Русский Сонм. Дилогия

Эльтеррус Иар

* * *

Через двое суток выяснилось, что нормально Ит может спать только в присутствии Фэба. Нет, он засыпал на час-другой днём, если с ним находились Кир или Скрипач, но просыпался очень быстро, а лекарства, которые начал осторожно пробовать Марк, не действовали.

Через четверо суток ситуация выглядела примерно следующим образом: по ночам Фэб «работал снотворным», а днём – сидел в коридоре неподалёку от квартиры, которую занимала семья, готовый в любую минуту подойти, если потребуется его помощь. Всё это время семья его игнорировала – и он отлично понимал, почему. Наверное, будь он на их месте, то чувствовал бы ровно то же самое… Спал Фэб мало и урывками. Иногда удавалось подремать в коридоре, положив под голову сумку с вещами, иногда – ненадолго прикорнуть рядом со спящим Итом ночью. Пару раз за это время он заказывал себе что-то поесть, но кусок не лез в горло, и еда (хорошо, что это были концентраты) перекочевала в результате во всё ту же сумку. Фэб отрешённо думал, что, будь он старым, таким, как тогда, когда умер, он бы не выдержал такого ритма так долго – но сейчас он молод и совершенно здоров, и сможет, наверное, продержаться столько, сколько потребуется.

На седьмые сутки к нему, снова сидящему в коридоре, подошёл Кир. –  Иди в квартиру, – ледяным голосом приказал он. – Хватит нас позорить. Мы оплатили твою комнату. Возвращайся. Фэб поднял голову – в глазах Кира явственно читалась холодная злость напополам с гадливостью. –  Не надо, – беззвучно ответил Фэб. –  К сожалению, надо, – скривился Кир. – Тут, в Саприи, уже ходят слухи, что мы-де оплатили твоё воссоздание ради мести. И чья-то считка с бедной овцой, сидящей на сумке в коридоре, уже попала в Скивет. У нас и так положение хуже некуда, денег на три месяца осталось, и нам не нужны проблемы с работой из-за этих слухов. Поэтому, к сожалению, нам придётся какое-то время терпеть твоё присутствие. –  Не надо, – повторил Фэб. – Извините… я про это не подумал. В коридоре меня больше видеть не будут, обещаю. Он встал, поднял сумку, перекинул ремень через плечо. Они стояли друг напротив друга, два молодых рауф, один – с кобальтовыми, потемневшими от гнева глазами, второй – отчаянно желающий, чтобы его, вот прямо тут, прямо сейчас, прикончил первый… –  И куда же ты собрался? – ехидно спросил Кир. –  Вниз, – честно ответил Фэб. – Там есть старые склады и эллинги. И там лет сто никого не было, судя по слою пыли. Жить там нельзя, потому что коммуникации не работают, но там полно мест, где можно находиться днём и никто не увидит. Если это нужно, я объясню, где меня найти. –  Рыжий, подойди на секунду, – не повышая голоса, произнёс Кир. – Их величество не желает возвращаться в резиденцию, а желает совершать вояжи на каких-то заброшенных ярусах. Что скажешь? Скрипач вышел из квартиры и подошёл к ним. Коротко глянул на Фэба – в глазах точно такое же гадливое отвращение, – потом пожал плечами. –  Если честно, мне насрать, – ответил он. – Пусть идёт, куда хочет, лишь бы его тут не видели. Вообще, Фэб, твоё нытьё про искалеченную жизнь Ита было, пожалуй, единственной правдой, которую я от тебя в принципе слышал. Только маленькая ремарка – ты не только Иту жизнь искалечил. Мне тоже. Хорошо, что я сумел вообще это понять… и что моя жизнь в результате другая. И, надеюсь, в дальнейшем она тоже будет… другой. Но самое поганое то, что он, к моему огромному сожалению, даже после твоей смерти продолжал любить тебя, и только тебя. Это, знаешь, такой мировой закон – почему-то действительно хороших не любят. А вся любовь, вот такая вот самоотверженная и великая, достаётся всяким подонкам, которым на неё положить три кучи и которые, если чем и заняты, так только самолюбованием. Вот как ты, Фэб. – 

