Русский Союз
Шрифт:
Пш-шш…
— «Броня» — общий вызов!
Народ защелкал тангентами, кнопками и тумблерами.
— Всем полчаса на перекус, кухня подошла с Дальнего! Всем сюда. Быстро давайте, парни.
Это приемлемо.
Осталось-то всего ничего, пройти те самые холмы — и можно спокойно катить на Шанхай, — почему-то нам с Мишкой хочется попасть именно туда, погулять после войны. Но у холмов нас точно ждут. Ничего, и на них найдутся ключики.
Вот так и работаем… — Хроники Пустошей.
Потапов,
В спокойную бухту Балаклавы Маурер входил, как в дом родной: и погудел, и музыку по трансляции завел, и в рубке попрыгал. Потом, оставив окончательный подход на Сашку, выскочил на палубу, жадно разглядывая столь памятную каменную чашу.
Мы втроем тоже стояли на палубе, наслаждаясь ностальгией. Времени-то прошло всего ничего, а такое чувство, что год тут не были. Мне с Ленни несколько проще, мы не так давно ходили сюда на «Нерпе», проверяли, разведывали, готовили площадку.
Сашок, стоя в рубке, уверенно заводил дизель-электроход к крошечному пляжику, стараясь встать поближе к крепким стальным тумбам, навечно вбитым в грунт.
Подход, реверс винтов, мягкий толчок… и еще раз ревуном, чтобы чаек поднять, — ишь, успокоились.
Прибыли.
На берегу заметны изменения.
Во-первых, тут живут. Здесь обосновался старый знакомый — Автандил Узарашвили; дальнейшее пребывание егеря в устье Сены после известных политических событий было признано не совсем целесообразным — перебросили сюда, в Балаклаву. Думали, временно — похоже, капитально.
Во-вторых, рядом с родным домиком встал еще один, половина жилая, в другой мастерская, по правую сторону — скромненький дощатый хозблок, в нем же и генераторная. Во дворе появились два сарая, подсобка и солидная летняя кухня. И небольшой прямоугольный огородик, для начала с национальными травами-специями. Солидный навес с глухими боковыми стенками, под которыми ничего не стоит, а подальше, ближе к входному краю бухты, оборудован склад ГСМ.
На берегу напротив бани грустит серая с красной полосой автандиловская RIB-моторка, рядом с ней небольшой весельный ялик местного производства, наши пока опробуют судостроение чуть большее разрядом, чем мальчишеское судомоделирование лобзиком, но получается хорошо, такие скорлупки — пройденный этап, теперь они вместе с мастером-французом строят яхту.
А на купленной Сотниковым учатся ходить под парусами.
Кстати, на борту «Клевера» пополнение: матросом у нас Денис, он с «мореходки», так называют старшеклассников, проходящих по профобразованию специализацию речника-моряка. Сашка гордый — он теперь старший матрос, рядом не сплюнешь.
Автандил встречал нас на берегу, у ноги «спрингфильд» с оптикой — тут никто без оружия и шагу не сделает. Рядом с ним возбужденно гавкал Анчар, крепенький «коллированный эрдельтерьер», пес свободных нравов, живой, независимый. Стоит ли говорить, что и в самом доме, и на летней кухне все дымилось, парилось и запекалось.
Поздоровавшись, я поинтересовался, нравится ли ему на новом месте, и вот что
— Там беспокойней, знаешь. Вокруг снуют, снуют… А ты как в витрине сидишь, несерьезно, понимаешь. И река! Такая река — это не грузинское. А тут море! Море — это хорошо, — мечтательно ответил этот необычный сорокалетний мужик, толстенными руками с подпаленными волосами доставая из жаровни большой черный противень с каким-то национальным пирогом.
— Хозяйка тебе нужна, Автандил, такое хозяйство… — заметила Zicke, вполне очевидно ожидая услышать отмазывающий ответ.
«Себастьян Перейра» внимательно посмотрел на нее, сделал шутливо-свирепое лицо и неожиданно для нас согласился:
— Нужна, ты права, сестра. Думаю я. И родня думает, весь клан думает, уже и варианты подобрали, понимаешь… У них одно, у меня другое, как считаешь, кто победит?
Из этого я сделал вывод, что он тут намерен обосноваться надолго, теперь вряд ли куда Автандила перебросишь.
Первым делом мы разгрузились — первой спустили технику: три мотоцикла, на которых мы пойдем в рейд, потом скатили по доскам квадроцикл, предназначенный Автандилу. Елки-палки, так вот для какого «зверя» навес приготовлен… Туплю перед боем.
Стандартные бочки с топливом и поменьше — с маслом. Мешки с продуктами, в основном длительного хранения, пиломатериалы и стекло, ящики и баулы, какой-то тяжеленький блок для радиостанции, навороченный тепловизор в футляре, коробки с мелочовкой. Отдельно поставили ящик с боеприпасами и пиротехникой: «сигналки» грузину явно понадобятся, если вспомнить, что некие изыскатели посещали это место еще до первого нашего захода сюда.
Анчар помогал, чем мог, всюду совал мокрый нос, все старался погрызть, попробовать, пытался даже ящики зубами тянуть.
— Когда коня подковывают, и осел свою ногу сует, — недовольно констатировал пока что еще отшельник и звонко шлепнул пса тяжелой ладонью по заднице, да так, что зверь присел. — На тропу иди! Наблюдать! Выполняй!
Удивительно, но Анчар спокойно послушался, потрусил наверх.
Радио у Автандила имеется, антенна стоит на вершине внешнего скального «кольца». Но связь очень специфична: связаться можно лишь с Морским Постом (не всегда) и с Маяком — это почти надежно. Ни до Дальнего Поста, ни тем более до Замка дотянуться невозможно — горы перекрывают радиосигнал.
Хорошо в Балаклаве, уютно.
Ужин оказался шикарным настолько, насколько это может организовать солидный грузинский мужчина, решивший произвести на гостей неизгладимое впечатление. Получив массу удовольствия — эмоционального и кулинарного, — мы легли спать, кто на судне, кто в гостевой половине второго домика… Ночью, говорят, сильно шумел океанский прибой и долго кричала какая-то скандальная ночная птичка. Я ничего не слышал, уснул раньше всех, спал как убитый.
Уходили с рассветом, еще темно было — на трех машинах, все мотоциклы ямаховские, я на своем любимом всепонтовом круизере XV1900A Midnight Star, Джай с Ленни — на внедорожных байках XT1200Z.