята.
В Реусе мы поменяли самолет, и Пилот домчал нас до Мадрида. Там Боня с Химой отправились домой, на базу. А Гейша, Холли и я, сели на рейсовый до Майами.
– Зря полетели, ох зря...
– услышал, когда самолет поднялся в воздух.
Дэха так долго со мной не разговаривал, что я сначала даже не понял, кто это ко мне обращается. Начал соображать, тут включился "монитор", где за своим столом сидели Йося с Дэсей.
Против обыкновения, мои инопланетные друзья не ржали и не улыбались, а вели себя как-то напряженно. Йоська что-то малевал на краюшке стола.