Рядом с тобой стоит твой муж, – Фэб ощутил, что его, помимо воли, начинает трясти. – И его муж – тоже. Его жизнь тоже стала… другой. –  Ой ли? – Кир рассмеялся. – Ну ты и тупица, Эн-Къера!.. Рыжий, он что, всегда таким был? Или притворяется? –  Чёрт его знает. –  Ты до сих пор не понял? – продолжал веселиться Кир. – Мамочки мои, Эн-Къера, ты разучился понимать разговорную речь? Может, тебе в письменном виде пояснить? Или догадаешься всё-таки? Или попытаешься понять, что сейчас говорил Скрипач? Фэб смотрел на них, чувствуя, что по всему телу забегали отвратительные холодные мурашки. –  Ну, для непонятливых придётся всё-таки отдельным порядком, – Кир посерьёзнел. – Может быть, ты поймёшь, какая ты мразь – хоть стыдно станет. Мы прожили вместе на Терре-ноль семьдесят лет, Эн-Къера. И за эти семьдесят лет я был с ним один-единственный раз. По очень сильной пьяни, надо признать. Был какой-то праздник… –  День рождения Берты это был, – напомнил Скрипач. –  Ага, точно. В общем, назюзюкались мы до совершенно свинского состояния, всем коллективом. В результате Рыжий и Берта утащились спать к ней, а я поволок отмывать Ита, который якобы убирал со стола и опрокинул на себя салат. Убирал – сильно сказано, от него вреда было больше, чем пользы. От меня, впрочем, тоже, – самокритично признался он. – Я был хороший. Ну очень хороший. Но что-то ещё соображал. В общем, после того, как с салатом было во всех смыслах покончено, мы с ним вдруг обнаружили, что сидим в моей комнате… и целуемся. И что нам как-то очень хорошо от этого дела, и, кажется, продолжение вполне может последовать. Оно и последовало. Я даже и не думал, что он вообще на такое способен, но той ночью он мне сумел доказать, что он – ничуть не хуже солнышка, и что он… не такой, каким я его себе представлял. До этого дня псих был… каким-то серым, невзрачным, а тогда – он словно раскрылся, и я увидел – он совсем другой. Неважно. В общем, утром я проснулся и обрадовался… дурак. Я тогда ещё был молодой дурак и не соображал некоторых вещей. Я подумал – как хорошо, всё налаживается, псих оттаял, наконец, а мы пятнадцать лет как были в браке, замечу – и, может быть, дальше всё будет уже совсем как надо. Скрипач невесело усмехнулся. Кир тоже. –  Эти спали ещё… Пошёл его искать. Сунулся в комнату – нету. Иду на кухню – тоже нету, а на столе записка. «Всё убрал, поехал в Борки, надо закрыть дом на зиму». В Борках у нас был очень хороший дом, да, Рыжий? Мы его сами строили… большой дом, который действительно надо на зиму закрывать – ставни на окна, цветы укрыть лапником… там много работы каждую осень, но дело не в том. Его не было двое суток. Потом приехал – как ни в чём не бывало. Шутил, смеялся. А потом… –  А потом я увидел, что у него левая рука забинтована до локтя, – продолжил Скрипач. – И другие тоже заметили. Берта пристала – что с рукой? Он ответил, что порезался стеклом – ставил ставню, задел окно, стекло разбилось. –  Только это было не окно, – Кир оскалился. – Нет, Фэб, это было не окно. Позже он Рыжему рассказал, что было на самом деле. На самом деле он сидел ночью и резал себе руку. Ножом. До кости. Нет, он не хотел покончить с собой. Он себя наказывал. И знаешь, за что? За то, что изменил – тебе. Со мной. И ему это понравилось. Больше это не повторялось ни разу. Есть методика для разрядки, так вот, максимум, что он себе позволял все последующие годы, когда становилось совсем уже хреново… он просил меня помочь. Это занимает десять секунд и с занятием любовью не имеет ничего общего. Так что все эти сто двадцать лет он был тебе верен. За исключением одного-единственного раза… и расплатился он тогда же. Причём платил сам. –  Теперь дошло? – поинтересовался Скрипач. – Ну что, Фэб? Испытываешь чувство законной гордости, не так ли? Классно ты опустил того, кто… Фэб, уже не слыша их, развернулся и побрёл по коридору прочь. Единственное, чего ему хотелось в тот момент, – это исчезнуть, пропасть, сгинуть. Чтобы его не было. –  Далеко собрался? – поинтересовались за спиной. – Эй, Эн-Къера! Он остановился, обернулся. –  Иди к себе, – приказал Кир. – Хватит устраивать театр одного актёра. Господи, что же делать… –  Это не так… – с трудом выговорил Фэб. – Когда… когда он придёт в себя, убейте меня, пожалуйста… другого я не заслужил… –  Вот ещё, разбежался, – скривился Кир. – Я тебе уже сказал, что руки об тебя пачкать не буду. Да и жирно это слишком, сдох, и нет проблем. Обойдёшься. Хотя двинул бы я тебе с большим удовольствием, надо признать. Ноги бы переломал и язык поганый вырвал. –  Я вот хочу, чтобы всю твою низость понял не только ты, но и он тоже. И чтобы он сам тебя послал. – Скрипач смотрел на Фэба неподвижным тяжёлым взглядом. – Чтобы он избавился от тебя. Чтобы стал от тебя свободен. Ри, конечно, тоже молодец – не нужно было соглашаться брать твой материал… но что сделано, то сделано. Ри, который до этого момента стоял у двери и слушал перепалку, решил, что настала пора вмешаться – сейчас дело принимало совсем нехороший оборот, к тому же Кир и Скрипач уже озверели от злости и могли натворить что-то такое, за что потом придётся долго расплачиваться. Он вышел в коридор и встал между Фэбом и Киром. –  Так, спокойно, – строго сказал он. – Давайте по существу. В данный момент присутствие Фэба нам необходимо. Ну? Ответа не слышу. –  Да, – неохотно подтвердил Кир. –  Славно. Значит, пока что нам придётся потерпеть его, а ему, по всей видимости, потерпеть нас. Я прав? Скрипач кивнул. –  К сожалению, да, – признал он. –  Отлично. Едем дальше. Присутствие в одной квартире крайне нежелательно… для всех. Так? –  Так, – ухмыльнулся Кир. – Я лично спокойно спать не смогу, зная, что эта мразь тут, за стенкой. Но если нет другого выхода… –  Кир, не перебивай, – попросил Ри. – Дослушайте. Я только что говорил с Сарой, агентом, и она согласна сдать за эту же сумму жилое помещение в километре отсюда. На этом же уровне. Точно такая же комната с ванной, просто в другой квартире. Этот вариант устраивает? Кир и Скрипач переглянулись. –  Неплохая мысль, – одобрил Кир. – Главное, чтобы он тут не маячил, а то я, не ровен час, могу сорваться и покалечить… случайно. Овца, твою мать. Святая невинность. –  Раз неплохая мысль, то так и делаем, – кивнул Ри. – И ещё одна просьба, мужики. Вы тут сейчас развели лирику, а нам всем не до неё. Если вам охота повыяснять отношения или подраться немножко, давайте это всё перенесём на неопределённый срок. Согласны? Далее. Вы сейчас оба – работать с базой и смотреть варианты, а я провожу Фэба – у него неподтвержденный статус, и моё присутствие, как поручителя, необходимо. Фэб шёл следом за Ри, ничего не говоря – тот, впрочем, тоже молчал. Где-то через полкилометра Фэб вдруг неожиданно для себя остановился. Он уже не мог больше и чувствовал это – за всю жизнь он, наверное, столько не плакал, сколько за последние дни. Вот и сейчас – он уронил сумку, упал на колени и изо всех сил ударил кулаками в стену. –  Это не так… это всё не так… – рыдания не давали говорить. – Это неправда!.. Я всегда… я никого в этой жизни не любил так… как его… и если я… что-то делал… или не делал… то только потому… что боялся, что будет хуже… – Горло сводило судорогой. – Мальчик мой… чудо… да я никогда… ни за что на свете… я бы себе руку отрезал… если бы это могло… хоть чем-то помочь… почему мне не верит никто… что мне сделать… чтобы… хоть кто-то мне… поверил… как бы я мог… убить… его… за что… я ведь кричал… потому что… я за него… испугался… что он этим поступком… господи… что он себе… сделал хуже… но что с ним сейчас… это не я!!! Почему… почему обвиняют меня… это не я, клянусь!.. я бы никогда… никто не верит… я виноват… но не в этом… Ри присел рядом с ним на корточки. Взял за плечи, развернул к себе лицом. Тяжело вздохнул, покачал головой. –  Я тебе верю, – просто сказал он. – Знаешь, почему? Потому что тебе верит Ит. Если бы он не верил, он бы… думаю, он бы не спал с тобой рядом. Поэтому мне кажется, что та часть сознания, которая у него сохранилась и работает, доверяет тебе на сто процентов. Да какое там, кажется, так оно и есть. А ребята… Фэб, прости им. Они озлобились от горя. Мне это знакомо, и слишком хорошо, чтобы… Чтобы этого не понять. И девчонки тебе тоже верят – это ведь Джесс и Берта попросили о комнате для тебя. Им тебя жалко. Но они не стали с тобой говорить. Во-первых, потому что тоже срывались, пока не узнали причину, и не по одному разу, во-вторых, потому что видят, насколько сильно ты сам себя обвиняешь, и просто не знают, что тебе вообще можно сказать. Фэб, успокойся, пожалуйста. Тебе действительно нужно отдохнуть и привести себя в порядок. Вставай и пошли. –  Спасибо… – прошептал Фэб беззвучно. – Ри, ты же знаешь… –  Знаю, – кивнул тот. – Вставай. Я-то знаю, а вот ты – не знаешь. Не понял, похоже. Кир… он ведь злится ещё и потому, что ревнует. Их сейчас вообще останавливает только Берта. –  Она меня ненавидит, – Фэб отвёл взгляд. – Даже разговаривать не стала. –  Ну, её тоже можно понять, – пожал плечами Ри. – Она ведь видела самое начало. –  Начало чего? – севшим голосом спросил Фэб. И тут до Ри дошло – он ведь не знает! Он не знает – ни-че-го!!! С ним никто не говорил, всё, на что он сейчас ориентируется – обрывки их разговоров, которые он мог случайно слышать. Эти сто двадцать четыре года, почти сто двадцать пять, прошли мимо него, полностью, и он… он вообще не имеет представления обо всём этом безумии! –  Слушай, пойдём, – попросил Ри. – Ты хоть умоешься до того, как придёт Сара. Ну не годится это, с таким лицом… и впрямь кто-то что-то подумает не то. Давай, вставай. Снимем комнату, и я тебе расскажу кое-что. О нас всех. –  Надеюсь, не настолько плохое, как то, что рассказал Кир, – пробормотал Фэб. –  К сожалению, много хуже. Твоя смерть, Фэб, стала камнем, который стронул такую лавину, что мы сейчас с трудом представляем, что нам делать дальше. И уже не только мы. Иногда я думаю, что лучше бы тебе действительно было пройти воссоздание. Хотя как знать. Такие вещи всё-таки решать не нам…

14

Девять

Окист

Лхус

Дни тянулись за днями, и, хотя не менялось ничего, все постепенно стали успокаиваться. Иту стало, кажется, немного лучше – по крайней мере, он уже не плакал так, как в те ужасные девять дней, он нормально спал и даже начал потихоньку есть, правда, кормить его приходилось с ложки. –  Ну и что? – искренне удивлялась Берта. – Знали бы вы, как он со мной возился… Нет, Кир, это надо было видеть – каждый день в шесть утра он мотался на рынок за творогом, я его умоляла этого не делать, но, думаете, он хоть раз меня послушал? В больницах торчал день и ночь, вообще не отходил. Джесс, я теперь знаю, что это такое – когда тебя любят и за тебя жизнь отдать готовы. Вот он был готов. И если так получится, что придётся всегда теперь… вот так… то я всегда и буду вот так. И ни за что его не брошу. К сожалению, кроме Ита, существовало множество других забот. Нужно было как-то устраиваться, нужно было подыскивать работу, но пока что ничего не получалось. Окист был, мягко говоря, патриархальным миром. Жизнь тут текла неспешно, неторопливо, и та редкая удача – когда Берте предложили и место в клане, и подработку – больше их не посещала. На рассмотрение кандидатур любой работодатель отводил не меньше месяца; соискателей могли вызывать на собеседование раза три-четыре. Более или менее приличных мест было мало, и предпочтение, разумеется, отдавали своим, а не приезжим. На четвёртой неделе Ри был вынужден признать, что над ними явно издеваются. В этот раз отклонили Джессику (должность оператора слежения на морской станции) и Кира (помощник распределяющего дополнительное снаряжение в воздушных эллингах Саприи). –  Что у нас на сегодня ещё было? – поинтересовался Ри у Скрипача. –  Так… Пинок должен был, по идее, получить ты… –  Это где? –  На бороде, блин. Пищевой синтез, что-то вроде лаборанта… Так вот, должен был, но не получишь, потому что место час назад занял выпускник местной школы. У него уровень явно выше, чем твой, так что, гений, на сегодня мы все свободны. –  У Ита сейчас кто? – Ри плюхнулся в кресло. –  Должна была пойти Берта, но они с Джесс отправились заниматься с жаждущими русского языка, поэтому у Ита сейчас сидит отвергнутый очередным работодателем Кир, – доложил Скрипач. – Ри, труба на самом деле, – сказал он уже без бравады в голосе. – Это полная труба. Есть места только на сбор. –  Овощи? – с неприязнью спросил Ри. –  Они самые, – уныло кивнул Скрипач. – Там даже связью пользоваться запрещено. Здорово, да? Ри обалдело уставился на него. –  Почему? – вопросил он. –  Чтобы не упёрли генную модель какого-нибудь суперкабачка. Я уже просто не знаю, что делать, – Скрипач поник. – Мы так долго не протянем. А ещё этот всё никак не поправляется… И неизвестно, поправится ли вообще.

* * *

Фэб объяснил, что с Итом надо почаще разговаривать. Причём не гнать поток сознания и невесть что, а говорить о каких-то конкретных вещах – рассказывать о погоде, о событиях, которые произошли за время отсутствия. И – спрашивать. Обязательно спрашивать. Удобно ли сидеть или лежать, не мешает ли что-то, не холодно ли, не жарко? То есть не монолог, а подобие диалога. Можно приносить с собой что-нибудь – неважно, что именно. Новые предметы обязательно давать в руки, если вещь имеет приятный запах – подносить к лицу.

Общаться. –  Бывали случаи, когда выходили совсем безнадёжные, – объяснял он Берте и Джессике. – А он и близко не в таком состоянии, поверьте. Он действительно здоров, ну, может, в каких-то мелочах не очень, но… Правда, бывает гораздо хуже. Он, конечно, молчал о том, что выводили – не людей. Выводили Контроль. А это совсем другое. И о том, что «здоровье», которое он видит, причём и у Ри, и у Скрипача, и у Ита, вызывает у него оторопь. Что если сейчас начать заниматься этим «здоровьем», его можно попробовать привести к подобию нормы через несколько лет. Но про всё это он молчал. Не место и не время. Не до того. …Сейчас Кир сидел с Итом и потихоньку с ним разговаривал. До этого они успели сходить в ванную, выпить полстакана воды, сидя на широком подоконнике, посмотреть в окно полчасика, а потом Кир заметил, что Ит вроде бы устал и отвёл его в кресло, которое с неделю назад они поставили у окна. –  Хотел бы я тебе что-то хорошее рассказать, да не получится, боюсь, – Кир сел рядом на стул, по привычке взял Ита за руку. Тот смотрел в пространство, куда-то мимо Кира, и на лице у него застыло всё то же выражение отрешённости и безразличия. Кир вздохнул, уж очень тяжело ему было переносить то, что он сейчас видел, но он тут же собрался, сосредоточился и принялся рассказывать. – Так вот. С работой мы сегодня пролетели, и Джесс, и я. Джесс вообще обошла какая-то малолетняя швабра, у которой якобы есть какой-то диплом – чуть ли не океанолог. На такую грошовую работу, и с таким дипломом? Да в жизни не поверю. Но с ней, думаю, в следующий раз получится, её воссоздали первой, и ей должны скоро статус подтвердить. Она, конечно, ужасно расстроилась, так рассчитывала на эту работу, и такой облом. Ри ходит мрачный, как туча, потому что его тоже никуда не берут, и раздражается на всех, по поводу и без повода. Ну, ты его сам сегодня видел. А меня на работу не взяли из-за того, что я рауф. Прикинь? У вас, говорят, лицо. Какая разница, отвечаю, в эллингах работают в ветрозащитных масках, да и кто моё лицо рассматривать будет? Всё равно, вы не годитесь. Рост у вас слишком большой. Тьфу ты, пропасть… – Он раздражённо засопел. – Слов нет. Так, как Фэб, я не умею, надо сказать. Вот этот – он себе, похоже, занятие отыскал. Тут есть какой-то благотворительный курс по медицине, для вольнослушателей, соискательский. И он на него решил пойти, через клинику Лурье, Найти рекомендовала. Ему тоже говорят: мол, не возьмем, потому что вы рауф. Но этот… ему палец в рот положи, он руку откусит. А покажите мне, отвечает, закон, где написано, что рауф не имеют права проходить этот курс. Нет такого закона! Рекомендация есть, натурализация тоже скоро будет, а закона нет. Тогда ему говорят – мы вам отказываем, потому что должен рекомендовать совет Саприи. Он – в информации о курсе такого не написано. В общем, сегодня он снова туда попёрся и, думаю, придёт с положительным результатом. Умная сволочь, надо признать. Он ведь решил перехитрить их всех. После этого курса, как я понял, можно экстерном сдать все экзамены. Но никто этого не делает, идиотов нет – можешь догадаться, на каком уровне там принимают… и как валят. Но его-то не завалят, поэтому ему главное – получить статус, что эти курсы у него пройдены. А дальше – как кривая вывезет. – Кир сел поудобнее, потянулся, выпрямляя затёкшую спину. – Вот такие дела, псих. Так что скучать нам, выходит дело, что и некогда. Чего тебе ещё рассказать? Скучать вроде бы некогда, а я всё равно скучаю. Знаешь, я, когда ожил тут… я ведь не понял, что умер. Глаза открываю, светло, люди какие-то вокруг… А у меня первая мысль – мои-то где? Что случилось? Это мне потом объяснили, что я… случился. Да ещё двадцать один год назад. Оттуда почти совсем ничего не помню. Вроде бы помню, что было хорошо, но в то же время, помню, что мне там ужасно чего-то не хватало. Вас всех, наверное, – Кир вздохнул. – Я по вас скучал. А теперь вот по Котельнической нашей скучаю. По дому. По балкону, где курили. Тут ведь почти нигде нельзя курить, а сигареты

стоят столько, что покупать стыдно. Вот и скучаю. А знаешь, – он оживился, – больше всего я по еде скучаю! Очень хочется съесть что-то нормальное. Простое что-нибудь, без здешних заморок. Курочку с картошкой, помнишь, Берта в казане делала такую? Огромный казан, вниз лук, на него курочку, и картошку дольками сверху? – Он блаженно зажмурился. – Или суп с мясом, которого Рыжий всегда варил огроменную кастрюльку. Или гуляш с гречкой, или что-то такое ещё… что попроще… и чаю, чёрного, с сахаром. И с вареньем. А ты хочешь чего-нибудь? –  Лхус, – почти беззвучно ответил Ит, продолжая смотреть куда-то мимо Кира. –  Что?..

* * *

–  Ит, может быть, что-то другое? Чай, сок? – От напряжения у Кира вздулись вены на лбу – он не верил, что ему удалось «стронуть» ситуацию. Что «псих» ответил. –  Лхус, – снова повторил Ит. –  Ясно… Да, лхус тоже был бы очень кстати, – осторожно согласился Кир. Покивал. – Он вкусный. Рыжий всегда ягодки съедал, помнишь? Сто лет мы лхуса не видели, как пошла вся эта бодяга на Терре. Да, согласен… В комнату вошла Берта. –  Кир, там тебя ребята зовут, – спокойным голосом сказала она. – Ты к ним подойди, а я тут посижу. Хорошо? Кир кивнул и вышел. Конечно, они слушали комнату, и это правильно, это делается постоянно. Из комнаты он вышел нарочито спокойно, но вот через зал рванул уже бегом. В общей гостиной его встретили Скрипач и Ри – с вытянувшимися лицами, а Скрипач ещё и бледный, как снятое молоко. –  Так, и чего? – с порога спросил Кир. –  Ничего, – выдавил Ри. – Эндемик. Его сюда пять тысяч лет не ввозили. Можно купить через транспортников, но… –  Но это будет стоить столько, сколько стоит жильё и жрачка для нас всех за месяц, – закончил Скрипач. – Думать, впрочем, нечего. Кто со мной к транспортникам? –  Рыжий, стоп! – взмолился Ри. – Они нас тут же сдадут Официальной! –  Во-первых, не обязательно, во-вторых, совсем не факт, – с вызовом возразил тот. – Мы можем сделать покупку анонимно. –  И переплатить ещё двадцать процентов?! –  Да, блин, переплатить!!! –  Слушайте, не орите, оба, – взмолился Кир. – Купить однозначно надо, тут спорить не о чём. Но давайте попросим кого-нибудь из знакомых! Здешних, местных. Их-то никто не будет проверять! –  Кир, спасибо. – Ри закрыл лицо ладонью. – Мы что-то оба разум потеряли. Скрипач уже разговаривал с Марком – тот снова дежурил у дочери в приёмной, и согласился. –  Марк едет, – сообщил Скрипач. – Ри, ты не смотрел, сколько примерно времени это займёт? –  Дорога туда и обратно, договор, ожидание – всего часов шесть, если повезёт, и восемь, если придётся ждать на таможне, – Ри уставился в открывшийся перед ним терминал. – В общем, до ночи, считай. Сделаем следующим образом. Вы с Марком сейчас же на терминал. Мы будем дежурить и держать вас в курсе. Фэба я сейчас вызову. Может быть, он придумает что-то ещё. Скрипач кивнул. –  Кир, идём, – позвал он. – Марк сразу пойдёт вниз, сказал, что закажет машину. –  Деньги выведи, – подсказал Кир. –  Я сам выведу, идите, – Ри смахнул послушно растаявший терминал. – Только бы это и в самом деле сработало… Кир, погоди! Забыл спросить, как это вообще получилось? Я не следил в тот момент. –  Ну, стал ему про еду рассказывать, – пожал плечами Кир. – Про Терру. Про то, как Берта и Рыжий готовили. А что? –  Ничего. Всё, бегом. –  Мы только на секунду к нему заглянем, – предупредил Скрипач. –  Я с вами.

* * *

Берта сидела на том же месте, где сидел до неё Кир, и гладила Ита по руке. Тот продолжал смотреть в пространство, но, кажется, взгляд его немного изменился.

–  Бертик, что? – тихо спросил Скрипач. –  Ни на какие вопросы больше не отвечает. Только на «что ты хочешь». –  Но отвечал? –  Да. То же, что и Киру. Про лхус. Скрипач подошёл к Иту, положил ему ладонь на плечо. –  Родной, мы с Киром сейчас смотаемся туда, где можно купить рибир, и привезём, хорошо? – спокойно спросил он. Ит не ответил. – Надо подождать. Сейчас Бертик с тобой посидит, потом Фэб, ты немного поспишь – и мы вернемся. Договорились? Ит молчал. –  Ну, мы поехали, – Скрипач улыбнулся. – Постараемся побыстрее.

* * *

Дальнейшие шесть часов напомнили Ри какую-то военную операцию. Оба Мотылька сели «на связь», чтобы дать возможность Ри позаниматься со счётом, и периодически докладывали, как там дела у Скрипача и Кира. В результате Ри умудрился продать часть мебели, которую они не использовали, и – с благословения Фэба – комнату, в которой тот жил: удалось выиграть денег ещё на неделю для всей семьи. Берта, Джессика и Фэб по очереди дежурили с Итом, но добиться ещё чего-то, кроме ответа про лхус, у них не получилось. Фэб спокойно объяснил, что это нормально, что всё сразу не бывает и что нужно набраться терпения. Если дело стронулось, то это означает, что баланс уже нарушен, и нарушен не в сторону провала, а в сторону… в общем, в нужную сторону. Возможно, ощущения или вкус сумеют подтолкнуть мозг туда, куда требуется, тогда процесс пойдёт быстрее.

–  А сколько вообще занимает этот процесс? – поинтересовалась Джессика. –  По-разному. От суток до месяца. Главное, что он начался. Они говорили вполголоса, сидя в уголке у входа, а с Итом сейчас занималась Берта. Она давно заметила, что ему нравится, когда его расчёсывают и сейчас именно это и делала. –  Вот такое у нас семейство… неправильное, – говорила она, проводя щёткой по его волосам. – В русском клане, у нормальных людей, всё наоборот. У женщин волосы длинные, а у мужчин – короткие. А у нас – я с ёжиком на голове, а вы оба – с патлами, и спасибо, что не до середины спины, как раньше. Но что поделать, если я не люблю длинные волосы, а вы оба терпеть не можете короткие? Ты же знаешь, почему я длинные не люблю. Папа меня в детстве всегда расчёсывал и заплетал косички. Уже даже когда я в школе училась. Не знаю, почему именно он… у мамы как-то хуже это получалось. И для меня длинные волосы – это словно папа… когда он умер, я волосы отрезала коротко-коротко и больше не отращивала. Ладно, неважно… Надо будет тебе косичек наплести. Смешно получится. Вот поправишься, и ходить тебе с косичками, точно говорю. А мы с Киром будем умные, с короткими волосами. Потому что… помнишь поговорку – волос длинный, ум короткий? Впрочем, Ри эта поговорка не подходит… –  Берта, я следующим, – предупредил Фэб. – Сходите, перекусите, пока можно. –  Потом будет нельзя? – удивилась Джессика. –  Понятия не имею, – пожал плечами рауф. – Но лучше всё-таки перекусите. И Ри с Мотыльками притащите что-нибудь. Я вас через двадцать минут жду, обеих, не уходите надолго. Дверь не закрывайте. Когда они ушли, он отвёл Ита к постели, уложил – по его мнению, четыре часа в кресле было многовато. Сел рядом. –  Может, ты меня сегодня прогонишь, – сказал Фэб едва слышно. – Если так… то так тому и быть. Я очень хочу, чтобы ты проснулся, родной. Чем бы это ни кончилось, я хочу, чтобы ты проснулся и снова был… собой. И ещё я очень надеюсь, что мои слова ты сейчас понимаешь, точно так же, как понял слова Кира про чай и лхус. Они все, как мне показалось, считают мою веру глупой. А я не могу не верить. Богу – не могу не верить. И я сейчас прошу Бога – за тебя. Чтобы он тебе помог. Чтобы ты справился. Справился и вернулся к нам.

* * *

Кир и Скрипач приехали в первом часу ночи. Марк хотел пойти с ними, но его вызвали, и он с великим сожалением покинул их компанию – ему, конечно, тоже интересно было узнать, чем всё кончится.

–  Цирк с конями, – констатировал Скрипач, когда они вошли в квартиру. – Но Марк – это нечто. Десять процентов скидки выбил. Наплёл с три короба – что лхус, оказывается, его пациенту нужен, причём именно как лекарственное растение. –  Ну, вообще-то он тонизирует, конечно, но я бы не назвал его лекарством, – заметил Фэб. –  Тебя не спрашивали, – огрызнулся Скрипач. –  Извини. Они всё ещё хамили. Но уже гораздо меньше, чем раньше… –  Рыжий, заваришь? – спросила Берта. –  Конечно. Они ещё и чайник дали, и чашку. Как бонус. Мы взяли тот, что подешевле, но всё равно… – Скрипач зажмурился. – Если не получится, мы через месяц поедем работать сборщиками. –  Мы в любом случае через месяц поедем работать сборщиками, – возразила Берта. –  Ты не поедешь. У тебя работа тут, – строго сказал Скрипач. – И нога. –  Да как же, не поеду. Отпущу я вас одних на полгода, дожидайтесь… –  Как там дела? – поинтересовался Кир. –  Он немного подремал, но проснулся сам где-то через час, – отрапортовал Фэб. –  Спрашивали? Фэб кивнул. –  И что? –  То же самое. –  Ясно. Ладно, пошли к нему. –  Давайте минут через пять, чтобы заварился и хоть немного остыл, – попросил Фэб. – Перестояться не успеет, будет в самый раз. Скрипач искоса глянул на него. С неприязнью. Дёрнул плечом. –  Тут и без тебя знают, как заваривать, – проворчал он. – Эксперт выискался. По всем вопросам… –  Рыжий, не заводись, – попросила Берта. – Не надо сейчас. –  Малыш, я не завожусь, меня просто бесит, когда, не спросясь, лезут не в своё дело. Хорошо, проехали. Ребят, будем надеяться, что получится. –  Что нам ещё остается, – тихо произнёс Ри. В комнате снова был полумрак, всё тот же приглушённый свет. Джессика, что-то читавшая с терминала, при их появлении подняла голову. –  Он ещё раз спрашивал, – сказала она. – Сам. –  Сам? – переспросил Фэб. –  Да, сам. Минут пятнадцать назад. Ит, ребята привезли рибир, – позвала она. – Давай мы поможем тебе сесть, хорошо? …Они сумели купить сто граммов ягод рибира – на две заварки. Кир использовал половину, на всякий случай решив пока не трогать вторую. Мало ли что. К ягодам прилагался специальный чайник с двумя внутренними ёмкостями, разделёнными сетчатой стенкой, и две конусовидные белые чашечки – судя по всему, какой-то набор, причём явно очень дешёвый. И эти наивные разумные ещё спрашивают, откуда у транспортников такие деньжищи?! Почему бы им не быть – при таких ценах на простые вещи? Перемещение чего бы то ни было из одного места в другое – самый выгодный бизнес во вселенной… и транспортники об этом прекрасно знают. Дороги стоят дороже даже, чем войны… Скрипач на всякий случай придерживал чашку, которую вложил Иту в руку, но оказалось, что этого не требуется – неспешно, словно во сне, тот поднес чашку ко рту и отпил глоток. А потом закрыл глаза и, кажется, замер. Все ждали. –  Это не наш сбор, – едва слышно, медленно сказал Ит. – Наш – полудикий, он немного горчит, зато пахнет совсем иначе, совсем… Возможно, дело в воде, но ведь у нас так и не получилось с тобой разобраться с этим. Всегда не хватало времени… и всегда совесть не позволяла смотреть им в глаза. Может быть, теперь станет иначе… наверное, так будет лучше… Мне кажется, что мы хоть немного, но искупили свою вину. Жалко только, что сюда, в предгорье Эстена, мы больше не вернёмся… слишком мало времени… Ри открыл рот, чтобы что-то сказать, но Фэб остановил его взмахом руки – молчи, мол! Подожди. –  Тебе ведь тоже нравится наш сбор, да? Ягоды мельче, но вкус у них настолько сильный, что можно заварить, а потом перемолоть ягоды и испечь с ними печенье. – Он слабо усмехнулся. – Сколько мы забрали? Пять килограмм? Если будем экономить, на год хватит. Больше нам и не нужно… – В голосе звучала спокойная усталая печаль. – Всё уже решено. Итог. Очень плохой итог, правда? –  Как тебя зовут? – вдруг спросил Фэб. – Кто ты? –  У меня нет имени, только номер. Я всю жизнь был лишь номером. –  Номером? – потрясённо переспросил Ри. –  Конечно номером, Ариан. Ты забыл? Скрипач судорожно вздохнул, с ужасом взглянул на Ри. –  Лхус совсем плохой, да? – спросил он. –  Нет, Лин. Хороший. Хочешь, попробуй… и спасибо, что принёс. Я что-то… – Чашка в его руке дрогнула. – Ненавижу эту проклятую старость… Ариан, спасибо, что согласился… –  На что? – холодея, спросил Ри. –  Ты же знаешь, на что. Плохо, что под конец жизни мы стали такими чудовищами. – Рука, державшая чашку, задрожала сильнее. – Я очень виноват перед вами двоими… не нужно было брать их в ученики… но они тогда казались такими… светлыми… Скрипач едва успел подхватить чашку – Ита вдруг тряхнуло, словно ударило током. Он подскочил на кровати, бешено озираясь вокруг себя, в глазах его стоял ужас. –  Что случилось?! – срывающимся голосом крикнул он. – Что… –  Спокойно, – первым опомнился Фэб. – Всё в порядке. Он сел на кровать, взял Ита за плечи – того колотила дрожь. –  Всё в порядке, – повторил Фэб. – Быстро отвечай на вопросы или продолжай ряд, не задумываясь. Как тебя зовут? –  Соградо Ит… ты же зна… –  Сколько пальцев на руке? –  Пять. –  Вечер, ночь, утро… –  День. –  Зимой бывает… –  Холодно. –  Меня зовут… –  Фэб, перестань! – взмолился Ит. – Да что происходит вообще?! –  Всё действительно в порядке, – Фэб повернулся к остальным. – Можете выдохнуть. –  О, боже, – Скрипач сел рядом с кроватью на пол, запустил руки в волосы. – Секунду, сейчас отпустит… –  Рыжий, ты что? – Ит попытался встать, но Фэб удержал его. –  Ничего, нормально, сердце прихватило. Говорю же, отпускает уже. –  Вы мне скажете, что произошло? – снова спросил Ит. –  За исключением того, что ты едва не дал дуба, ничего существенного, – пояснил Кир. – Как тебе лхус, псих? Мы на него деньги за месяц угробили. –  Зачем? – с недоумением спросил Ит. –  Потому что он тут не растёт, а импортный стоит очень дорого, – пояснил Скрипач. –  Растёт, – вдруг сказал Ит. В голосе его звучало искреннее недоумение. – Мы же сами и сажали. Правда, очень давно, но он полудикий, и, скорее всего, просто порядочно продвинулся к югу… потому что корни у него всегда идут на юг. Рыжий, ты не помнишь? –  Ит, ты о чём? – удивленно спросила Берта. – Как – растёт? –  Если его не повыдирали, должен расти… – Ит запнулся. – Но я сейчас… не про лхус на самом деле. Я про счёт. –  Какой счёт? – опешил Фэб. –  Вы не знаете? – Ит растерянно переводил взгляд с одного на другого. Все молчали. – Ри, да ты что!.. Ты же должен помнить! Это оттуда, из той жизни. После того, как мы были вынуждены приговорить Адо, мы вывели наш тройной счёт сюда, ту ветку, которая должна была принадлежать ученикам. Планета по сей день живёт на проценты от этого счёта… –  Ит, подожди, – тихо произнёс Фэб. – Ты хочешь сказать, что в этом мире сейчас существует счёт одного Безумного Барда и двух Сэфес, которые… –  Не здесь. Но подтвердить можно здесь. –  Планета? – дошло вдруг до Джессики. – Вся планета – на проценты?! –  Ну да, – пожал плечами Фэб. – Обычное дело для Контроля. Счета есть, но ими практически не пользуются. Это не основной счёт, это ветвь. Которая не ушла в наследование. Я прав, Ит? –  Да, – Ит откинулся на подушку – голова закружилась. – Но… откуда я это помню? И ещё… – Он поморщился. – Они нас будут пытаться выжить отсюда, пока мы не догадались… достаточно просто подтвердить генные карты, и мы автоматом получаем доступ к деньгам. Ко всем деньгам. –  Так вот в чём дело, – пробормотал Ри. – Они ведь знали. Они всё время про это знали и старались выдавить нас… испугались, что мир лишится средств… –  Что со мной было? – спросил Ит. Он переводил беспомощный взгляд с Фэба на Скрипача. – Что произошло? –  Ты месяц пребывал в ступоре, – ответил Фэб. – Сейчас пришёл в себя. Когда ты отдохнёшь, ребята тебе всё расскажут. Ит, один вопрос. Он волнует всех, и надо решить сразу. Я очень сильно виноват перед тобой. Настолько сильно, что даже просить прощения смысла нет, наверное. Скажи, мне уйти? – Голос его дрогнул. –  Зачем?.. Я знал, что ты рассердишься и расстроишься. И… Фэб, это ты меня прости – я ведь знаю, что ты против таких вещей… Наверное, мы не должны были так поступать. Но… не уходи, пожалуйста. – Он протянул руку, и Фэб тут же взял её в свои ладони. – Не бросай нас всех. Ведь дальше… нам всем придётся очень трудно. –  О чём ты? – не понял Ри. –  Они хотят уничтожить Русский Сонм, – Ит повернулся к нему. – И они вышли на правильный путь для этого, хотя сами пока лишь догадываются… То, что мы видели, эксперименты, которые ставились на нас, то, что Джесс и Кира убили на Терре-ноль, и то, что происходит, – это следствия одного глобального эксперимента, который проводит… уже не только Официальная служба, но и весь Антиконтроль, который мы знаем и, подозреваю, не знаем. –  Что ты сказал? – Берта села на край его кровати. – Ты не ошибаешься? –  Я могу доказать. Это так, малыш. Они действительно пытаются таким способом сместить общий вектор. На тот, который не предполагает перехода вселенной на следующий уровень сознания. Этот переход будет очень не скоро, но… – Он запнулся. – Но само существование Сонма доказывает, что он возможен не только теоретически. Они про это знают. А Терра-ноль – действительно линза, с помощью которой можно воздействовать на весь Сонм. В целом. –  Браво, – сказал голос за их спинами.